Книга Век золотых роз - Анна Клименко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ах ты, шейнирово отродье, – растерянно пробормотал Дар-Теен. Происходящее не укладывалось в голове… а затем, опомнившись, ийлур рявкнул: – давай, ходу отсюда!
… Синхи разбегались, кто куда, едва завидев двух ийлуров. То ли гибель жреца на них так подействовала, то ли призрачный свет, играющий прозеленью на клинке Дар-Теена – но, так или иначе, им дали спокойно выйти через ворота.
Потом, когда город синхов остался позади, утонул в зелени, Дар-Теен все-таки остановился. Кивнул на Элхаджа.
– Надо бы его перевязать. А то еще кровью истечет, мое сокровище.
– С чего ты его вообще спасть бросился? – беззаботно поинтересовалась Эристо, доставая из мешка кусок чистого полотна.
Дар-Теен прищурился:
– А с чего ты вопила «спаси его»? Сдается мне, любезная Эристо, что ты – вовсе не та, за кого себя выдаешь.
Она даже взгляда не опустила. Серьезно посмотрела на ийлура, затем усмехнулась.
– Все может быть. Но тебя не касается, кто я есть на самом деле. Прими все так, как есть, и этого достаточно.
Кашлянул синх.
– Ты ждешь, пока я истеку кровью, уважаемый?
И Дар-Теен ощутил уже ставшее таким привычным желание свернуть этой противной ящерице шею.
– Заткнулся бы ты, дружище, – беззлобно оборвал он, – мы еще с тобой не обсудили, почему ты смылся из стойбища. В то время как я побывал в Кар-Холоме, чтобы спасти твою никчемную шкуру.
– В Кар-Холоме?.. – Элхадж словно подавился воздухом и замолчал.
Затем, почти шепотом, добавил:
– Мне сказали, что я тебя больше не увижу. Что мне было делать? А Храм… он ждет. Я должен идти…
– Мне тоже придется вас покинуть, – усмехнулась Эристо, – я и без того уже слишком задержалась.
* * *
Элхадж заснул. А Дар-Теен еще долго сидел перед медленно угасающим костром, глядя на то, как съеживаются горючие камешки Эристо. Сама ийлура полулежала по другую сторону огня – ее взгляд то скользил по тревожно вздрагивающему во сне синху, то возвращался к Дар-Теену, и тогда на губах появлялась грустная и немного виноватая улыбка.
– Так, значит, ты тоже… из Храма Дракона? Как и тот элеан?
– Какой еще элеан? – брови Эристо удивленно приподнялись.
Дар-Теен почувствовал, как в груди нарастает раздражение.
– Хорош придуриваться, – обронил он, – неужели даже сейчас ты не можешь сказать, что тебя специально подослали они? А то – с чего бы ты так была обеспокоена жизнью вот этой зеленой твари? Да и помню я… С кем-то ты разговаривала тогда, напоив меня своим зельем.
Ийлура хмыкнула. Теперь в ее глазах так и прыгали лукавые искорки – хотя, может, то было отражение искр, летящих во все стороны от костра.
– Позволь мне, в свою очередь, задать тебе вопрос, доблестный ийлур. Отчего ты считаешь, что в Эртинойсе нет больше никого, кто бы желал удачи синху? Что натолкнуло тебя на мысль, будто Храм Дракона – единственная сила под этими небесами, кто заинтересован в восстановлении квадрата мироздания? Да и вообще, с чего ты решил, что меня интересует только избранный Шейнирой?
Сказанное Эристо смутило Дар-Теена. Но после всего происшедшего ему не хотелось ни гадать, ни мучить себя сомнениями. А потому он упрямо сказал:
– Тебя послали, как и элеана, чтобы ты навела меня на след Элхаджа.
– Может быть, может быть, – голос Эристо был похож на мурлыканье, – я не буду рушить выстроенные тобой догадки. Думай, что тебе угодно, Дар-Теен. А мне… мне и вправду теперь пора.
– В Гвенимар, конечно? – ядовито поинтересовался Дар-Теен.
– Ну а куда же еще?
Эристо подмигнула и поднялась на ноги – тягучим движением просыпающейся кошки.
– Скажу лишь, что там, где мы расстались, быть может, встретимся вновь.
И, подхватив с земли свой изрядно похудевший дорожный мешок, она пошла прочь. Во влажные сумерки Диких земель.
И тут Дар-Теена словно накрыла волна мутной, безысходной ярости. Шейнира их всех побери! И Храм Дракона, и эту странную ийлуру, которая ведет слишком ученые речи для обычной искательницы приключений… Нет, довольно, довольно делать из него послушную марионетку, дергая то за одну ниточку, то за другую!
Зарычав, он в два прыжка нагнал Эристо, схватил за локоть и резко, рывком повернул лицом к себе.
– Ну, уж нет, милочка! Никуда ты не уйдешь, пока не расскажешь, кто твои хозяева!
Изумрудные глазищи оказались совсем близко, взглянули, казалось, на самое донышко души…
– А если я не захочу рассказывать? – спокойно поинтересовалась ийлура, – что тогда?
Дар-Теен ощутил на щеке ее теплое дыхание, словно невесомое касание крыла бабочки.
– Тогда… – он откашлялся, но хватку ослаблять не торопился, – тогда я…
– Ничего ты мне не сделаешь, – холодно заключила Эристо, – и не потому, что масла не хватает, а потому что еще ни разу в жизни никого не пытал. Убивал – да. Но не мучил. Может быть, это и хорошо.
А через неуловимо короткий миг пальцы Дар-Теена уже сжимали пустоту. Эристо ловко вывернулась из его хватки и, не оглядываясь, метнулась в тень.
– Стой! – гаркнул Дар-Теен.
Он бросился за ней, но ийлуры и след простыл. Она будто растворилась в темноте.
– Тьфу. – ийлур в сердцах сплюнул себе под ноги. Затем хрипло выругался.
Было похоже на то, что он снова остался в дураках, и снова им играли неведомые силы.
Он еще раз вгляделся в мутные просветы между деревьями, но, само собой, никого там не увидел. С тем и вернулся к костру. А когда вернулся – не поверил собственным глазам.
Потому что синха Элхаджа, который якобы спал, не было на месте. Он тоже соизволил исчезнуть, незаметно убравшись от костра в беспокойную, душноватую ночь.
«Ну и что ты теперь будешь делать?»
Шезра устало оперся о стену. И – стоило только прикрыть глаза – появилась Темная Мать. О, конечно, она еще была далеко от Эртинойса, а цепи, ее сковавшие, еще не дали слабины. Только вот ее Сила… Шезра поежился. Да, могущества у богини синхов заметно прибавилось. Словно появилась где-то в стене узилища тонкая трещинка, сквозь которую капля за каплей извне и прибывало то, что в конечном счете могло с легкостью взломать своды темницы.
Шезра уставился на орнамент, ползущий гусеницей по стене. На белом мраморе малахитовые квадраты с точкой посередине; то, на чем держится весь Эртинойс…
«И что ты теперь будешь делать?» – еще раз спросил он себя самого.
Силы у Шейниры помаленьку прибавлялось, и с каждым днем все настойчивее становился ее шепот. А это означало только одно: Избранный был по-прежнему жив и преспокойно двигался к Храму.
