Книга Земные дороги - Юрий Корнеев

День четырехлетнего пребывания на станции я встречал в одиночестве. Купил бутылку какого-то местного пойла и пытался влить его в себя. Получалось плохо. И не любитель я, и одному как-то не особенно пилось. Вот так, четыре года, а у меня ни друзей, ни подруг. Да и к цели своей я не очень-то приблизился. Конечно, я стал настоящим спецом. Во всяком случае в своей области. Сейчас у нас в лаборатории тему знал лучше, может, только завлаб, да и то вряд ли. А вот мне самому стать завлабом не светило. Даже если я стану специалистом лучше него. Да не очень-то и хотелось. Хотя поглядывать на меня он стал с подозрением. Как бы не придумал какую пакость, все-таки он мой куратор. Хотя зачем ему это? Работаю я хорошо, результаты выдаю. Его это, наоборот, должно устраивать — плюшки-то он получает. Но меня и в самом деле все устраивало. Кроме одного — я не становился ближе к своей цели. И даже не представлял, что мне делать. Пакет пилотских баз я выучил. И учил сейчас инженерные базы. Но вот сертификата пилота я получить не мог. Метку на сети обнаружат сразу. Начнут задавать ненужные вопросы. И надзор точно усилят. А без сертификата я не смогу пилотировать корабль. Корабля у меня пока, правда, тоже нет. Знания есть, а толку нет. Вот такая карусель. Но я не отчаивался. Все равно что-нибудь придумаю. А бутылку я все-таки допил.

А через декаду меня перевели на другую станцию. Ну как перевели. Просто завлаб в конце дня сообщил, что завтра с утра мне надо быть в соответствующем доке с вещами. И что я теперь тоже завлаб, но в другой лаборатории и даже на другой станции. С одной стороны, вроде повысили, а с другой? О моем желании куда-то лететь я даже не заикаюсь, но хотя бы поговорить можно было? И предупредить заранее. А если бы у меня были друзья, девушка? Но никого это не волновало. Я снова ощутил себя вещью. Противно, конечно, но хорошо, что я и в самом деле один. И нет у меня ни друзей, ни девушки. Да и вещей нет. Так что собирать мне и нечего. Хорошо, что в клубе вперед заплатил, неудобно бы перед сержантом получилось. Вряд ли я его когда еще увижу, но все равно. Даже хорошо, что я улетаю. Отсюда бы я никогда удрать не смог. Все-таки центральная станция корпорации. Охрана здесь ой-ой-ой какая. Даже если бы смог угнать какой кораблик, взломав искин, а это после изучения базы Хакинг я мог, далеко бы не улетел. Сбили бы. Может, на другой станции повезет?

Утром я уже был на борту корабля. Крейсер четвертого класса. Считается еще легким, но уже ближе к среднему. После изученной базы в кораблях я разбирался хорошо. Вот и этот знал неплохо, мог бы им даже управлять, если бы метка на сети была. А вот отремонтировать не смог бы. Инженерную базу я еще не доучил. Но все узлы и оборудование мне были знакомы. Да, мне бы такой. Как раз то, что нужно. Нет, мне бы больше подошел легкий крейсер второго класса, но и от такого не отказался бы. Тем более что именно этот был рейдером. Увеличенные топливные баки, автономный полет почти четыре месяца. Вооружение, правда, не ахти — одна стомиллиметровая тоннельная пушка, и все. Зато зенитное вооружение неплохое. Есть даже несколько пусковых с зенитными ракетами. Но главное у этого корабля — скорость и маневренность. Двигатели на нем увеличенной мощности, так что удрать может даже от фрегата-загонщика. И экипаж небольшой, всего около двадцати человек. Хотя с ним можно и одному справиться. Управление в этом случае будет не совсем полноценным, но главное, что возможным. Так, в мечтах о своем корабле я и покинул станцию.

Летели мы долго, больше полутора месяцев. Перелет я перенес довольно неплохо. Нет, поначалу все было грустно. Народ вокруг подобрался какой-то угрюмый и общаться со мной не хотел категорически. Допуск у меня был даже не гостевой, а полуарестантский, наверное. Только каюта и столовая. Но через пару дней я устроил скандал, пообещал завалить руководство корпорации жалобами, и мне дали допуск еще в тренажерный зал и медсекцию. С местным медиком я договорился, и он разрешил мне учиться в медкапсуле. Разгон я себе сам намешал. Правда, все это мне обошлось довольно дорого, но оно того стоило. Зато инженерную базу почти добил. А в перерывах между сеансами учебы зависал в тренажерном зале. Так что время провел с пользой. Что интересно, за все время пути мы нигде не останавливались. Дозаправка этому кораблю в общем-то была не нужна, но, насколько я знаю, так гражданские не летают. Обычно заскакивают по пути на разные станции. А мы, как партизаны, прятались ото всех, хотя и летели по собственной империи.

Наконец прилетели на станцию. Правда, станцией это убожество назвать было нельзя. Небольшой огрызок, прилепившийся к астероиду. И народу тут было всего около двух тысяч. Больше тысячи занимались научной деятельностью, а остальные — обслуга станции и охрана. Именно ученых было немного, чуть больше сотни, в основном лаборанты и технический персонал. А вот охраны было много. Больше пятисот бойцов. И такое впечатление, что они охраняли не станцию, а нас. На станции не было ни одного корабля, приписанного к ней. Два небольших внутрисистемника, и все. Как я узнал в дальнейшем, гиперсвязи тоже не было. Раз в два месяца прилетал крейсер, вот и вся связь. Прилетали к нам два одних и тех же корабля. Один тот, на котором прилетел я, и другой, идентичный ему. На этих кораблях привозили все необходимое для функционирования станции. Вернее, не станции, а научного центра. А еще на них привозили опытный материал. Сначала я не понял, о чем речь, когда впервые услышал об этом, а потом выяснилось, что это люди для опытов. Да, обыкновенные люди. Арварцы, аратанцы, даже аграфы попадались. Как мне сказали, это все преступники, которым так и так помирать на рудниках, так лучше пусть они науке послужат. Может, лучше, может, нет, я в это особенно не вникал. Мне было плевать. Я понял, что эта станция — конечный пункт в моей жизни. Никто меня отсюда не выпустит. Да и не только меня. Все, кто находился на станции, — смертники. Все исследования, которые проводились в лабораториях станции, были противозаконными, и нас всех ожидали рудники, если сведения о них просочатся в Содружество. И не поможет даже то, что научный центр по существу принадлежит государству, как и сама корпорация. Тридцать пять процентов уставного капитала принадлежало напрямую империи, а остальное ей же, через подставных лиц и различные фонды. Но защищать нас никто не будет. Скорее сами, если что, похоронят на каком-нибудь безвестном астероиде, а вернее всего, разнесут эту недостанцию к чертям. Да, грустно. Но мне отпущено еще около пятидесяти лет жизни, а вот другим-то не так повезло. Были здесь с контрактами и на двадцать лет, и даже на десять. Очень сомневаюсь, что они по окончании контракта отправлялись домой. Скорее всего, их те угрюмые ребята с крейсера переводят в опытный материал и отвозят на другую, такую же станцию. Ведь все, кто проживал на станции, прекрасно знали, чем занимаются лаборатории. Нет, секретность вроде как соблюдалась. Я сам поставил кучу подписей под различными допусками, но все равно, все всё знали. Люди есть люди. Поэтому никого со станции выпустить в мир просто не могли. Потому большинство так и жило на станции, постоянно продлевая контракт. Ну а придурки, которые верили в незыблемость законов Содружества, оказывались среди опытного материала. Ну что ж, если ничего не придумаю, то и мне придется продлевать контракт. Но я все-таки надежды не терял. Поэтому продолжал учиться и заниматься в тренажерах. Тренажер, вернее виртуальный симулятор, я обнаружил на складе своей лаборатории. Пришлось, конечно, здоровое ним повозиться, пока я его отремонтировал и привел в порядок, но зато я мог отрабатывать многочисленные техники из разученных баз в своем тренажере, ни к кому не напрашиваясь.