Книга Леший - Николай Старинщиков

Лощина опускалась к реке. Вдоль левой стороны тянулась тропа, а справа блестел в темноте ручей. Некогда здесь тоже проходила дорога. От пилорамы по взвозу опускали брус и плахи. Теперь не опускают. Под ногами, будто в звездном небе, густо рассыпаны светлячки и щетинится прут. Краснотал. Из него хорошие получались корзины, а также же корчаги для ловли рыбы.

Шаги раздаются громко. Приходится сбавить ход. Лучше уж ползком, но живым, чем бегом, но с пулей между ушей. Противник вовсе не дурак. Он давно выставил дозоры и успел приморгаться к темноте. Каждый кустик у него теперь на примете. Одно спасение – тьма египетская. Возможен и другой вариант: меня пропустили вперед и теперь ведут чуть не под руки, передавая друг другу, как эстафету. Здесь есть где спрятаться: по бокам сплошные дебри – пихтач вперемешку с кедрами. Кедровые лапы нависают над тропой и приходится иногда нагибаться.

Дорога тянется не более километра. Она упрется в болотце, миновав губернаторскую лестницу. За болотцем – рукотворная гавань. Возможно, красавец крейсер по имени «Коршун» давно вошел в нее и ждет дальнейших указаний, погасив огни и выключив двигатель.

Я прижался спиной к кедру. Дерево росло отдельно от других. От него шло дневное тепло. Впереди маячил в темноте просвет – то место, откуда нужно начинать щупать местность. Прибор ночного видения работал исправно, однако я не собирался злоупотреблять им. Аккумуляторы быстро слабеют, и заряжать их здесь негде.

Ручей оказался пуст. Виднелся противоположный берег протоки. Ничто не напоминало о присутствии постороннего: обыкновенная природа среди ночи. Даже заячьих глаз не видно. Не заметно и наблюдателей с такими же приборами, иначе на экране давно мелькнула бы надпись: «Выключить прибор. За вами наблюдают».

За мной могли наблюдать по-другому. Существует множество способов вести человека, не вызывая подозрений: на мне мог быть «жучек», испускающий сигналы. Возможности у противника нескудные. Следовало давно проверить себя. Сделать это можно было с помощью многофункциональной системы прослушивания и радиосвязи. Переживая потерю напарника и предательство друга, я посчитал лишним ощупывать себя самого, хотя прибор находился рядом. Вот она, кнопочка. Сиреневая точка показывает, куда следует нажать. Прибор отозвался пульсирующей стрелкой. Теперь нужно поднести его к одежде или другим предметам, находящимся со мной, – стрелка начнет вибрировать.

Одежда оказалась в порядке, пластид тоже. Стрелка вдруг дернулась, когда прибор коснулся мобильного телефона, обнаруженного в контейнере, – того самого, ресурсы которого я обязан был экономить. В памяти тут же всплыло напутствие: «Аппарат имеет роуминг по всей стране, однако пользуйся им, товарищ, осмотрительно и экономно». Теперь до меня дошел смысл напоминания: «жучек» нуждался не столько в деньгах, сколько в электрической энергии. С его помощью за мной могли очень просто следить. Этим человеком мог быть кто угодно. Однако мобильником я не пользовался, в тот же день отключив питание. Теперь он работал, я был виден врагу на большом расстоянии.

Изобретатель давно получил свой гонорар, а я мог получить пулю. Мороз продрал меня с головы до ног: надлежало давно почистить перышки. Ведь этому учили и об этом неоднократно предупреждали. Плохо усвоил урок, ученик! Теперь ступай к бетонной лестнице, к гнезду ястреба, и примени его же насадку. Наверху она будет работать еще лучше. Там нет естественных преград. Пусть радуются, что получили очередной сигнал.

С винтовкой наперевес я двинулся дальше, беспрерывно пользуясь прибором ночного видения. Один раз мне даже показалось, что позади кто-то крадется. Но это было лишь раз и могло оказаться следствием физического перенапряжения. Для исключения необоснованной подозрительности, следовало затаиться и ждать, но я не стал останавливаться. Впереди уже виднелись бетонные ступени. Ступить на них – значит, выдать себя. На них могло быть что угодно – от мин до сигнальных ракет. Придется вернуться и пойти другим путем. Позади должна быть тропка, ведущая почти туда же.

Я вернулся по кромке дороги вдоль зарослей мышиного гороха и никого не обнаружил. Раздвинул кусты и полез в гору, сосредоточенно хрустя валежником. Так могли ходить лишь равнодушные ко всему медведи. Вскоре, однако, удалось добраться до тропинки, наискосок пересекающей откос. Кругом стояли все те же кедры, пихты и ели. На сучьях висел клочьями древесный мох, словно его специально перед этим развесили. Приходилось извиваться всем телом, чтобы пробраться сквозь переплетение сучьев, прутьев, валежника и мха вперемешку с паутиной. Встречались заросли крапивы и папоротника – близость деревни давала о себе знать. Однако даже ночью было видно: здесь давно не ступала нога человека.

Тропа по касательной вышла к забору. Вскоре показалась и губернаторская ограда. У стальной подвальной двери никого нет. Камера наблюдения на столбе уставилась в сторону протоки – ждет, не появится ли хозяин. Я подошел ближе и, прячась за кедром, прислушался: за дверью монотонно шумели механизмы. Возможно, гудела вытяжная вентиляция. Настроив аппарат подслушивания, я направил его в сторону двери. В подземелье работало сразу несколько агрегатов, изредка раздавались голоса: «Давай… Ага… Конечно… Всю партию враз, говорил. Если будет шум, то выключить все системы и сидеть, не разговаривать. Дверь танком не вышибить…» – «А ты не пробовал его никогда?» – «Да ты чо! Стопроцентное привыкание…» – «И я нет».

Работающих за дверью, как видно, было двое. Они знали о собственном промысле абсолютно все, что нужно знать взрослым дядям. Страна о них не заплачет, даже если их заживо замуруют. Они хотели круто жить и круто ср… Выковырнуть их оттуда – наша задача. Но сделать это удастся лишь в том случае, если ударная волна будет направленной в дверь, а не в атмосферу.

Труба служила одновременно вытяжной вентиляцией. Вокруг витали запахи, словно я находился не где-нибудь в диком лесу, а у ворот фармацевтической фабрики, где все насквозь пропитано препаратами.

На трубу трудно подняться и еще труднее опустить в нее взрывчатку. Однако забросить на земляной накат паршивый мобильник было нетрудно. Избавившись от жучка, я присел у двери и стал осматривать железобетонную плиту: здесь, ближе к воротам, имелось четырехугольное углубление, перекрытое решетчатым скребком для очистки подошв от грязи. От плиты вели в лощину бетонные ступени. Видеокамера, как и сама труба, отсюда не были видны.

Подняв решето, я положил под него пластит и вновь опустил на место. Затем осторожно вставил в него электродетонатор. Он должен сработать от дистанционного управления. Пульт лежал у меня в кармане. Его работоспособность была мной проверена заранее. Без взрывчатки и детонатора, естественно. Он исправно замыкал электрические контакты на значительном расстоянии, даже если рядом находились препятствия.

Камера наблюдения по-прежнему дремала, глядя из-под козырька в ночную лощину. Лишь слабый оранжевый свет датчика напоминал: камера исправно работает. Комары плотным столбом возвышались надо мной. Возможно, они предчувствовали дождь и желали перед этим подкрепиться. Они умудрялись пить из меня кровь, впиваясь в незащищенные фаланги пальцев. Это меня не устраивало. Это мешало наблюдению. Не помогал и накомарник. Кровожадные твари каким-то образом проникали под него, приходилось давить их через сетку. Даже странно, почему я их не замечал, когда ночевал в палатке вместе с физиком у реки. Над пихтовником за оврагом мутнела куполами церковь.