Книга Круговорот чужих страстей - Екатерина Риз

— И родители тебя отпустили?

Она головой покачала.

— Я сбежала. Закончила девятый класс, получила паспорт, и сбежала. У меня было немного денег, Дуся украдкой сунула в свой последний приезд, на выпускное платье, а я на них билет на автобус купила. Родителям записку оставила. Я её писала несколько месяцев, переписывала, рвала, писала заново, но знала, что объяснить не смогу. И не смогла. Отец меня так и не простил, до сих пор со мной не разговаривает. Из дома не гонит, просто делает вид, что меня нет. Даже когда я приезжаю… Он стал очень принципиальным, даже суровым в своих решениях.

— Ты часто ездишь?

— Раз в год, на день рождения мамы. Подарков она не принимает, но я приезжаю. На один день. Чтобы просто её увидеть. Младшие дети меня почти не знают, и я уверена, что их на моём примере стращают. Я паршивая овца, вот так.

— Как они живут сейчас?

Алёна размышляла, потом плечами пожала.

— Наверное, хорошо. Дом в приличном состоянии, скотины полно, огород огромный, отец с братом в город урожай возят, молоко и мясо. Но ничего лишнего не привозят и не покупают. Младших четверых детишек из детских домов взяли, они теперь официально приёмная семья, очень уважаемая в районе. Свои старшие выросли. У старшего брата в прошлом году второй ребёнок родился, сестра с родителями живёт, она совсем на меня не похожа, вся в мать, тихая и спокойная. В общем, все рядом или вместе с родителями живут. Только я из дома ушла… Всё ещё считаешь, что я хорошая дочь?

— А чем плохая? Что переживаешь и слёзы льёшь?

— Отец считает, что я поддалась негативному влиянию и меня надо спасать. Правда, спасти можно человека, который этого хочет. А я не хочу. Это знаю я, и знает он. Они замечательные родители… наверное. Они хорошо воспитывают детей, правильно, приучают их работать, кормить семью, заботиться друг о друге. И это тоже жизнь, другая, но достойная уважения. И я уважаю их выбор. Но это… не моё. Я не могу там… жить, зная, что это именно моя жизнь. Мне становится страшно. Я всегда хотела чего-то другого.

— Зай, но это же хорошо.

— Правда? — Она не удержалась от язвительности. — Мне тоже так казалось. После сельской школы, где в классе училось пять человек, оказаться в огромном городе, казалось, что это хорошо. Невероятно трудно, страшно, но хорошо. Паша, я наслаждалась этим, я училась, как помешанная. Навёрстывала, читала всё подряд, смотрела всё, что хотела. И я сразу поняла, кем хочу быть. Журналистом. Я даже поступила сама. Знаешь, каких трудов мне это стоило? Дуся всерьёз думала, что у меня что-то с головой случится. — Павел улыбнулся. А вот Алёна руками развела. — А что мне делать теперь? Что у меня, вообще, осталось? Я даже самой себе ничего доказать не смогла.

Она была расстроена. Слёзы не лила, но это было и не нужно. Сидела, поникшая, снова вздохнула, а потом потянулась к Павлу. Прилегла рядом и обняла. Молчала, думая о своём, и Алёне было о чём подумать, теперь он об этом знал. И прижалась она к нему доверчиво, и если искала не помощи, то хотя бы моральной поддержки. А его это неожиданно смутило, Павел не сразу решил, как нужно поступить, медлил, думая о том, какая горячая у неё щека, после слёз. Потом всё-таки обнял. Сначала просто положил руку на плечо Алёны, а когда она инстинктивно придвинулась к нему, спрятав лицо у него на плече, обнял крепче. И даже губами её лба коснулся.

— Ты что-нибудь придумаешь. Уж в этом я не сомневаюсь.

Она носом шмыгнула, потом кивнула. Ничего не сказала, лежала тихо-тихо, только дышала очень размеренно. А Павел, неожиданно для себя самого, тихо сказал:

— Спи. Не думай ни о чём.

И Алёна просто закрыла глаза. Как оказалось, она жутко устала от этого разговора. Глаза закрыла, Павла обняла и несколько минут лежала, без всяких мыслей в голове. Слушала его дыхание, чувствовала, как он едва ощутимо гладит её через одеяло. Костров молчал, и она молчала. Больше не хотелось ничего говорить. А потом уснула. Первый раз она уснула с ним, в его постели, а Павел её не разбудил. И от того, не в первый, но уже в следующий момент после пробуждения, Алёну настигла паника. Да ещё проснулась не сама, а от того, что ей в лицо ткнулись холодным влажным носом, она инстинктивно отодвинулась, глаза открыла и уставилась в морду Роско, с приоткрытой пастью и розовым языком. Секунду соображала, после чего оттолкнула от себя огромную собачью голову.

— Боже, Роско, хватит меня слюнявить.

— Он целует, — сообщил детский голос за её спиной, и Алёна в ужасе прижала к груди одеяло. Обернулась, посмотрела на Ваньку, который сидел на постели, поджав ноги и корчил псу смешные рожи. А Алёна на пустую подушку посмотрела. Нервно кашлянула, но ребёнку своего смятения показывать было нельзя, поэтому как можно спокойнее спросила:

— Ты давно проснулся?

— Да.

— А папа?

— Он новости смотрит. Ты встаёшь? — Ванька потянулся к ней и потряс за руку. — Вставай. Папа сказал, что если ты сейчас проснёшься, мы пойдём на рыбалку. Алёна, я хочу, хочу на рыбалку!

Она выдохнула, села, старательно заворачиваясь в одеяло, и уже продумывая, что скажет Кострову по поводу того, что он оставил её голую досыпать в своей постели. Мог бы хоть в бок толкнуть, когда сам вставал, чтобы она не попала вот в такую ситуацию.

— Хорошо, сейчас я встану, мы позавтракаем и пойдём.

Ванька разулыбался, кивнул, при этом преданно смотрел на неё, не собираясь двигаться с места. Алёна в детские глаза смотрела, потом взгляд на Роско перевела, который положил лобастую голову на постель и щурился.

В конце концов, рукой на обоих махнула.

— Идите.

Ванька с постели сполз, позвал собаку, но в дверях оглянулся, задумчиво посмотрел.

— Ты боишься темноты?

Алёна моргнула, затем осторожно кивнула, быстро смекнув, к чему мальчик разговор ведёт.

— Немного. А ты боишься?

— Папа говорит, что смелые и взрослые не боятся. И поэтому они должны спать одни. — Ваня к Алёне ещё присмотрелся, после чего головой качнул. — Хотя, ты девчонка. Хочешь, я буду с тобой спать ночью?

Пришлось приложить усилие, чтобы не улыбнуться.

— Спасибо, милый, я подумаю. Но папа вполне справляется.

Ванька задорно улыбнулся.

— Папа смелый, всех монстров прогоняет.

Алёна выдохнуть смогла, только когда за Ванькой дверь закрылась. Приложила руку к груди, проглатывая смущение. Кажется, так неловко ей ещё никогда в жизни не было.

Кострову досталось. Как только увидела его в коридоре, выходящим из кабинета, подошла и стукнула по плечу кулаком. Потом ещё раз.

— За что?!

— Ты почему меня не разбудил? — возмущённо зашипела она. — Меня Ванька в твоей постели застал. Я чуть со стыда не сгорела, Паша!

Костров ухмыльнулся, взглянул весело.