Книга Повседневная жизнь русского средневекового монастыря - Елена Романенко

Несмотря на близость родительского дома, зима, проведенная в одиночестве, выдалась очень тяжелой. Но понемногу к преподобному собрались иноки, все вместе поставили кельи, церковь. Родители и сродники помогали обители деньгами и продуктами. Однако отношения с братией у преподобного складывались непросто. Возлагая на себя тяжелые труды и подвиги, он требовал такой же крепости от других. Многие не выдерживали и уходили. Но самое тяжелое искушение постигло его там, где он меньше всего ожидал. А дело было так. В монастырь к Александру часто приходили его племянники: Никон — сын старшего брата Амвросия и Петр — сын брата Лукиана. Преподобный постриг их в монашество, Никон стал Никифором, его Александр поставил келарем, а Петр стал пономарем Порфирием. Постриг сыновей стал неожиданностью для Амвросия и Лукиана. Они были людьми мирского склада и не желали детям монашеской судьбы. Искренне помогая брату, они не ожидали, что он, не спросив разрешения, цострижет их сыновей. Амвросий, видимо, унаследовал крутой нрав своего отца. По словам Жития, был он человеком «мужественным и ярым». Схватив топор, он сказал Лукиану: «Пойдем в монастырь, разобьем замки, изрубим двери и заберем своих детей». Задыхаясь от бессильной ярости, он всячески ругал преподобного: «Что еще сделать злодею нашему монаху Александру? Мы относились к нему, как к отцу родному. Он же зло нам сотворил, разлучая нас с нашими детьми и постригая их! Что может быть горше этого, когда родители скорбят о детях своих? Он ведь не хочет пришлых монахов покоить и держать, они не могут терпеть великих трудов его и нужды и прочь уходят, и потому теперь нашими детьми он хочет монастырь свой наполнить!» (РГБ. Унд. № 276. Л. 58). Речь Амвросия передана в Житии, видимо, в точности, поскольку Житие было составлено по рассказам родного брата Амвросия и Александра — Леонтия. Амвросий поспешил в монастырь. Встав под дверями кельи преподобного, он стал выкрикивать такие ругательства, какие нельзя произносить вслух. Преподобный ничего не отвечал разъяренному Амвросию. Лукиан же, применяя всю свою крестьянскую сметливость, старался успокоить брата. «О, брат! — говорил он. — Как ты не побоялся Бога и не устыдился святости этого человека, говоря такие слова? Если оскорбим святого человека, поставившего храм и монастырь устроившего, он, не стерпев наших ругательств, уйдет прочь. Какой мы тогда суд примем от Бога и какой великий позор от людей! Начнут говорить, что они изгнали святого, да еще и брата своего родного, кто сможет быть у них в работниках и терпеть их суровость и неустроенность. Бог собирает и созидает, а ты один хочешь все разорить. Не спорь с Богом, давай попросим прощения и с благословением пойдем домой». Амвросий молчал. Тогда преподобный вышел на предсение и сказал: «Люди! Что волнуетесь из-за ваших детей. Были ваши дети, ныне же стали слугами Божиими», после чего ушел в келью. Доводы Лукиана возымели действие. Поняв, что уже ничего не вернуть, Амвросий встал под окном игумена и попросил его простить. Александр простил братьев, и молодые иноки остались в обители.

Вскоре умерли родители Александра. Но беда, как известно, не приходит одна. Непонятно почему племянники вдруг возненавидели преподобного и стали сторониться его. Он же, чувствуя эту перемену, чаще навещал их. Иноки всячески перечили святому, говоря: «Мы еще юны и не можем понести таких тяжелых трудов». И однажды они, сговорившись, ушли из монастыря неведомо куда. Святой Александр, понимая, в какую погибель ввергли себя юные иноки, впал в такую скорбь, что перестал есть и вскоре тяжело заболел. Видимо, с ним случился инсульт: он не мог поднять головы, двинуть рукой или ногой, язык тоже не слушался его. Похоже, что впервые преподобного охватило отчаяние. Во время болезни он сподобился чудесного видения преподобного Кирилла Белозерского: святой пообещал исцелить его, но только в том случае, если Александр не оставит монастырь. К изумлению братии, преподобный выздоровел и вернулся на некоторое время к управлению обителью. Однако удар был слишком силен, и святой Александр не смог до конца оправиться от недуга. Он скончался в возрасте 52 лет, поручив обитель своему брату Леонтию. После смерти настоятеля в монастыре началось повальное бегство иноков. Леонтий, будучи мирянином, не являлся достаточным авторитетом для братии. Порядок восстановился только по прошествии восьми лет, когда оставшиеся иноки пригласили к себя священника с верховьев реки Чурьюги — старца Варлаама, а его сына Максима попросили стать игуменом.

Помощь миру

Отношения монастыря и мира всегда были непростыми. С одной стороны, мир часто ненавидел и гнал святых. С другой — он всегда нуждался в помощи монастыря, как нуждается любой человек в помощи Божией. Нередко отношения монастыря и мира омрачали корысть и стяжательность. Монастырские архивы хранят множество кабальных записей, судебных документов, разбирающих тяжбы обителей и крестьян. Не все люди, покинув мир и придя в монастырь, могли согласиться со строгой жизнью в нищете и скудости, устроенной по заповедям Евангелия. И в монастыре они продолжали заниматься обычными мирскими делами, приобретая для обители многочисленные имения и не стесняясь при этом в средствах. «Развращенное творим и думаем, что добродетельно живем», — с горечью говорил преподобный Нил Сорский о таком монашеском житии. Все это, считал преподобный, происходит от «неразумия» — непонимания Божественных писаний. «Ибо Господь и Сам, если бы захотел, мог бы сделать нас богатыми, но иноку достаточно и малых потреб».

В свою очередь, и крестьяне не оставались в долгу перед обителями. Воровство монастырского имущества, скота и зерна было обычным делом. Однажды ночью некие «злые люди» украли в монастыре преподобного Григория Пелынемского весь необходимый хозяйственный инвентарь, хранившийся в амбаре. Монахи сильно опечалились. Но преподобный Григорий утешил их такими словами: «Все это у нас будет. Вы же лучше заботьтесь о спасении своих душ». Через некоторое время воров поймали, а имущество вернули в обитель (РГБ. Унд. № 298. Л. 13 об.).

В другой раз собрали богатый урожай пшеницы в монастыре преподобного Александра Куштского. Монастырские работники веяли пшеницу на гумне и в полдень пошли немного отдохнуть. В это время какой-то крестьянин насыпал мешок зерна и уже собрался уходить, но почему-то не смог поднять свою поклажу. И туг он увидел преподобного Александра, стоявшего неподалеку. Святой спросил его: «Почему, чадо, не по силе взял?» Крестьянин упал на землю к ногам преподобного и от стыда не мог сказать ни слова. Тогда святой Александр повелел ему немного отсыпать зерна. Вор так и сделал, но вновь не смог поднять мешок Преподобный опять повелел отсыпать зерно, но и на этот раз мешок оказался неподъемным. В конце концов святой простил вора и наказал ему впредь так не поступать. Подхватив свой мешок, крестьянин с легким сердцем вернулся домой (РГБ. Тр. № 677. Л. 67–67 об.).

Житницы Волоколамского монастыря находились у водяных ворот. Однажды преподобный Иосиф застал там человека, крадущего жито. Вор, увидев игумена, хотел бежать. Но святой Иосиф помахал ему рукой, чтобы он не убегал, и спросил: «В чем ты нуждаешься? Скажи мне, и я дам тебе». Единственное, о чем просил игумен, чтобы вор не рассказывал никому об оказанной ему милостыни. Но человек тот не вытерпел и через много лет рассказал о встрече около житницы, почему этот рассказ и попал на страницы Жития (ВМЧ. Сентябрь. Стб. 470).