Книга Немецкие бронетанковые войска. Развитие военной техники и история боевых операций. 1916-1945 года - Вальтер Неринг

Как могли бы развернуться боевые действия, если бы Роммелю была предоставлена свобода принимать решения? В этом случае ему и германскому Африканскому корпусу представилась бы возможность нанести удар, обойдя с востока Алам-эль-Хальфу, благодаря этому взломать жестко построенную оборону британского 22-го танкового полка, уничтожить подошедший тем временем 8-й танковый полк, после чего разбить 23-й танковый полк и, наконец, покончить ударом с тыла с 22-м танковым полком. Были бы возможны и другие решения, например не обращая внимания на 22-й танковый полк, просто обойти его относительно незначительный район действий и тем самым «лишить Египет его последней надежды». Все эти варианты можно было бы обдумывать и реализовать тот или другой из них, если бы германские ударные силы были бы более мобильными.

Известная трагедийность заключалась в событиях, происходивших в районе Самакет-Габалла — Алам-эль-Хальфа. У обоих противников имелся здесь шанс, казавшийся реализуемым, переломить здесь ситуацию, сложившуюся на театре боевых действий. Один из противников буквально держал такую возможность в руках и отказался от нее из-за чрезмерной осторожности, твердолобо опираясь на догму оперативной обороны — тогда как другой всеми силами стремился реализовать такой шанс и не смог сделать этого из-за технических трудностей.

Британская приверженность к более осторожному способу ведения собственных боевых действий, чрезмерное почтение к германскому боевому опыту сражений комбинированными силами различных родов и видов войск, британская слабость, которую они внушили себе из различных перехваченных донесений, привели их к выводу, что общая операция Роммеля, как таковая, может быть успешна в тактическом и оперативном плане, с чем вполне можно было бы согласиться — только если закрыть глаза на отчаянный дефицит горючего.

Возникшее временно у англичан опасение, что Роммель может южнее склонов кряжа Рувейсат незаметно прорваться к Каиру, можно было отбросить; это было бы возможно, если бы он располагал такими крупными силами, которые были бы способны выполнить одновременно обе боевые задачи: во-первых, взять с боя Каир и, во-вторых, овладеть позициями у кряжа Алам-эль-Хальфа. Таковыми силами, как об этом, возможно, думал его противник, Роммель не располагал.

Столь рискованное предприятие — углубиться во вражескую территорию на 200 километров, не имея возможности обеспечить функционирование тыловых коммуникаций — что в данном случае с учетом общего положения, при наличии сильных вражеских войск в тылу, было совершенно неизбежно, — было бы равносильно добровольному уничтожению своих войск.

Удивляла пассивность британских наземных сил в ходе сражения, что было прямой противоположностью исполненным самопожертвования и успешным действиям Королевского военно-воздушного флота, едва ли не в одиночестве давшего отпор наступающим.

Эта пассивность объясняется решением британского командования не подвергать риску их наполовину готовые к сражению войска и по возможности не вводить их в бой с тем, чтобы потом развить возможный частичный успех, при этом снизить потери и не подвергать опасности потенциал грядущего крупного контрнаступления. Такой путь для командования противника был довольно новым и, пожалуй, в конце концов — пусть даже ценой больших потерь времени — оказался оправданным. Британское командование отказалось от маневренной тактики и готовило действия гигантской военной машины в соответствии с рецептом «безопасность прежде всего».

Однако англичане в этой особой ситуации действовали слишком жестко и предубежденно, в результате чего так и не смогли уловить благоприятный для них момент. Решись они, в духе старой школы тактики, проверить ситуацию у противника наступлением, то сразу бы увидели все его слабости и могли бы достичь крупного успеха.

Роммелю же удалось удерживать в глубине своего бывшего фронта вплоть до 6 сентября свои почти обездвиженные дивизии, стоявшие почти на одном месте с открытым флангом к противнику, имеющим значительное превосходство в силах как на земле, так и в воздухе.

Неожиданно мощным стал ночной налет вражеской авиации. Также неожиданностью было чрезвычайно обильное применение осветительных бомб на парашютах и зажигательных веществ. Действенной защиты от этого оружия не имелось. Зенитные орудия молчали, так как их расчеты были ослеплены — ночь над землей превратилась в день — и не могли видеть свои цели, не говоря уже о том, чтобы стрелять по ним. Наших опытных ночных истребителей в небе не было. Штурмовики, согласно приказу выделенные для отражения ночного налета, не имели соответствующего опыта. Наши пикирующие бомбардировщики Ю-87, знаменитые «Штуки», — давно проверенный тип самолета для решения подобных задач — не могли пробиться к центру боя, поскольку нуждались в прикрытии немногими имевшимися истребителями, число которых для «свободной охоты» было крайне ограниченным. Немногие имевшиеся штурмовики-бомбардировщики не могли заменить истребителей.

В ходе этого ночного налета англичане впервые продемонстрировали свое бесспорное превосходство в воздухе, против которого наши войска оказались совершенно бессильны и которое можно было преодолеть только доставкой новых и современных сил. Рассчитывать на это при имевшихся в распоряжении командования вермахта средствах в то время было уже бесполезно[197].

Роммель понимал, какое захватывающее дух развитие дальнейшего хода войны начинается здесь и сейчас. Но тщетно он пытался позднее убедить Гитлера и других ведущих военачальников в решающем значении современного воздушного флота для победы в современных сражениях. Гитлер продолжал считать его «пессимистом».

Лишь когда германские и итальянские истребители ближе к концу наступательных действий рейха стали применяться в крупных соединениях, они смогли обретать превосходство в воздухе. Разумеется, неприятель стал принимать это во внимание и не применял свои воздушные силы в операциях, чреватых значительными потерями.

Результат сражения для германо-итальянской танковой армии «Африка» был более чем негативным. Наступление не только не достигло успеха и тем самым оказалось бесцельно проведенным, но и потрясло всю до сих пор прочно державшуюся структуру армии, внушительно продемонстрировало полное превосходство вражеской авиации и принесло вражеской армии и ее военачальникам ореол превосходства.

После решения об окончании сражения дата 2 сентября 1942 года стала исторической вехой, поскольку ознаменовала собой поворотный пункт Второй мировой войны[198]. Начало перехода вермахта к стратегической обороне знаменательным образом произошло здесь, в пустыне, классической местности для действий современных наступательных танковых войск.

Катастрофа в Египте

23 октября началось хорошо подготовленное Монтгомери сражение за Эль-Аламейн, ознаменовавшее конец германским победам в Африке. Монтгомери действовал по рецепту сражений техники 1917–1918 годов: двинул свои войска в наступление под прикрытием ураганного артиллерийского огня. Он бросил в бой двенадцать дивизий численностью 150 000 человек, более 1100 танков и около 880 самолетов, которым противостояли 4 германские и 7 итальянских дивизий, поддержанных 530 германскими и итальянскими танками и 370 самолетами; причем наличный состав сил стран оси был куда малочисленнее, а оружие итальянцев значительно уступали британскому[199].