Книга Курт Сеит и Мурка - Нермин Безмен

В тот вечер Хаккы с женой зашли к ним после ужина. По их осунувшимся лицам было ясно: что-то случилось. Мюрвет в тот день была особенно счастлива – ей удалось добиться соглашения с небольшой чулочной фабрикой. Она смотрела на Хаккы. Лицо его пожелтело, а глаза налились кровью. Мелиха, не сдержавшись, в слезах убежала в ванную. Мюрвет с волнением спросила:

– Что происходит?

– Мы потеряли Неджмийе, – ответил ей брат.

Мюрвет не поверила своим ушам. Нет, это невозможно! Должно быть, это ошибка. Они ведь недавно получили от сестры письмо. Она была помолвлена, скоро выходила замуж. К тому же ей было всего двадцать три года! Невозможно!

Мюрвет посмотрела на мужа. Тот заплакал. Значит, сказанное все же правда.

Вечер прошел в трауре. Взрослые, обнявшись, вспоминали о Неджмийе, о ее красоте. Леман и Шюкран, узнав, что случилось, заперлись в комнате и всю ночь прорыдали в подушки.

Неджмийе умерла от аппендицита. Так, сундук с ее приданым, открытый еще для замужества с Кемалем, а затем вновь наполнившийся в предвкушении свадьбы с Ибрагимом, теперь захлопнулся навеки.

Эмине, эта сильная женщина, сызмальства научившаяся стойко переносить потери, лишившись младшей дочери, не находила себе места. Ее крохотная девочка, самая нежная, самая чуткая из детей, никогда не делавшая чего-либо без разрешения матери, ушла из жизни. Единственное, что удерживало Эмине от полного погружения в свое горе, – боязнь разгневать Аллаха. Всю свою жизнь она верила в Него. И поэтому, собрав приданое покойной дочери и оставив себе лишь небольшой расшитый цветами платок, женщина отправила эти вещи болгарским переселенцам, ютившимся в небольшом медресе на стамбульской улице Йешилдирек. Она полагала, что теперь это приданое сможет украсить гнездышко какой-нибудь бедной сиротки.

Смерть девушки, которую он любил с детства и расположения которой терпеливо ждал многие годы, выбила Ибрагима из колеи. Позабыв о работе и других делах, он сидел у порога дома, в котором жила Неджмийе. Эмине, запрятав свое горе глубоко в сердце, старалась утешить бедного юношу. Но ее слова не помогли ему. Он продолжал приходить, позабыв обо всем на свете. Ни Эмине, ни его собственная семья не сумели убедить Ибрагима в том, что нужно жить дальше. После смерти Неджмийе он прожил недолго. Он не ел, не пил и однажды попросту не поднялся с постели. Врачи так и не сумели определить точную причину его смерти.

Эмине больше не могла оставаться в своем доме – бедную женщину всюду преследовал призрак умершей дочери. Она переехала в Ортакей.

Спустя сорок дней после смерти Неджмийе Сеит предложил Мюрвет пригласить Эмине в Анкару. Он полагал, что пребывание рядом со старшими детьми поможет бедной женщине справиться с горем. Эмине, взяв с собой полуторагодовалого Сечкина, вскоре приехала к ним. Горькая тоска по Неджмийе, вновь охватившая всех в момент их встречи, была настолько тяжелой, что все позабыли о радости, которую обыкновенно испытывают люди в такие моменты. Эта тоска всюду преследовала Эмине, жгла ей сердце и ни на минуту не давала покоя. Она пробыла в Анкаре всего лишь полтора месяца, а затем вернулась в Стамбул. Сеит отправил с ней целый мешок подарков для Фетхийе, Этхема и детей. Мюрвет поражалась тому, каким щедрым может быть ее муж в такое тяжелое время, и неимоверно гордилась его поступком. Когда у Сеита была возможность, он всегда безвозмездно помогал нуждавшимся.

Однако неизвестно, то ли таковой была судьба этого человека, то ли его поступки не соответствовали ожиданиям Аллаха, но однажды вечером ресторан Сеита в Сулухане сгорел дотла. Мюрвет больше не знала, по чему плакать, по чему убиваться. Все пережитое неподъемным грузом лежало на ее плечах.

Сеит, успокаивая жену, пытался отыскать выход из сложившейся ситуации. В такие моменты он был склонен иронизировать над своей жизнью. Но, несмотря на скопившийся в нем сарказм, голос, которым он успокаивал жену, оставался на удивление бесцветным:

– Не плачь, Мурка, не плачь! Всякий раз, когда я закрываю ресторан, ты плачешь. Кажется, именно поэтому я никак не могу уйти из этого дела. Не надоело тебе жить с мужем, продающим чебуреки? Не расстраивайся! Мир на них клином не сходится. Найду себе новую работу. Самое лучшее, что мы можем сделать сейчас, – это взять себя в руки и не подрывать здоровье лишними слезами.

Молодая женщина, несмотря на обуревавшую ее грусть, слабо улыбнулась. Сеит был прав. Болезнь – самое худшее, что может с ними случиться, поэтому и расстраиваться нельзя.

Сеит, не привередничая, взялся за первую предложенную ему работу. Теперь он работал на строительстве ипподрома. Мужчина целый день дробил камни в компании однорукого атлета, а по вечерам, умывшись ледяной водой из шланга, переодевался в чистую одежду и направлялся домой. Когда он обедал, то обыкновенно читал книги на русском языке. Так, среди рабочих начали распространяться слухи о том, что среди них советский шпион. Сеит не обращал внимания на эти слухи. Он нуждался в работе, которая была только средством для накопления денег. Дробя камни, он забывал о том, кем являлся, откуда пришел, кого потерял, что нажил и о чем мечтал.

Мюрвет намеревалась сделать все возможное для того, чтобы Сеиту не приходилось зарабатывать на жизнь в одиночку. Она знала, что новая работа дается ему тяжело. Молодая женщина старалась найти как можно больше магазинов, готовых снабжать ее чулками. Она исходила все главные улицы Анкары – Чанкая, Анафарталар, Кызылай – и даже заглянула на рынки. Раз в месяц Мюрвет заглядывала на чулочную фабрику, с которой имела соглашение. Фабрика требовала триста чулков, и ради этого Мюрвет работала не покладая рук. Магазины, как правило, платили десять курушей за пару. Поэтому женщина трудилась до самой ночи. К счастью, ее дочери выросли и помогали ей. К тому же теперь их можно было оставлять дома одних. Это значительно облегчало жизнь Мюрвет. Ах, если бы и муж нашел работу себе под стать!

И, будто бы услышав ее мольбы, к ним на помощь явился Хасан Копсель, предложивший им денег. Однако даже в такое трудное время Сеит не хотел обременять себя долгами. Но Хасан-бей, уверивший всех в том, что непременно заберет долг, уговорил его согласиться. На следующий день Сеит не появился на своем рабочем месте, и личность таинственного человека с книгой на русском языке так и осталась загадкой для строителей.

Сеит с рвением принялся за новое дело. Собрав заказы с небольших магазинчиков, он отправился в Кайсери, чтобы начать торговлю коврами. Когда он вернулся спустя десять дней, лицо его сияло. Дело пошло хорошо. Он продал привезенные ковры, взял причитавшуюся сумму и привез домой целый мешок вещей. После второй поездки он полностью вернул долг Хасану. После третьей понял, что попал на золотую жилу.

Когда настало лето, их семья уже ни в чем не нуждалась.

Тридцать первого марта 1938 года вышла сводка, в которой говорилось о тяжелой болезни Мустафы Кемаля, и вся нация была обескуражена этой новостью. Когда 27 июля прессе были предоставлены снимки Ататюрка, сделанные во время его отдыха на яхте «Саварона», то в стране вздохнули с облегчением. Всем казалось, что этого могучего человека не способны сразить ни смерть, ни уж тем более болезнь, и поэтому каждый житель Турецкой Республики ожидал еще более счастливых вестей. Однако, когда 1 ноября Ататюрк представил Великому национальному собранию своего преемника – Джеляля Баяра, все поняли, насколько ужасным было положение дел. В новостях писали только об этом.