Книга Аборигены галактики - Игорь Минаков

– Добро пожаловать в племя, сестра.

– Когда мне прилетать? – догнал Валевскую беспомощный оклик Хилес. «Не улетай вовсе!» – хотелось крикнуть в ответ. Но вопрос предназначался не ей.

– Ты узнаешь.

Дверь драккара захлопнулась, похожая на большого жука машина оттолкнулась всеми лапами, подпрыгнула. И растворилась в тумане.

Должно быть, встречать их собралось все племя: сосчитать индейцев Марина так и не смогла, но они были везде – слева, справа, впереди, позади, – выныривали из тумана и снова исчезали в нем. Порой ей казалось, что вверху они тоже движутся, перепрыгивают с ветки на ветку у нее над головой. Безмолвные, похожие друг на друга, как братья и сестры. Одного роста и телосложения, смуглые, темноволосые, все как один в коротких кожаных юбках. Пожалуй, она смогла бы их различить разве что по обилию татуировок на теле: у одних те покрывали почти всю кожу, у других ограничивались спиной, грудью и животом, у третьих наличествовало всего лишь несколько причудливых завитков вдоль позвоночника.

Валевская была уверена, что драккар высадил их неподалеку от стойбища. Но они шли, шли и шли. Проверить, сколько это длится, возможности у нее не было – Спаситель не позволил взять ничего земного, кроме кожаных штанишек и куртки, в которые она была одета. Но субъективные ощущения подсказывали – прошло много часов. Жаловаться вроде было не на что: сиденье удобное, носильщицы движутся плавно, шкуры защищают от холода, а цветы – от зловонья. Разве что ноги затекли, но это такие мелочи! Она даже радовалась отсрочке – к чему торопить встречу с валуном, о который тебе суждено расшибиться?

Туман вокруг начал темнеть – на Медее наступали долгие многочасовые сумерки. Индейцев это ничуть не озаботило, они продолжали идти так же уверенно, как и прежде, даже факелы не зажгли. Да у них и не было с собой факелов. И оружия никакого не было, – только теперь сообразила Валевская. Ни луков, ни копий, ни ножей. Ну да, не на охоту собрались, на обряд. А если дикие звери нападут? И самой смешно стало от подобной глупости. Кто посмеет напасть на хозяев планеты? Царей природы здесь – не на словах, а на деле.

Все же плыть в сером мороке, когда даже пальцев вытянутой руки не видно, было неуютно. Марина не вытерпела, спросила у своих носильщиц:

– Нам еще долго идти?

Она не очень надеялась, что женщины поймут ее. И верно, ответ пришел от Спасителя:

– Нет. Будем на месте раньше, чем ты снова увидишь солнце.

– Ничего себе, «не долго»! У вас ночь длится дольше, чем на земле сутки! У меня ноги затекли! Куда мы идем?

– К месту, где рождается сила.

Ответ ничего не объяснял. Валевская понятия не имела, в какой стороне от поселка находится, на каком расстоянии. И никто из землян не знает. Она потерялась в этом чужом мире окончательно.

Носильщицы замедлили шаг. Марина поняла, что носилки куда-то осторожно спускают. Затем – что ее окружают не деревья, а каменные своды пещеры. Спуск тоже был долгим. Очень. Как глубоко в недра планеты они забрались? Непроглядный морок остался на поверхности, Валевская начала различать светлые пятна вокруг. Затем зрение и вовсе приспособилось: в тусклом свете гнилушек она разглядела своих носильщиц – их осталось всего четверо. Других индейцев поблизости не было. И вторых носилок не было – Спаситель шел впереди, словно указывая дорогу.

Потом он остановился. Объявил:

– Место силы.

Это был небольшой круглый зал, свод которого терялся во мраке. Оттуда, из мрака, свисали какие-то то ли лианы, то ли коренья. Скорее, коренья.

Носилки опустились на пол. Марину подхватили, помогли подняться с ложа. Ноги затекли основательно, стоять самостоятельно не получалось. Но упасть можно было не опасаться – медеанки поддерживали ее мягко и крепко одновременно. И так же мягко и властно они сняли с нее одежду, бросили в ворох звериных шкур на ложе.

– Мертвая кожа тебе не нужна, – успокоил Спаситель. – Я даю тебе свою, живую.

Вместо привычной одежды на нем теперь было нечто вроде кожаного плаща без рукавов. Неуловимым движением он сбросил его, подошел к Марине, накинул ей на плечи. Плащ хранил тепло и запах его тела. Впрочем, в подземном зале и так было нехолодно. Пожалуй, даже жарко. Может быть, где-то рядом геотермальные воды? Или они спустились в недра вулкана, подогреваемые не вырвавшейся на поверхность магмой?

Она не успела додумать – внезапно шнуровка плаща ожила, словно по волшебству затянулась узлами, края соединились, срослись. Плащ плотно облепил ее, не позволяя высвободить руки. Женщины приподняли Валевскую, вынесли на середину пещеры, к плетям-корням, и те зашевелились. Словно щупальца монстра, оплели за бедра, вокруг груди. Медеанки поспешно отступили, отдавая им добычу. Ноги Марины оторвались от пола, ее потянуло вверх, во тьму. Она едва не обмочилась от неожиданности.

– Нет, не надо, отпустите! – взмолилась осипшим от ужаса голосом. – Пожалуйста!

Медеанки пятились к выходу, ни один мускул не дрогнул на их лицах. Зато Спаситель выступил вперед:

– Кричи, если хочешь. Это правильно. Мы все прошли через страх первого перерождения.

Он дождался, пока женщины подхватят носилки и скроются в темноте прохода. Затем и сам подошел к корням-щупальцам, позволил оплести себя, поднять. Они повисли в двух метрах от пола, напротив друг друга, на расстоянии вытянутой руки… если бы руку можно было вытянуть. Страх уходил. Но не умиротворение, не вера, что все закончится хорошо, сменяли его – пустота. Словно онемение, сковавшее ноги, распространилось на весь мир вокруг, погружая его в абсолютный покой, в совершенную тишину.

Затем Марина услышала – не ушами, а каждой клеточкой тела – тихий треск. Он доносился отовсюду и ниоткуда, словно рвались нити самого мироздания.

– Что это? – спросила она.

– Моя сила созрела и разделяется. Она готова прорасти в новой сущности.

– Во мне?

Вместо ответа медеанец начал двигаться. Двигались не руки, крепко спутанные корнями-щупальцами, не ноги и даже не мускулы под кожей. В движение пришел рисунок его татуировки. Тугие черно-синие жгуты распутывались, распускались лентами и кольцами, расходились в стороны, обнажая не кровоточащую плоть, а белесую слизь. Густая и вязкая, она вспухала волдырями, растекалась, обволакивая тело медеанца. Смрад заполнил пещеру.

Валевская решила, что ее обязательно стошнит от отвращения. Но тошноты не было. Внутренности не реагировали, погруженные в анабиоз. Она опустила глаза и увидела, что с узором на плаще происходит то же самое, что с татуировкой: он распадался на ленты, ленты превращались в потоки слизи, слизь разбухала, пряча ее тело в скользкий вонючий кокон.

Круглые немигающие глаза смотрели на нее с нечеловеческого уже лица медеанца. Ленты тянулись от кокона к кокону, слипались толстыми нитями слизи. Ее становилось все больше и больше. Два кокона соединялись в один.