Книга Паутина долга - Вероника Иванова

— Если бы собирался, уже бросил бы. У меня были возможности, поверьте.

— Но ты ушёл так надолго и оставил меня одну!

— Ошибаетесь, ваше высочество. Не одну. Вы остались наедине со своей судьбой, а я отошёл в сторонку, чтобы не мешать вам объясняться друг с другом.

— Не понимаю...

Жалко смотреть. Сущий ребёнок, да ещё обиженный на весь белый свет. Я таким в юности не был. До второго рождения — пока снова не был вынужден переживать детство: вот тогда сполна насладился обидами. На всю оставшуюся жизнь.

— Вы ещё не забыли о своём даре?

— Дар? — Она сглотнула и испуганно расширила глаза. — Ты имеешь в виду...

— Вашу кровь. Вы рождены Заклинательницей, ваше высочество, и сие не поддаётся исправлению.

— Но как же быть? Корона и всё остальное... Маг не может взойти на престол.

— Вы боитесь или сожалеете?

Принцесса затравленным домиком подняла брови:

— Это имеет значение?

— Для меня.

— И как ты поступишь? — Надежда, теплившаяся в голосе, сменилась унынием: — Знаю. Скажешь, всё зависит от моего выбора.

— Не угадали, ваше высочество. Выбирайте, как подскажут сердце и разум, а мне... Мне выбирать не из чего.

— Ты говоришь загадками.

Да? Не замечал. Впрочем, я ведь говорю сообразно своим мыслям, но не всегда делаю их достоянием слушателя, а потому легко могу оказаться непонятым. Стало быть, придётся доверить логику размышлений словам.

— Решитесь ли вы наследовать корону или откажетесь от неё, неважно: мне всё равно придётся кое-чему вас научить.

— Чему же?

— Владению.

Принцесса ухитрилась улыбнуться сквозь слёзы:

— О, этому меня учили все, кому не лень!

— Наверняка. Но умеете ли вы владеть собой?

— Считаешь меня несдержанной и капризной?

Вообще-то, так и есть. Но перечисленные недостатки либо поддаются исправлению, либо выгодно используются. Так же, как и страх, если разобраться в его причинах.

— Вам многое нужно узнать о себе, ваше высочество. И не всегда я смогу помочь: большую часть пути вы должны будете пройти самостоятельно. Но первый шаг, пожалуй, сделаем вместе. Вы сказали, что ненавидите... Хорошо. Не держите ненависть внутри себя, не подкидывайте поленья в её костёр, отпустите на свободу. Позвольте обжигающему огню прорваться наверх, взлететь в небеса, и тогда сразу станет ясно: какой бы силы не было внутреннее пламя, оно не чета солнечным лучам. А всё потому, что солнце не знает ни ненависти, ни любви. Оно просто исполняет свой долг, даря жизнь всем нам.

— Ты думаешь, это так легко?

— Я не думаю. Я знаю.

— Откуда?

Мольба выплеснулась из взгляда, растеклась по лицу, от бровей до уголков губ.

— Трудновато понять? Что ж, помогу. Вы ненавидите. Меня. За то, что насмешничал. За то, что нарушил планы и заставил вмешаться. За то, что узнал опасную тайну и сделал вас её главной хранительницей. За то, наконец, что помог выйти на волю дару, который непременно станет проклятием... Ничего не забыто?

Медленное движение головы: направо, налево, обратно.

— Я не прошу прощения. И самое главное... Я рад, что всё случилось так, как случилось. А теперь можете продолжать меня ненавидеть. Ну же!

Слёзы прыснули из зелёных глаз на выдохе, прозрачными ручейками хлынули по щекам, и принцесса, захлёбываясь теснящимися в горле словами, тяжело опёрлась о стол. А я стоял и смотрел на... темнеющий в кружке настой. Если верить словам Кайрена, жидкость готова к употреблению. Ну-ка, попробуем! М-м-м, недурно. Кажется, присутствует мята, ладоневый корень и почки малины... Вполне, вполне.

— Ты самый мерзкий... самый подлый... самый бессердечный человек на свете!

Наконец-то узнал всю правду о себе. Благодарствую. Только откровение запоздало: упомянутые зёрна Хаоса уже давно сгнили в моей душе.

— Ты... — пауза тяжёлого дыхания, похожего на затишье перед бурей, заканчивается отчаянным: — Не бросай меня. Пожалуйста!

— Что-что? Не расслышал. Повторите, если нетрудно.

— Не бросай меня.

Делаю большой глоток, ощущая, как маслянистый отвар словно смазывает грудь изнутри, снимая напряжение мышц.

— Разве я дал вам повод? Никто никого не бросает. А Кэр... он вернётся, едва уладит свои дела: я в этом уверен.

— И всё-таки, ты мерзавец.

— Разумеется.

Входная дверь распахивается, впуская вместе с морозным воздухом довольную троицу моих родных. Братцы нагружены очередным ворохом свёртков, матушка по обыкновению командует:

— Соден, оставь свою поклажу на кухне, только смотри: не близко к плите! Там кое-что съестное, надо разобрать, но не давать протухнуть... Ладар, а ты можешь сразу отправляться ко мне в комнату! Да, положи на кровать, только не кидай! Разобьёшь — будешь до лета должок отрабатывать!

Заглянув на кухню и увидев принцессу, Каула всплеснула руками:

— Проснулась, милая? А бледненькая-то какая... Кушать хочешь, небось? Сейчас оладушек напеку, да клюквяной толкушки наделаю, чтобы сил поприбавилось! Мой малыш тебя, часом, не обижал?

Сари быстро взглянула на меня и широко улыбнулась:

— Ну что вы! Разве он способен кого-то обидеть?

На что матушка тут же ответила:

— В тихой воде, милая, самые страшные демоны прячутся.

Выглянувший из-за плеча Каулы Соден не преминул наябедничать:

— Там представление актёрское будет, про Саару и Аурин[15], а ма не разрешила остаться и посмотреть!

— Насмотришься ещё гадостей всяких!

Братец получил лёгонький шлепок по затылку и скрылся из виду, а матушка кивнула Сари:

— Иди-ка сюда, я и для тебя гостинец купила!

— Для меня?

Напрасно я думал, что принцессе несвойственно изумление: удивилась, и ещё как, вследствие чего покорно последовала за Каулой получать подарок. А мне в колени шумно задышал Хис.