Книга Невыносимые. До порога чужих миров - Ирина Лазаренко

Слева замаячила поляна, и Алера, погруженная в свои мысли, свернула на просвет. Хороши друзья. Один слушает только себя, другой лишь рядом постоять может. Никому и дела нет до нее. Вот сожрет ее стадо диких кабанов прямо сей вздох – так те двое и не заметят пропажи, разве только тишине порадуются!

Мрачно шмыгая носом, Алера вышла на поляну, огляделась. Очень красивая полянка, повсюду незнакомые мелкие цветочки на тонких стеблях, лепестки у них голубые и белые, суетятся стрекозы и мелкие мушки, краснеют там-сям волчьи ягоды. Красота. Согнувшаяся в три погибели женщина собирает травы в корзину. По поваленному бревну прыгает сойка.

Алера моргнула и вернулась взглядом к травнице. Действительно женщина. Среди леса.

«Как удачно – вот, значит, кто выведет меня из этой чащи. Очень даже хорошо!»

Из-под капюшона-шапочки струились длинные, солнечно-золотистые локоны, шустро двигались тонкие руки, перебирая травки. Наверняка женщина молодая. И странная: зачем ей шапочный капюшон в такую жару?

И рубашка у нее – не для лесных вылазок, очень даже красивая рубашка, белоснежная и струистая, с выбитым рисунком и низким, аж на плечах, воротом. Бедра стянуты платком, медово-желтым, тоже очень праздничным, ярким, и длинная юбка под ним – нарядная, коричневогладкая, тонкая.

Ну и травницы в этой деревне, с ума свихнуться можно!

Подходить к женщине, мешать ей ковыряться в травках – не хотелось, признавать, что потерялась в лесу – неудобно, и уж меньше всего Алера желала объяснять, какого демона она вообще умчалась в чащу. Потому отступила под тень деревьев и решила просто незаметно пойти следом за травницей, когда та надергает себе полную корзину растений и отправится в деревню. Или где там она живет? В любом случае не в лесу!

Тут Алера опять подумала, что тогда она окажется в деревне одна, без друзей, и вокруг будут кучи незнакомых людей, у многих из которых наверняка есть руки и ножи. Рассердилась на себя, покачала за рукояти клинки в ножнах. Маленькая она, что ли? Беззащитненькая? Если бы у нее тогда оказались при себе клинки, так мужик бы опомниться не успел, только и осталось бы, что искать его лицо среди соломенных чучел!

Травница, мурча под нос, продвигалась по поляне, наклонялась к цветам, что-то срывала, а что-то – лишь поправляла и отводила в сторону, а вокруг большого красножелтого цветка даже оборвала сорные травы и постояла несколько вздохов, любуясь на этот цветок. И она, кажется, разговаривала с растениями, а когда не разговаривала – снова принималась что-то мурлыкать, то ли напевала, то ли говорила с разумнейшим из людей.

Алера наблюдала за ней довольно долго, дивясь. Она никогда не видела, чтобы кто-то относился к растениям с таким почтением и… пониманием? Да, женщина будто знала, что нужно каждому из них, и обращалась с ними так, как могла бы обращаться с живыми существами, и это выглядело очень удивительно.

Но, конечно, Алера видела не так уж много травников, а за сбором растений – одного лишь Тахара, который и не травник вовсе. Быть может, они все относятся к растениям подобно тому, как сама Алера относится к Кристаллам. Ей тоже случалось говорить с камнями, когда никто не слышал. Ей тоже хотелось найти для каждого из них местечко поудобней и соседство поприятней, потому что каждый кристальный мастер знает: есть камни, а есть камни.

Постепенно травница наполнила свою маленькую корзину и неспешно побрела к лесу. Впрочем, какое там «побрела» – она величественно плыла, почти парила, такая изящная и женственная. И Алера еще больше утвердилась в мысли, что травница очень-очень красивая, хотя та ни разу не обернулась в ее сторону, и голову ее по-прежнему скрывал капюшон.

Следом за травницей, держась шагах в двадцати, Алера прошла по лесу, мимо новых колоний пауков в зарослях, мимо обобранного неизвестно кем малинника, еще одной полянки. Алера ужасно боялась, что листья под ногами шуршат слишком громко, тогда травница ее услышит, обернется, и она будет выглядеть ужасно глупо. Но та продолжала напевать, довольно громко, без слов, песенка ее звучала весело и просто, но странно – как будто нездешняя.

Может, это, вообще, дриада, подумала вдруг Алера. Или эллорская эльфийка, только большая. Слишком странно она себя ведет для обычной женщины.

Травница привела ее к светлой поляне, на которой журчал небольшой ручей, поодаль стоял маленький стол, вырезанный из пня, перед ним лежало бревнышко, а на рогатинах вялились мелкие рыбки. Рогатины стояли у пещеры, низкой, темной пещеры, очень жилой с виду, перед ней даже тканый половик лежал.

– Ну вот еще, – сказала Алера, – приплыли! А деревня где?

В тот же вздох женщина обернулась, хотя никак не могла издалека услышать этих слов, и с ее пальцев рванулось что-то яркое, ударило Алеру в плечо и уронило на землю. Лежа носом в опавшей листве, она вдруг поняла, что ведь уже очень много дней рядом нет деда, который гонял бы ее на упражняльческую площадку с манекенами и бревнышками, и очень плохо, что деда нету рядом, потому что в обычное время она бы, наверное, увернулась от этого яркого бодливого непонятно чего.

«Кажется, меня вообще никто не любит. Еще и увидеть-то не успевает, а уже не любит».

Алера села на земле и принялась тереть плечо. Ощущение и правда такое, словно коза боднула. Синяк нальется, ну да наплевать.

Краем глаза она видела, что женщина медленно подходит. Не беспокоилась: еще пока валялась, поняла, что та скорее испугалась, чем хочет зла, иначе бы следом за первым ярко-бодливым полетело второе и третье.

Отряхнулась, поднялась, посмотрела наконец на подошедшую травницу и только рот открыла.

А она и правда очень красивая, смуглокожая, с большими глазами, раскосыми и ярко-ярко-зелеными, еще зеленее, чем у Элая. И волосы – роскошь, густые, блестящие. А из волос торчали два рога. Крепеньких, маленьких рога, загнутых надо лбом и уходящих к затылку.

– И они еще пишут, что ночница – не вредоносный сберегатель. – Алера снова потерла ушибленное плечо. – А как это назвать тогда, вообще? Ты чего бросаешься, не вредоносная?

Теперь открыла рот ночница. Долгие-долгие десять вздохов они смотрели друг на друга, потом сберегательница покачала головой:

– Впервые за сто лет. Впервые это слово первой произнесла не я. Ты откуда взялась такая умная, а?

Голос ночницы звучал хрипло, и когда она говорила, горло ее словно оставалось сжатым, неохотно выталкивая из себя слова.

Алера промолчала. Сберегательница тоже помолчала, пытливо разглядывая ее, потом кивнула каким-то мыслям и приложила к груди руку, и на тонком запястье звякнули браслеты.

– Дефара.

– Что?

– Дефара. Меня так зовут. А ты?..

– Алера.

– Алера. – Ночница вздохнула, почесала голову у основания рога. – На конский хвост тебя понесло в лесную чащу, Алера? На конский хвост мне здесь нужна самка?

– Что еще за «самка»? – возмутилась девушка. – Очень грубо так говорить, знаешь ли!