Книга Борис Немцов. Слишком неизвестный человек. Отповедь бунтарю - Дмитрий Зубов

Одной из первых мер нового правительства стало повышение доходов бюджета от продажи водки. Данное событие на самом деле было очень показательным. Если в начале 90-х народу внушали, что страна будет процветать за счет приватизации, инвестиций, частного бизнеса, торговли ценными бумагами, то теперь выяснилось, что казна должна формироваться за счет акцизов на алкоголь и винной монополии. Исторический круг как бы замкнулся. В конце XIX века в бытность министра финансов Сергея Витте винная монополия стала одной из ключевых программ тогдашнего российского правительства, а в конце века XX правительство Виктора Черномырдина, Бориса Немцова и Анатолия Чубайса вновь вернулось к этой простой и незамысловатой идее. Что именно пьяницы, а не бизнесмены и предприятия должны кормить страну… «В апреле был подсчитан доход государства от оборота алкогольной продукции за первый квартал 1997 года, – писали „Известия“. – Подсчеты вызвали слезы: акцизные сборы составили 23 процента от плана, производство российских ликеро-водочных изделий в очередной раз упало – на 70 процентов к уровню прошлого года, хотя накануне нового года казалось, что падать уже некуда… С решением вопроса о ликвидации черного рынка алкоголя связывают стабильность государственного бюджета. Чаще всего упоминаются следующие цифры: сегодня вес „пьяных“ доходов в казне – всего лишь 3–5 процентов против 30–50 процентов, которые давал этот рынок во время государственной монополии на водку (то есть на протяжении более ста лет)». Правительство предлагало запретить продажу водки в ларьках и маленьких магазинах, а также на рынках. Мол, именно там реализуется большая часть фальсифицированной сорокаградусной и казна от этого ничего не получает. Но потом быстро выяснилось, что если лишить мелкий бизнес продажи водки, то этот самый с трудом созданный бизнес попросту сразу разорится…

Позднее, 17 мая, правительство приняло новое интересное постановление – «О маркировке товаров и продукции на территории Российской Федерации знаками соответствия, защищенными от подделки». Намерения тоже были благие: охрана интересов и прав потребителей и опять же пополнение бюджета. Именно после этого на некоторых товарах (кофе, чай, алкогольные напитки, полимеры и т. д.) стали появляться голографические значки, вроде как говорившие о том, что это не подделка. Однако эта мера сразу вызвала массу вопросов у предпринимателей. Во-первых, недоумение вызывал сам список товаров, подлежащих маркированию, в котором был кофе, но не было сигарет (которые подделывали в огромных количествах), был чугун, но почему-то отсутствовал алюминий и другие цветные металлы и т. д. Получалось, что одни производители и продавцы должны были дополнительно раскошеливаться на «опечатывание» своих товаров, а другие могли спокойно продолжать гнать контрафакт? Кроме того, появились слухи, что все это делается ради создания бизнеса производства голограмм и будто бы в доле кто-то из членов правительства…

Что касается деятельности Немцова, то сейчас ее обычно связывают с тремя вещами: попыткой пересадить чиновников на «Волги», приватизацией «Связьинвеста» (ее еще называют не иначе как «битвой с олигархами») и попыткой реорганизации Газпрома. В действительности же в правительство Борис Ефимович пришел с целым букетом идей. Он также был одним из сторонников упомянутой винной монополии и «пьяного бюджета», который пытался внедрить еще в бытность губернатором. Кроме того, Немцов являлся одним из инициаторов так называемой жилищной реформы. Ее главной целью было снижение расходов на содержание ЖКХ, которые в бюджетах городов составляли тогда 30–40 и более процентов. К примеру, Москва тратила на жилищно-коммунальное хозяйство 43% бюджета. А ведь эти деньги можно пустить на инвестиции, строительство дорог и т. п. «В первую очередь речь идет не о повышении тарифов на оплату жилья, а о контроле за ценами местных монополий – поставщиков тепла, электричества, воды и прочих услуг, – говорил в своем интервью Немцов. – Второй путь снижения бюджетных расходов на жилье – создание конкурентной среды в обслуживании жилых домов… Есть еще такая забытая мера снижения расходов, как учет и контроль с помощью счетчиков водомеров, внедрение энергосберегающих технологий. Все это может дать до 30% экономии без всякого повышения тарифов». Впрочем, опыт Нижегородской области уже показывал, что там, кроме повышения тарифов, никаких изменений в сфере ЖКХ не происходило. В этом и состояла истинная сущность «реформы». Что касается «конкуренции» и «контроля за монополиями», то в условиях российской действительности все это оказалось трудновыполнимым. В итоге, как известно, «реформирование» свелось к банальному обиранию населения, и даже счетчики, про которые впервые заговорил в 1997 году Немцов, гораздо позднее заставили устанавливать не поставщиков ресурсов (что было бы логично), а почему-то самих жильцов за свой же счет!

После заявлений Немцова в прессу была вброшена целая серия публикаций о том, как начисляется квартплата в Европе, а также странах бывшего СССР. Например, в Литве и Латвии. Общая суть их сводилась к тому, что владение и пользование квартирой, особенно с «большой» площадью, – это серьезная ответственность. И за нее надо платить, на нее нужно зарабатывать. Тут вам не халява какая-нибудь! «Так что реформа неизбежна, – сообщали СМИ про „соседей“ с намеком на самих россиян. – Рано или поздно за квартиру придется платить реальные деньги… А пока большинство литовцев, громко и не жалуясь, в срок платят по коммунальным счетам и пытаются заработать больше, чтобы облегчить налоговое бремя для своей семьи». Потом аналогичные материалы появились и про домашний телефон. Дескать, пока у нас нянчатся с народом и малодушничают, жалеют бедных и пенсионеров, литовцы взяли и стали брать с населения за телефон столько, сколько он реально стоит. Это, мол, не необходимость какая, на это «надо зарабатывать». Как говорили в Советском Союзе, мы говорим Литва, а подразумеваем – Россия.

В июне Немцов в качестве министра топлива и энергетики выступил в Самаре на Всероссийском совещании по внедрению в коммунальную сферу энергосберегающих технологий. Он заявил, что в энергоэффективности в стране никто ничего не понимает, руководители регионов не хотят вкладываться в соответствующие проекты, коммунальщики не хотят считать ресурсы, а монополии не желают заниматься энергосбережением. Среди прочего он привел Оренбург, где начали строительство «уникального завода» по производству топлива из мусора. Мол, из помоев будет вырабатываться электроэнергия, а зола пойдет в литейное производство. Вот за этим всем наше будущее. Кроме того, Немцов озвучил, что вся задуманная им коммунальная реформа потребует 100 триллионов рублей до 2003 года. Правда, где взять эти огромные деньги, Борис Ефимович не уточнил…

Так или иначе, в глазах обывателей первые шаги Немцова на посту вице-премьера выглядели многообещающе. В мае он договорился с начальником РАО «Газпром» Рэмом Вяхиревым о проведении взаимозачетов между монополистом и бюджетом с одной стороны, бюджетниками и Газпромом с другой стороны. Дело в том, что газовики задолжали в казну к тому моменту 15 триллионов рублей, а бюджетные учреждения в свою очередь задолжали им 22 триллиона. Таким образом, путем простого вычитания задолженность бюджетников сокращалась до 7 триллионов, а долги Газпрома как бы списывались вовсе. Кроме того, под давлением Немцова Госдума, большинство в которой составляли коммунисты, согласилась провести аудиторскую проверку естественных монополий: Газпрома, РАО «ЕЭС», МПС и «Транснефть». До этого в течение семи месяцев подобное решение пыталась протащить фракция «Яблоко», но КПРФ наотрез отказывалась принять постановление, заявляя, что аудит – это попытка развалить «последние стержни экономики». Немцов даже заявил по этому поводу, что левые превратились в «партию крупного капитала», защищающую интересы монополий. В тот период даже возникло предположение, что Борис Ефимович сделает возможным невозможное – наладит сотрудничество между «красной» Думой и «либеральным» правительством.