Книга Старовер - Ольга Крючкова

Пока адъютант разыскивал врача, Бекетов и Вырыпаев растирали генералу отмороженные ноги снегом. Тот же метался в бреду…

Прибежавший доктор тотчас определил: сильнейшее обморожение, может начаться гангрена. Пятки и пальцы надо срочно ампутировать. Однако инструментов у доктора не оказалось, саквояж с ним был потерян при переходе через Кан.

– Какой же вы врач, если даже инструменты не смогли сохранить?! – негодовал ротмистр.

Врач беспомощно развёл руками.

– Виноват… – только и смог произнести он.

– Хозяин, водки! – потребовал полковник Вырыпаев.

Врач дал генералу стакан водки и начал оперировать кухонным ножом, до красна прокалённом в печи. Ротмистр и полковник отказались оставить генерала и присутствовали при операции, которая скорее напоминала экзекуцию.

Каппель пришел в себя только через сутки. Узнав об операции, он на минуту задумался, а затем заметил:

– Главное, что ноги на месте. А без пяток и пальцев прожить можно…

После чего генерал начал отдавать привычные распоряжения.

На следующий день в Барге, у богатого мехопромышленника, адъютант нашёл большие удобные сани, в которые Бекетов и Вырыпаев хотели уложить больного генерала. Услышав об этом, он решительно воспротивился:

– Сани? Это напрасно… Лучше дайте мне коня.

Ротмистр и полковник переглянулись, списывая слова Главкома на послеоперационный бред. Но Каппель строгого приказал:

– Коня!

Худой, бледный генерал не смог подняться с постели самостоятельно. Офицеры подхватили его, одели, закутали ноги шерстяными одеялами. А затем посадили на коня. Так Каппель продолжил путь…

На ночлегах его осторожно снимали с седла и вносили на руках в избу. Немного придя в себя и слегка обогревшись, Главком снова приступал к своим обязанностям.

Через неделю ему стало хуже: усилился жар, участились обмороки. У врача, потерявшего саквояж, не было ни термометра, ни лекарств. У генерала тем временем развилась острая пневмония.

Наконец полковнику Вырыпаеву удалось разыскать румынского врача. Тот осмотрел генерала и вынес вердикт: Каппель не проживёт и нескольких часов.

Главкома, уже в бессознательном состоянии, удалось погрузить в румынский эшелон. Это был последний путь генерала: около разъезда Урей он скончался спустя несколько часов.

Незадолго до смерти Каппель передал командование генералу Войцеховскому, с которым когда-то вместе учился в академии Генштаба. По его приказанию гроб Каппеля был снят с эшелона недалеко от Иркутска, где эсеры уже успели передать власть большевикам. И те под охраной доставили адмирала Колчака со станции Нижнеудинск в Иркутск.

Генерал Войцеховский разработал план захвата Иркутска. Однако он был нарушен ультиматумом чешского командования, в котором указывалось, что если произойдет атака и бой за Иркутск, то чешские войска принуждены будут начать разоружение двигающихся вдоль железной дороги остатков белых армий. Выбора иного не было, как только обойти Иркутск.

На рассвете февральского утра 1920 года главные части Каппелевской армии (так она стала теперь называться после смерти генерала Каппеля), обойдя Иркутск достигла озера Байкала, стали спускаться на лед. Стоял жестокий мороз. Снежной крупой и ветром поверхность льда была отполирована, подобно зеркалу.

(Каппелевцы в тот момент не знали, что адмирал Колчак и председатель совета министров Пепеляев были расстреляны на берегу реки Ушаковки).

Вступившие на лёд кони, подкованные старыми истёршимися подковами, падали и не имели сил подняться. Лед местами был настолько гладким, что без особых трудов упавшую лошадь можно было тащить за гриву…

Время от времени был слышен, словно приглушенный выстрел тяжелого орудия, подземный гул. Это трескался толстый лед Байкала, не выдерживая веса людей, лошадей и саней. На льду образовывались трещины, в которых показывалась вода и тотчас замерзала.

Лошадь, перевозившая гроб Каппеля, поскользнулась на льду и упала. Шедшие за гробом офицеры, успели его подхватить и поставить на лёд. Тут от толпы отделился скромный доброволец, он подвёл к офицерам свою маленькую приземистую лошадку, подкованную острыми шипами. Лошадка к вящему изумлению офицеров бодро шла по байкальскому льду.

Сибирскую «малышку» тотчас попытались впрячь вместо большого коня. Но сбруя оказалась сильно велика, а надетый большой хомут своей нижней частью касался ее колен. Офицеры быстро приспособили имеющиеся попоны и одеяла, подложив их под хомут.

Лошадка быстро потащила почти невесомые сани с гробом…

За ним шли офицеры, в том числе ротмистр Бекетов и полковник Вырыпаев, которые успели проникнуться друг к другу симпатией за время похода.

Переход через Байкал продолжался целый день. С наступлением сумерек головные части втянулись в поселок Мысовой. Станция была занята японскими частями…

Тяжелейший ледовый поход был завершён. По Байкалу прошло примерно шестьдесят тысяч разнообразных повозок, саней и розвальней. Сколько же переправилось в Забайкалье людей – никто не считал.

Неожиданно среди каппелевцев и беженцев поползли слухи, что в закрытом гробу, якобы везлись какие-то ценности или деньги. А сам Каппель уехал вперед…

Февраль 1920 года. Село Спасское. Где-то на болотах…

Командир партизанского отряда Михаил Венгеров влетел в дом, где расположился штаб. За столом в горнице сидел комиссар Хлыщёв и карандашом корявым почерком что-то царапал на бумаге.

Венгеров отдышался, скинул полушубок, меховую шапку и подсел к столу.

– Что пишешь, товарищ комиссар? – поинтересовался он.

– Да вот пишу приказ: контру здешнюю расстрелять… – спокойно ответил Хлыщёв и снова принялся марать бумагу.

– Вся эта контра, как ты говоришь, мои односельчане. Они меня с малолетства знают. Скажи: зачем ты приказал арестовать Николая и Станислава Хлюстовских? Они за всю жизнь ничего плохого не сделали!

Комиссар оторвался от бумаги и цепким горящим взором вперился в Венгерова.

– Удивляюсь я тебе, командир! Кабы не сражался с тобой плечом к плечу, то подумал бы, что ты с беляками снюхался! Николай Хлюстовский служил у Колчака. Мне уже доложили обо всём… А отец его богатей местный…

– Так за это не расстреливают! – возмутился Венгеров.

– Ещё как расстреливают! Я узнал, что Николай Хлюстовский с офицерами в Спасское приезжал. А затем офицеры и якобы колчаковский обоз куда-то ушли… – Хлыщёв многозначительно поглядел на Венгерова.

Михаил насторожился.

– Колчаковский обоз?

Хлыщёв кивнул.

– Я обо всём доложил в Омск. Там думают: это часть украденного Колчаком золота. Потому как советская власть недосчиталась сто восемьдесят две тонны золота, захваченного в Казани и вывезенного из омского банка. Где оно? Понятное дело, что Колчак с союзниками не картошкой расплачивался. Он уж больно много потратил. Да есть свидетели на станции Татарской, которые видели, как от станции уходил обоз…