Книга Первый крестовый поход. Сражения и осады, правители, паломники и вилланы, святые места в свидетельствах очевидцев и участников - Огаст Крей

И я сказал Ему: „Господи, если я расскажу об этом, они не поверят мне“.

Господь мне ответил: „Ты хочешь распознать тех, кто не поверит этому?“

И я сказал: „Так, Господи“.

И Господь сказал на это: „Да соберет граф князей и народ и сделает приготовления к битве, или же это будет во время осады крепости. Пусть герольды провозгласят трижды: «Боже, помоги нам!», и приказы начнут выполняться. И тогда, как я уже сказал тебе, ты оглянешься вокруг и увидишь тех, кто поверил, а кто нет“.

И я сказал: „А что мы должны сделать с теми, кто не поверил?“

Господь ответил: „Не щадите их, а убейте; поскольку они предатели, братья Иуды Искариота. Но отдайте их имения тем, кто поверил, по их нуждам. Если вы сделаете это, вы окажетесь на правом пути, и, значит, уже далеко продвинулись по нему. И как другие предсказания останутся неизменны на будущее, это тоже исполнится. Знаешь ли ты, какой род людей мной более всего любим?“

И я ответил: „Еврейский народ“.

Господь на это сказал: „Этот народ мне ненавистен, поскольку они не уверовали, и я поставил их ниже всех народов. А вот вы – веруете. Иначе я призвал бы другие народы, пока вы пребываете вместе с евреями; и через них Я выполню то, что Я обещал вам. Скажи об этом тоже всему войску такими словами: «Почему вы боитесь справедливо поступать? И что может быть лучше справедливости?»

Я хочу, чтобы они судили так. Пусть судей предлагают семьи и родственники. Когда один человек обидит другого, скажем неправедно пострадавшего: «Брат, хочешь ли ты, чтобы так поступали с тобой?» После того, если оскорбитель все еще упорствует, пусть вмешаются власти. Тогда пусть судья по закону заберет у преступника все, чем он владеет, и половину имущества отдаст пострадавшему от него, а оставшуюся часть получат власти. Если же судья по какой-то причине откажется так сделать, пойди к нему и скажи, что если он не изменит своего решения, то не будет отпущен на свободу вплоть до Судного дня, пока ты не решишь это сделать. Знаешь ли ты, насколько серьезное это дело – запрет? Так, Я запретил Адаму прикасаться к Древу познания добра и зла; он нарушил мой запрет, и он сам, и его потомки пребывали в скорбном пленении, пока Я не пришел во плоти и искупил их Своей смертью на Кресте. Истинно было благим делом учредить десятину так, как Я им повелел. И Я умножу их род, и пройдет о них слава среди других людей“.

Когда Господь сказал это, я, пользуясь Его добрым расположением ко мне, начал просить Его вернуть мне понимание Писания, которого Он лишил меня незадолго до этого.

И Господь сказал мне: „Разве знать те вещи, о которых ты знаешь, тебе недостаточно? И все же ты хочешь знать намного больше!“

Мне показалось, что я познал столько, что решил больше не спрашивать об этом.

Тогда Господь сказал: „То, что ты знаешь, достаточно для этого?“

Я ответил: „Да, это так“.

Господь спросил снова: „О чем я поведал тебе? Ответь“.

Но я ничего не мог вспомнить. Когда он попросил назвать некоторые вещи, о которых Он рассказал, я ответил: „Господи, я ничего не знаю“.

И Господь сказал: „Иди и расскажи, о чем ты знаешь, и то, что ты знаешь, будет достаточно для тебя“».

Когда, однако, я рассказал обо всем братьям, некоторые из них начали говорить, что они никогда не поверят, чтобы Бог мог говорить с подобным человеком, чтобы Он не обратил внимания на наших князей и епископов, а открылся простому крестьянину. Поэтому они испытывали большие сомнения по поводу Копья. Тогда мы собрали вместе тех братьев, которым было в то или иное время откровение о Копье, и спросили Арнульфа, капеллана герцога Нормандского, который был во главе тех, кто не верил откровению, о причине его сомнения.

Когда он сказал, что епископ де Пюи сомневается в этом, некий пресвитер по имени Петр Дезидерийс ответил: «Я видел епископа де Пюи после его кончины и святого Николая вместе с ним. Помимо всего прочего, епископ сказал мне: „Сейчас я стою рядом со святым Николаем, но из-за того, что я, которому следовало бы искреннее верить, усомнился в Копье Спасителя, оказался в аду, пламя которого попалило мои волосы с правой стороны головы и бороду. И хотя теперь мое наказание позади, все же я не увижу ясно Господа до тех пор, пока мои волосы и борода не отрастут и не станут такими же, какими были прежде“». Об этом и о многом другом рассказал нам этот пресвитер, что потом и произошло, но об этом поговорим в другом месте.

Некий другой пресвитер, по имени Эберард, пришел и сказал: «В то время, когда турки осаждали наше войско в Антиохии, я был в Триполи. Еще до того, как была взята Антиохия, я приехал сюда по своим неотложным делам. Когда я услышал о падении Антиохии и о том, что наши люди еще во время осады находились в городе в таком положении, что никто не осмеливался ни войти, ни выйти из него, если только потайно, и что многие другие беды угрожали осажденным, я засомневался в правильности своей мирской жизни. И я поспешил в церковь, где преклонил колени перед Матерью Божьей. Я молился, проливая горячие слезы, и обратился к ее посредничеству, чтобы она умолила Бога о даровании нам Его милости. Я молился несколько дней, соблюдая пост, и говорил ей: „О, дражайшая Матерь Божья, эти паломники оставили своих детей, жен и всех близких ради Сына твоего и ради Тебя. Они пришли сюда издалека и сражаются за Твоего Сына, и потому сжалься над ними! О, Божья Матерь, что скажут о Твоем Сыне и о Тебе в их странах, если Ты отдашь их в руки турок?“

И когда я одновременно в гневе и мольбе часто повторял эти и другие подобные им слова, один сириец, который был христианином, сказал мне: „Будь в добром расположении духа, и увидишь, что тебе не придется больше рыдать. Недавно я стоял перед дверьми храма благословенной Марии, Матери Господа, и клирик в белых одеждах предстал передо мной. Когда я спросил его, кто он такой и откуда он пришел, он ответил: «Я Марк, евангелист, и я пришел из Александрии ради храма блаженной Марии». И снова я спросил его, куда он направляется, на что он ответил: «Наш Господь в Антиохии, и Он обратился ко всем Своим ученикам и просил прийти туда, потому что франки должны сразиться с турками, и мы будем защищать их». И когда он сказал это, он ушел!“

Но поскольку я не во всем поверил этим словам и не перестал слезно горевать, тот же самый сириец сказал мне: „Знай, в Евангелии блаженного Петра написано, что христианское войско, которое возьмет Иерусалим, окажется прежде в осаде в Антиохии. И христиане не смогут двинуться дальше до тех пор, пока не обретут Копье Спасителя“».

И пресвитер добавил: «Если ты сомневаешься в этом, пусть разведут огонь; и во имя Господне, имея во свидетелях этих людей, я пройду посреди него».

Тогда другой пресвитер, Стефан, по прозвищу Валентин, человек цельный по натуре и доброй жизни, вышел вперед и сказал: «Сам Господь Иисус Христос говорил мне среди наших страданий в Антиохии и обещал в присутствии Своей благословенной Матери, Девы Марии, что на пятый день Он явит милость Своему народу и завершит все Им начатое, если только народ обратится к Нему всем сердцем своим. И в этот день было обретено Святое Копье; и потому я полагаю, что все, обещанное Господом, было исполнено. Если вы сомневаетесь в этом, то могу сказать, что, как только мне было это видение, я обратился к епископу Адемару и вызвался в доказательство этого пройти через огонь в присутствии всего народа, если он того захочет, или броситься вниз с самой высокой башни. И я готов это сделать».