Книга Дети грозы. Книга 2. Ее высочество Аномалия - Мика Ртуть

Папка – и Бастерхази? Но… зачем Альгредо принес ей дело Бастерхази? Он догадался? Или перестраховывается?..

– И что теперь, Энрике? – спросил Кай, пока Шу убеждала себя, что не стоит прямо сейчас смотреть, что там такое в папке.

– Теперь, ваши высочества, глубоко дышим, не высовываемся из своих покоев и готовимся к балу. Думаю, до бала их императорское высочество будут сильно заняты разбирательством с шерой Лью.

– Ее же арестовали, – нахмурился Кай. – За нападение на члена императорской семьи полагается казнь.

– Поверьте, шера Лью вывернется и обратит все себе на пользу. Уверен, это нападение либо замнут, либо обвинят в нем шера Бастерхази.

Судя по тону Энрике, он очень хотел свидетельствовать против Бастерхази и присутствовать при его казни, но не был уверен, что начальство одобрит инициативу.

– Обвинят и правильно сделают, – вмешалась молчавшая до того Бален. – Бастерхази давно пора укоротить на голову. Устрице понятно, что нападение Саламандры на кронпринца спровоцировал он.

– Это недоказуемо, – с сожалением покачал головой Энрике. – Иначе бы шер Бастерхази уже был закован в кандалы и отправлен в темницу. А то и сразу на плаху, чтобы Темнейший не успел вмешаться.

– Плаха – самое для него место! – отрезала Бален и взяла Шу за руку. – И если кому-то кажется, что темный шер провокацией защищал его интересы – этот кто-то ошибается. Для темного шера важен только он сам, все прочие – материалы, инструменты и корм. Овцы.

– Но я не думала о… – отвела глаза Шу, которую очень согрела мысль о том, что Бастерхази сделал это ради нее.

– Вот и правильно, – хмыкнула Бален. – Ты не думай, ты почитай, что тебе Альгредо принес.

– Белочка! – укоризненно покачал головой Энрике.

– Что Белочка? – Бален уперла руку в бок. – Шу должна знать, что такое шер Бастерхази. Не думаешь же ты, что он не попытается очаровать сумрачную принцессу? Даже странно, что вчера не было букетов, записочек и серенад от него.

Шу залилась жаром, припомнив звездные фиалки и все, что последовало за ними.

А за окном особенно громко и горестно завыло, словно протестуя: а как же я? Чем вам не серенада? И Шу в очередной раз подумала: если она не поднимала никакой нежити – а она не поднимала! – то это мог сделать лишь шер Бастерхази. Больше некромантов в Риль Суардисе нет. Если только не спрятался где-то неучтенный маньяк. Но неучтенный маньяк рядом с шером Бастерхази – это нонсенс. Темный шер не потерпит конкуренции.

Ширхаб подери все эти сложности! Вот почему она не может нравиться кому-то сама по себе, а не как приложение к Валанте, к Линзе или к собственному дару? Не будь она сумрачной колдуньей, ни шер Бастерхази, ни его высочество Люкрес, ни полковник Дюбрайн и не посмотрели бы на нее второй раз…

Впрочем…

Не будь полковник Дюбрайн светлым шером – она сама бы на него не посмотрела ни одного раза вообще. М-да. Как все сложно-то!

– Все, хватит рефлексировать. – Бален потянула Шу за рукав. – Сегодня твой первый бал, а ты хмуришься, как старая карга. Давай лучше посмотрим протокол сегодняшнего мероприятия, барон Уго принес, пока ты еще спала. И велел выучить наизусть!

– Протокол?.. – недоуменно переспросила Шу.

– Про-то-кол, – злорадно повторила Бален. – Как циркуляр МБ, на трех листах с приложениями!

– С приложениями? О злые боги!

– Учи-учи, твое сумрачное высочество, – едва не показал ей язык Кай. – Двести тридцать две фамилии с титулами, имениями, должностями и связями. А нечего было прогуливать геральдику!

– Геральдика… – Шу от ужаса зажмурилась.

– Да ладно, для менталистки запомнить двести тридцать две фамилии – сущий пустяк! – заявила Бален и сунула Шу в руки тонкую папочку, переплетенную в синий сафьян.

Корзинку с солнечными ромашками ей принесли на сто второй фамилии.

– От кого? – настороженно спросила она у капитана Энрике.

С некоторых пор она не слишком-то доверяла даже жемчужному сиянию дара, напитавшего ромашки. Шера Лью – тоже светлая, а с Люкреса станется поручить доставку цветов ей.

– От светлого шера инкогнито.

Разумеется, папка с геральдическими писульками тут же полетела на пол, а Шу подхватила корзинку и сунула нос в ромашки – о боги, как прекрасно они пахли! Солнцем, горьковатой травой и чарующе-сладким нектаром! А еще морем, соснами и самую капельку оружейным маслом…

– Кхм… Кхм!

– А?.. – неохотно вынырнула из грез Шу.

– Там записка, – с едва заметной улыбкой сообщил Энрике.

Записка! От Дайма! Записка!..

«Жду тебя на балконе. Твой с. ш.»

На балконе! Ждет! Ох… Дайм…

Она вылетела из кабинета и промчалась через гостиную, едва заметив, что кто-то чудом успел убраться с ее пути. Кажется, Зако. Неважно. Ничего неважно, кроме того, что Дайм – тут!

Выбежав на балкон, она не успела удивиться – где же он? – как из солнечного света соткался знакомый силуэт, и Шу облегченно уткнулась в обтянутое черным мундиром Магбезопасности плечо. Знакомые сильные руки обняли ее, виска коснулись горячие губы, и тело прошил знакомый разряд чужой боли. Шу тут же его впитала, и следующий – тоже.

Ширхаб, она совсем забыла о проклятии! Когда-нибудь она доберется до того, кто сделал это с Даймом, и этот кто-то пожалеет, что на свет родился, не будь она Суардис!

– Здравствуй, моя Гроза, – нежно шепнули ей на ушко. – Я соскучился по тебе.

От удовольствия Шу прикрыла глаза и так же шепотом ответила:

– Я тоже соскучилась, мой светлый шер. Да-айм… – и, оторвавшись от его плеча, вопросительно заглянула в морские, маняще глубокие глаза. – Дайм?

– Мне нравится, как ты это произносишь, – сказал он, глядя на ее губы, и тут же коснулся верхней пальцем, обвел ее контур.

– А мне нравится звать тебя по имени, Дайм шер Дюбрайн.

Ей хотелось мурлыкать и петь, и летать, и жмуриться от его прикосновений, от его тепла и запаха, от ощущения ласкающих ее потоков света. От уверенности в его любви. Да какая разница, почему Дайм любит ее? Он – любит, и это единственное, что имеет значение.

– Я люблю тебя, Шуалейда шера Суардис, самая прекрасная на свете Аномалия, – низким, бархатным голосом сказал Дайм и поцеловал ее. Бережно. Жадно. Так, словно она была хрупким чудом, готовым в любой момент исчезнуть. – Моя Аномалия.

Шу снова прижалась к нему, уткнулась лицом ему в шею и потерлась всем телом, словно кошка. Ей хотелось сейчас же, немедленно почувствовать его всего, целиком, как ночью. Только наяву. И ему совершенно точно хотелось того же. Она чувствовала это – в его сбившемся дыхании, в крепости его объятий, в ускорившемся биении его пульса. В том, как он просунул колено между ее колен, как притиснул к себе за бедра и голодно потерся губами о ее губы, как запрокинул ее голову и обжег ее шею цепочкой поцелуев – вниз, к ямочке между ключиц, вдоль самой ключицы…