Книга Восхождение на гору Невероятности - Ричард Докинз

Рис. 10.1. Полость инжира с бластофагами, самцами и самками.

Жизнь бластофаг представляет собой цикл – не знаешь, с чего и начать их жизнеописание. Но делать нечего – начну с того момента, когда в глубине запертого сада вылупляются личинки, по одной в каждой крохотной капсуле у корешков женских цветков. Поедая зреющие семена, они развиваются во взрослых особей, прогрызают свои капсулы и получают относительную свободу передвижения по темной камере плода. Далее жизненные пути самцов и самок расходятся. Самцы появляются на “свет” первыми и принимаются шарить по фиге в поисках капсул неродившихся самок. Обнаружив такую капсулу, самец прогрызает стенку яйца и спаривается с еще не родившейся “невестой”. После этого самка выходит из своего яйца и сама отправляется гулять по миниатюрному висячему саду. Детали тех событий, которые происходит дальше, зависят от конкретного вида наездников, но есть и моменты, типичные для всех инжирных наездников. Самка ищет мужские цветки – и чаще всего находит их у выхода из фиги. Она усердно трудится в потемках и при помощи специальных щеточек на передних лапках набивает пыльцой кармашки, расположенные во впадинах на грудке.

Любопытно, что она намеренно предпринимает столько усилий, чтобы запастись пыльцой, и что у нее есть специально предназначенная для этого “тара”. Как правило, насекомые невольно обсыпаются пыльцой, вовсе не имея такой цели. У них нет ни развитого аппарата для сбора пыльцы, ни инстинкта к ее сбору. Все это есть у пчел. Они носят на лапках корзиночки – наполненные пыльцой желтые или коричневые шарики. Но, в отличие от бластофаг, пчелы несут пыльцу на корм своим личинкам. Бластофаги же переносят пыльцу не ради пропитания. Они целенаправленно берут этот груз в специальные кармашки с единственной целью – оплодотворить фиговое дерево: осы преследуют и свою выгоду, но опосредованную. Мы еще вернемся к этому кажущемуся содружеству инжира и его опылителей.

Затарившись драгоценной пыльцой, самка покидает фигу и выходит в открытое воздушное пространство. Осы разных видов делают это по‐своему. Одни вылезают через “садовые ворота” – маленькую дырочку на макушке фиги (рис. 10.2). У других видов самцы должны пробурить “люк” в стенке, чтобы самки могли выбраться на волю, причем для этого десятки самцов объединяются в бригаду. На этом их роль заканчивается, однако у самки все самое главное еще впереди. Она вылетает в незнакомый мир и ищет, вероятно, по запаху, другой плод фигового дерева единственно подходящего ей вида. Этот плод к тому же должен достичь нужной фазы развития – когда созревают женские цветки.

Обнаружив фиговое дерево нужного вида, самка находит дырочку на макушке плода и забирается в его темное нутро. Вход страшно узкий, и пока она будет протискиваться сквозь него, ее крылышки, пожалуй, оторвутся под корень. Исследователи нередко находят в порах инжира клочки крылышек, фрагменты усиков и других осиных органов. Инжиру лучше, чтобы дырочка была маленькой, тогда внутрь не полезут непрошеные гости – всякие паразиты. Возможно, осу подвергают такой жестокой процедуре еще и для того, чтобы очистить ее от бактерий и вредоносных загрязнений. Что касается самой осы, то при всей болезненности ампутации крылышек, они ей больше не понадобятся – в тесноте закрытого сада они даже ограничивали бы свободу перемещения. Вспомним, что муравьиные матки, заканчивая брачный полет и прячась под землей, где крылышки только мешают, нередко сами себе их откусывают.

Рис. 10.2. У ворот сада – на наружной поверхности инжира видно входное отверстие.

Попав внутрь фиги, бластофага готовится перед смертью выполнить свой последний долг, и цели у нее две – опылить женские цветки и в некоторые из них отложить яйца. Не во все. Если она отложит по яйцу в каждый женский цветок, личинки сожрут все семена, и фиговое дерево лишится органа воспроизводства. Можно ли утверждать, что оса спасает часть цветков из альтруизма? Этот вопрос требует подробного разбора. В какой‐то степени теория Дарвина допускает, что у ос могло развиться нечто вроде чувства самоограничения. Но есть и такие виды фиговых деревьев, которые в заботе о собственном благополучии нормируют количество цветков, куда оса могла бы отложить яйца. Пожалуй, я не пожалею времени и отвлекусь от описания типичного жизненного цикла, чтобы рассказать о таком неординарном решении.

У некоторых видов фиговых деревьев женские цветки бывают двух разновидностей – с длинным пестиком и с коротким. Пестик – это похожий на пику женский орган цветка, расположенный в его центре. Оса пытается отложить яйца во все цветки, но короткий яйцеклад не достает до донышка цветка с длинным пестиком, и она бросает свою затею. Лишь попав на цветок с коротким пестиком, она может дотянуться до самого низа цветка и отложить яичко. Фиговые деревья других видов, с одинаковыми женскими цветками, управляют поведением пчел более драконовскими методами. По крайней мере так считает мой коллега по Оксфорду и один из самых убежденных дарвинистов современности У. Д. Хэмилтон. Исходя из своего опыта исследований в Бразилии, Хэмилтон выдвинул гипотезу, что фиговые деревья реагируют на чрезмерную эксплуатацию. Если во всех цветках отложено по осиному яичку, дереву от такого плода никакой пользы. Осы проявили эгоизм. Зарезали курочку, которая несла золотые яйца. Скорее даже, по выражению Хэмилтона, курочка решается на самоубийство. Дерево сбрасывает перегруженный плод на землю, и все осиные яйца в нем пропадают. Невольно подумаешь, что это месть, и, как показывают некоторые достойные доверия математические модели, мы отнюдь не впадаем в антропоморфизм. Но в данном случае дерево не столько жаждет отмщения, сколько стремится минимизировать собственные потери. Плод вызревает за счет его ресурсов, а если из‐за алчности осы плод погибнет, отдачи не будет. Кстати, в этой главе мы еще не раз прибегнем к языку стратегических игр, в котором используются такие термины, как “месть”, “контроль” и “управление”. В этом нет ничего плохого, если не злоупотреблять такими приемами, зачастую это просто сводится к применению математической теории игр.

Вернемся к жизненному циклу обычной бластофаги; точно Алиса, наша самочка вошла в маленькую дверцу, чтобы больше никогда не увидеть дневного света, и приготовилась освободиться от своей ноши – пыльцы, собранной в той фиге, где она родилась. Может показаться, что бластофага выполняет обязанности опылителя как бы сознательно. Она не позволяет пыльце сыпаться куда попало, как это делает большинство насекомых-опылителей, – по крайней мере, некоторые виды бластофаг разгружаются столь же технично и продуманно, как и собирают пыльцу. Вновь идут в ход щеточки на передних лапках – оса тщательно выгребает пыльцу из кармашков и аккуратно отряхивает щеточки над поверхностью опыляемого женского цветка.

Оставив свои яички в женских цветках, самка бластофаги ставит точку в своей биографии. Ее жизнь заканчивается. Она находит влажное местечко в запертом саду и умирает. Но, встречая свою смерть, оса оставляет мегабиты педантично записанной в ее яйцах генетической информации – и цикл возобновляется.