Книга Кортес - Кристиан Дюверже

Тем не менее Кортес был на подъеме. Он вернулся в политику, и его положение упрочилось. С октября он осаждал петициями императрицу в Мадриде, где теперь находилась и ее резиденция и где обосновался он сам. Гусман направил двух своих представителей ко двору с материалами следствия против Кортеса. Но ветер переменился. Накануне Рождества Нуньо де Гусман оставил Мехико. Во главе внушительного экспедиционного корпуса он предпринял завоевательный поход в западную Мексику. Несомненно, он погнался за призраком золота, мечтой о сказочных неизведанных землях. Но вместе с тем это был способ сдать позиции; он бежал ввиду неизбежного, как он теперь уже хорошо понимал, возвращения Кортеса.

В начале 1530 года Кортес выехал со свитой в Севилью. Сопровождавших было более четырехсот человек, включая его жену Хуану и мать Каталину. Официально он намеревался уладить материальные вопросы, связанные с его возвращением в Новую Испанию. На самом же деле Кортес ждал подтверждений того, что выиграл партию у Нуньо де Гусмана. В начале марта у него появилась эта уверенность, и ничто более не препятствовало его возвращению. Писарро отплыл в Перу, Карл V был коронован папой императорской короной в Болонье 24 февраля, в Мехико должна была быть назначена новая Аудиенция из пяти членов под председательством епископа Санто-Доминго. Дела Кортеса шли неплохо.

Он вновь не без удовольствия испытал волнение далекой юности. Запах пристани на Гвадалквивире, бочки вина и масла в трюмах, скрип кораблей на якорях и покалывание у сердца перед отъездом навстречу приключениям, зов открытого моря. Снова ветер наполнял паруса. Корабли взяли курс на Гомеру, затем на Санто-Доминго – паломничество по местам славной боевой молодости.

Кортес провел длительное время на Эспаньоле. Он показал жене дом, в котором жил еще совсем мальчишкой. Город сильно изменился. Не осталось ни одного индейца. На центральной площади Санто-Доминго возвышался недостроенный собор. Францисканцы и доминиканцы возвели свои монастыри. Эрнандо и Хуана осмотрели госпиталь Святого Николая Барийского, встроенный Овандо, старый дом Франсиско де Гарая и дворец Диего Колумба. Кортес был не в силах сдержать наплыв ностальгических чувств. Из его старых друзей уже никого не осталось в живых.

Главнокомандующий долго беседовал с епископом Себастьяном Рамиресом де Фуенлеаль, назначенным председателем второй Аудиенции Новой Испании. Фуенлеаль, без особой радости принявший предложение Карла V, отнюдь не спешил отправляться в Мехико. Кортес намеревался прибыть в столицу вместе с председателем Аудиенции, но епископ не собирался покидать Санто-Доминго до Рождества. Кортес не мог ждать. Уже и так задержавшись, он сел на корабль вместе с четырьмя сотнями приближенных. 15 июля 1530 года он с волнением увидел на горизонте бухту Веракруса. Он был дома. Эта земля – его.

Вторая Аудиенция: зов Южного моря (1530–1535)

Снова в Мексике. Кортеса переполняла радость. Он возвращался с высоко поднятой головой, богатый, осыпанный почестями, с престижными титулом и должностью. В глубине души он не верил, что когда-нибудь снова ступит на землю Новой Испании. Два года назад враги держали его за горло, и теперь он чувствовал себя победителем в тяжелой битве. Кортес снова взял ход событий под контроль и обрел утраченную внутреннюю уверенность. Он испытывал громадное удовлетворение при виде плодов своего труда на этой земле, чьи запахи и краски были ему так сладостно знакомы.

Неудачи

Эрнан представил муниципальному совету Веракруса свои верительные грамоты и объявил свой титул главнокомандующего. Спустя одиннадцать лет после его первой высадки эта формальность выглядела как дежавю. Алькальд письменно известил аудиторов о прибытии Кортеса. Со времени отъезда Гусмана в Мичоакан управление Новой Испанией осуществляли совместно Дельгадильо и Матиенсо. В сопровождении многочисленной свиты Кортес направился к городу Икскалпан – центру земель тотонаков, которые были пожалованы ему императором и составляли его маркграфство.

Кто мог подумать, что простое посещение своих владений будет преподнесено как проявление сепаратизма? Тем не менее именно так это было воспринято Аудиенцией. Алькальду Веракруса предписывалось взять Кортеса в Икскалпане, лишить его земель и вручить два королевских письма от 22 марта 1530 года, исходящих от Хуана де Самано, королевского секретаря.

Кортес спустился с небес на землю. Начало обоих писем не предвещало ничего дурного: императрица называла маркиза дель Валле «родственником». Супруга конкистадора Хуана Зунига действительно принадлежала к роду Энрикесов, семье адмирала Кастилии, являвшейся ветвью королевского древа: арагонская королева Хуана Энрикес была матерью Фердинанда Католика. Но продолжение письма, наверное, заставило Эрнана содрогнуться: в очень сухих выражениях он получал приказание не вступать в Мехико до прибытия второй Аудиенции и находиться от столицы на удалении в десять лье; нарушение запрета грозило штрафом в 10 тысяч кастельянос![215] Этот демарш был призван избежать кровавого столкновения и не был лишен здравого смысла. Но, отдав предпочтение низложенным правителям – пьянице и сутенеру, а не Кортесу, маркизу и главнокомандующему, корона выступала на стороне противников конкистадора. Было аморально дождаться, когда Кортес повернется спиной, и тотчас вонзить ему нож меж лопаток. Да и сама ли императрица написала письмо? Может, какой-нибудь налоговый чиновник давал указание главнокомандующему? Как будто Кортес был чувствителен к финансовым наказаниям! Помимо прочего, в письме Кортеса извещали, что новая Аудиенция расположится в Мехико в его собственном жилище – знаменитых casas viejas на месте дворца Мотекусомы, которые были пожалованы конкистадору актом, подписанным в Барселоне королем накануне своего отъезда в Италию.[216] Намек был вполне прозрачен: вторая Аудиенция не приходила на смену первой, она заменяла собой Кортеса. Но Эрнан еще не осознал всей силы направленного против него удара. То, что он скоро узнает, наполнит его гневом и печалью.

В январе 1529 года Нуньо де Гусман открыл обвинительный процесс против Кортеса. Пока конкистадор отсутствовал, он доверил свою защиту знающему и смелому юристу Гарсии де Льерену. Тот опроверг все обвинения в адрес Кортеса,[217] представив 12 октября 1529 года обширную докладную записку. Быть защитником главнокомандующего уже достаточно, чтобы навлечь на себя гнев членов Аудиенции. Вместе с другим сторонником Кортеса – Кристобалем де Ангуло – адвокат Льерена подвергся преследованиям и угрозам физической расправы, так что обоим пришлось искать убежища в францисканском монастыре Мехико. Не имея других претензий к Льерену кроме исполнения им своих обязанностей адвоката, члены Аудиенции оправдывали гонения еврейским происхождением защитника Кортеса. На основании того, что Ангуло и Льерена не были рукоположены в духовный сан и не могли воспользоваться правом убежища, Дельгадильо и Матиенсо взяли монастырь штурмом и арестовали обоих. Францисканцы, предводительствуемые епископом Зумаррагой, отправились выручать пленников и принялись ломать ворота тюрьмы. В последовавшей затем свалке епископ получил удар копьем лично от Дельгадильо. Зумаррага ультимативно потребовал освободить арестованных в течение трех дней. 7 марта по истечении срока ультиматума, который никто не собирался исполнять, заключенных подвергли зверским пыткам: Ангуло растянули на дыбе, а Льерену, избив его, отрубили ступню. Члены Аудиенции были отлучены от церкви, и все церковные службы приостановлены. Так складывалась обстановка в Мехико в правление первой Аудиенции.