Книга Креольская честь - Кэт Мартин

Лизетт вновь заплакала, ее, всхлипывания отзывались сочувствием в сердце Ники.

— Он то и дело называл меня Фелисианой. Обзывал проституткой и другими нехорошими словами. Затем взял меня.

Грубо, даже жестоко. А когда кончил, расплакался. Начал просить, чтобы я простила его. Он из тех людей, которые сами себя мучают.

— Мне жаль вас обоих, — сказала Ники.

Постепенно Лизетт успокоилась. Ники сидела около нее, поглаживая ее растрепанные волосы, пока та не забылась тяжелым сном. Тогда и Ники наконец позволила себе отдохнуть.

Утром Лизетт застала ее в гостиной.

— Вы уверены, что сможете добраться домой? — спросила Ники, отодвигая резной стул и вставая.

— Спасибо, я хорошо себя чувствую.

— Я рада, что смогла вам помочь.

— И я рада, что Александра здесь не было, — сказала она удивленной Ники. — Он бы решил посчитаться с Валькуром, а я этого не хочу. Александр все еще мой друг, а Валькура я люблю. И не хочу, чтобы кто-нибудь из них пострадал. — Она с мольбой посмотрела на Ники:

— Обещайте, что не скажете ему.

— А вы уверены, что Валькур вновь не поднимет на вас руку? Надо ню-то сделать.

— Обещайте, — настаивала Лизетт.

— Хорошо, я не скажу ему.

Лизетт улыбнулась.

— Еще раз спасибо, что помогли. Надеюсь, вы будете счастливы. — Александр заслуживает счастья. Я верю, что и вы тоже. — И, покачивая голубыми саржевыми юбками, она ушла.

Еще одна проблема у порога Алекса. Как ради Лизетт, так и ради Александра Ники от души надеялась, что она не всплывет вновь.

В какой-то степени она радовалась, что, если это и случится, ее уже здесь не будет.

— Пока все идет гладко, — сказала Даниэль.

Ники стояла перед овальным зеркалом в своей спальне.

Был вечер вторника, и все уже было в полной готовности.

— Отлично. Я почти готова. — Ники собрала волосы в пучок на затылке и спрятала их под широкополой шляпкой.

Одетая в простое коричневое шерстяное платье, она надеялась, что сможет незамеченной пройти по улицам.

— Старайтесь не поднимать головы. Кто заметит ваши. глаза, вас не забудет.

Ники кивнула.

— Где Рам?

— Расставляет шахматы на доске. Он говорит, что я способная ученица. А я отвечаю, что он слишком скромен, мои успехи объясняются тем, что он хороший учитель.

Ники усмехнулась:

— Попробуй проделать то же самое с Алексом, может быть, тебе удастся смягчить его.

— Я стану рыдать и молить его о милосердии.

— Так и действуй.

— Не беспокойтесь за меня. Со мной все будет в порядке.

Ники именно на это и надеялась.

— Я буду скучать по тебе.

— И я тоже… — Женщины обнялись. — Дайте мне хотя бы полчаса, — сказала Даниэль. — За это время снотворное непременно подействует.

Они изменили свой первоначальный замысел и решили, что не станут бить Рама по голове, а дадут ему лучше снотворного, которое возьмут у Мари Габарде, известной местной колдуньи. Все знали о ее эликсирах, включая приворотное зелье и всяческие яды. Добавить немного снотворного порошка к бокалу вина, который обычно выпивает Рам на сон грядущий, не составляло особого труда.

— От этого порошка он должен проспать от заката до заката, — объяснила Даниэль.

Целые сутки. И Николь дорога будет каждая секунда.

— А тебе лучше спуститься.

Даниэль кивнула головой, но не пошевелилась.

— У меня есть новости, которые я оставила на самую последнюю минуту, — со смешком сказала она. — Рене и я назначили день нашей свадьбы. Мы поженимся ровно через два месяца.

Восторженно ахнув, Ники обняла Даниэль.

— Это просто замечательно!

— Мы договорились об этом в воскресенье. Он говорит, что ужасно скучал по мне все это время.

— Значит, все получилось, как ты и думала.

— Да, — сказала Даниэль. — А теперь надо приниматься за осуществление нашего плана. — В последний раз обняв Ники, она поспешила вниз.

Как раз в это утро стало известно, что заболела мать Фредерика Ему пришлось уехать в Бель-Шен, что значительно упрощало дело Ники оставалось лишь отправиться на пристань и сесть на корабль. Конечно, ее появление в такой поздний час может вызвать недоумение, но вряд ли капитан заинтересуется подробностями. А утром они уже будут в море Через полчаса Ники спустилась вниз. Даниэль стояла возле Рама, который громко храпел, уткнувшись головой в шахматную доску. Под его могучими руками лежали рассыпавшиеся фигуры.

Они, с Даниэль осторожно прошли к черному ходу, и служанка открыла дверь.

— Счастливого пути, — , шепнула она. Николь махнула рукой и тихо скользнула в ночную тьму.

Придерживая руками тяжелый шерстяной плащ, она подняла глаза на затянутое тучами небо Начал накрапывать мелкий дождь, полы плаща трепал холодный ветер.

Пройдя мимо небольшого огорода, она вышла через большие деревянные ворота на улицу и зашагала по подъездной дороге, рассчитывая нанять какой-нибудь проезжающий экипаж.

Внезапно она услышала позади тяжелые мужские шаги.

Ники пошла быстрее, чувствуя, как за спиной у нее развевается плащ В это время послышались шаги еще одного человека.

Охваченная тревогой, Ники бросилась бежать по улице. Было уже за полночь, и не горел ни один газовый фонарь.

Шаги за спиной становились все ближе.

Кто это? — мысленно ужаснулась Николь. Неужели Алекс нанял еще людей, чтобы сторожить ее? Не может быть…

Преследователи были совсем близко: Ники метнулась влево, но ее плащ зацепился за терновый куст. И тут же кто-то схватил ее за талию. Она попыталась вырваться, но бесполезно Нападавший был груб и жесток, он до боли стискивал ее ребра и руки.

«Это не люди Алекса», — в ужасе осознала она. Это была ее последняя связная мысль К ее лицу приложили белый платок, пропитанный каким-то раствором. Ники потеряла сознание.

Почувствовав, что к ее щекам прикасается что-то теплое, Ники открыла глаза В висках сильно стучало Щурясь от ярких солнечных лучей, она Повернулась к окну, забранному узорчатой чугунной решеткой Комната с белеными стенами, в которой она очнулась, была скудно обставлена мебелью в испанском стиле. В одном углу стоял резной деревянный стул с толстым кожаным сиденьем, в другом — большой терракотовый кувшин с сухими ивовыми ветками Николь лежала на широкой кровати с пологом.

Невзирая на тупую боль в висках Ники соскользнула босыми ногами на холодный дощатый пол и только тут заметила, что на ней белая ночная рубашка, а не коричневое шерстяное платье, в котором она уходила из дома. Она вздрогнула при мысли, что кто-то переодевал ее.