Книга Золото мертвых - Андрей Васильев

Сначала я подумал, что он так шутит, но после, посмотрев ему в глаза, понял – не-а, не шутит. Все именно так и обстоит.

Черт бы тебя побрал, Великий Полоз, с твоими предметами старины и отсутствием права выбора! Если до того я не знал, как попасть на кладбище, но очень хотел туда сходить, то теперь ситуация изменилась. Теперь у меня есть проводник, но идти туда именно с ним у меня нет ни малейшего желания.

Но выбора, как было сказано выше, у меня не имелось, потому в районе полуночи я топтался у черных кованых ворот, которые были закрыты. Погода совсем уж испортилась, ветер дул сильный и пронизывающий, да еще время от времени с небес на землю летела какая-то мокрая труха. Похоже, осень на самом деле была не за горами. Пока, слава богу, не календарная, а климатическая, но тем не менее.

В какой-то момент труха сменилась нудным дождем из числа тех, что промочит хуже, чем любой ливень, и я забился под крышу здания, находившегося рядом с воротами. Оно носило доброе и уютное название «Сторожка», на мой взгляд совершенно тут, на кладбище, неуместное.

Я то и дело поглядывал на часы, ругая себя за то, что приперся сюда раньше положенного времени. Одно дело думать о сегодняшнем визите дома, где тепло и светло, другое здесь, рядом с мрачной кладбищенской оградой, из-за которой то и дело раздаются какие-то непонятные звуки. Вероятнее всего, они носят исключительно мирный, бытовой характер, но разыгравшееся воображение поневоле рисует открывающиеся двери склепов, зеленые сгнившие руки, выскакивающие из-под могильной земли, и бродящих по аллеям оборванных зомби. Масс-культура слишком сильно проникла в мое сознание, стереотипы есть стереотипы.

В общем, когда машина, в которой сидел Михеев, тормознула близ ворот, я очень здорово себя накрутил, настолько, что бдительный оперативник это сразу заметил.

– Очкуешь? – вместо приветствия поинтересовался он у меня, открывая багажник. – Не комплексуй, это нормально. Все же не на пьянку в баню идем, а туда, где прошлое победило настоящее, став частью вечности. Что ты на меня так уставился? Я все-таки философский факультет МГУ закончил в свое время.

– А чего тогда в полицию пошел работать? – удивился я еще сильнее.

– Судьба. – Оперативник достал из багажника увесистый пакет. – Она играет человеком, а человек играет на трубе. Был философ, стал мент, в России и не такое случается. Пошли, я выяснил, где тут лазейка в заборе, через нее на территорию попадем. Сторож небось дрыхнет, иначе он тебя с крыльца сторожки давно бы шуганул.

Место, где находилась лазейка, оказалось мне знакомо. Именно тут мы с князем общались прошлой ночью. И призрак, кстати, тогда что-то на данный счет говорил, просто я запамятовал.

Я протиснулся через чуть погнутые в одном месте прутья ограды, спрыгнул с постамента и огляделся. Кусты, деревья, все серое и мокрое. И – тишина вокруг, одновременно похожая и не похожая на ту, что стояла с той стороны забора.

Или я просто продолжаю себя накручивать.

– Так. – Павел стряхнул с плеча упавший на него с березы листок и покрутил головой. – Если я ничего не путаю, нам вон туда надо топать. Там дерево.

– Дерево? – совсем уже оторопел я. – Какое дерево? И чем тебе эти не подходят?

– Не бери в голову, – отмахнулся оперативник. – Делай, как я говорю, да и все. Пошли, пошли. Есть у меня большое желание побыстрее все закончить и успеть сегодня хотя бы часиков пять поспать. И так вымотался, а вечером нам надо одного засранца-экстрасенса за глотку взять. Он где-то умудрился действующий артефакт в виде хрустального шара раздобыть, и теперь им активно пользуется, не понимая, что творит.

– А чего вы раньше его не схомутали?

– Не знали, как артефакт обезвредить, – пояснил Павел. – Без этого – никак, он же своего владельца еще и защищает. Хотя если подумать, кто тут кого использует, – это спорный вопрос, полагаю, душу свою этот дурак уже просрал. Ладно, тебе оно ни к чему. Идем уже.

Он пробрался через кусты до того места, где начиналась одна из многочисленных плиточных дорожек, которых на любом кладбище не счесть, зачем-то поклонился ей, попутно прошептав фразу, в которой я ни слова не разобрал, а после направился по ней туда, где размахивали мокрыми ветвями деревья, охранявшие могилы от солнца и мирской суеты.

Уверенность оперативника отчасти передалась мне, выгнав из души поселившийся там было липкий страх. Я вообще труса никогда не праздновал, научившись еще в детстве загонять это чувство как можно глубже, но одно дело помахать кулаками или объяснить отцу, почему столько «гусей» нахватал в школе, и совсем другое – иметь дело с мертвыми. Тут привычка нужна.

Павел бодро топал по дорожкам, поглядывая по сторонам и что-то насвистывая. Он, похоже, на самом деле знал, куда следует идти, и это окончательно меня успокоило. Настолько, что я даже не вздрогнул, когда дорогу нам преградили несколько призраков, выглядящих, надо признать, довольно импозантно. Да-да, именно так. Не жутковато, а импозантно. Внешний вид одного навевал мысли о девятнадцатом веке, когда в моде были вицмундиры с позументами, второй о временах гражданской войны, где уместными являлись кожанка и кепка со звездой, а третий напоминал обычного чиновника из министерства.

– Стоять! – рявкнул обладатель кожаной куртки и шаровар с лампасами. – Кто такие? Как звать?

– Ага, сейчас возьму и разоткровенничаюсь, – сплюнул призраку под ноги Павел. – Свали с дороги, нежить, нет у тебя над нами власти, мы пришли в ваш дом без злого умысла. И сразу, для понимания – не к тебе пришли, а к вашему Хозяину, ясно? Потому мы оба пока под его защитой, ровно до той поры, пока не скажет обратного. Тронешь меня – жди беды, отправишься червей пасти под землю лет на двести.

– Слушай, а я читал, что призраки первыми с людьми не заговаривают, – сказал я Михееву.

– Те, что приходят в твой дом – нет, – объяснил мне он. – А этим на условности плевать, они тут в своем праве. И вообще – помалкивай, мы же договаривались. Ну а ты, комиссар, веди нас к кладбищенскому дереву, причем короткой дорогой. И нечего красным светиться, ясно? Меня этой иллюминацией не напугаешь.

Дерево, которое за сегодняшний вечер уже несколько раз упомянули, оказалось довольно неприглядным. Старое, без листьев, с облезшей корой, оно вызывало чувство жалости.

– Это, по сути своей, алтарь, – пояснил мне Михеев, доставая из пакета массивный сверток, от которого пахнуло сырым мясом. – Упрощенное понятие, разумеется, но лучше слова не подберешь. С пустыми руками в гости не ходят, хозяина дома надо чем-то порадовать. В данном случае лучшее подношение – свежий фарш.

– Фарш? – уже не знаю в какой раз за этот день удивился я.

– Ну да. – Павел развернул бумагу и плюхнул красновато-бурую массу на плоскую часть ствола дерева, которая внешне более всего напоминала эдакий импровизированный поднос. – Местный Хозяин не только умершими повелевает, у него и живые слуги есть. Вон, кстати, кое-кто из них и пожаловал.