Книга Дитя огня - Юлия Крен

– Ты все еще можешь вернуться, – прошептал Арвид, отпустив ее руку. – Ты не обязана это делать.

– Нет, обязана, – возразила Матильда. – Тогда, в Фекане, Спрота меня приютила. Я никогда не выражала ей особой благодарности и в том, что жила неправильно, винила не в последнюю очередь ее. И тем не менее она всегда мне помогала.

Арвид опустил глаза.

– Я боюсь за тебя, – впервые признался он.

Матильда вздохнула. Она знала, что не сможет рассеять этот страх, но все же попыталась побороть его своей решительностью.

– Все будет хорошо, – сказала она.

Хотя судьба Ричарда не имела отношения к ее собственной, девушка видела в ней пророчество для себя. Матильда была уверена: если им удастся привезти мальчика в Руан целым и невредимым, она наконец станет счастливой и больше не будет отказываться от будущего только потому, что не знает своего прошлого.

Она решительно кивнула и вместе с Арвидом вошла в ворота.

Матильда надвинула капюшон пониже и опустила глаза. Она молчала. В своей одежде, не очень дорогой, но сшитой из плотной, целой и чистой льняной ткани, Матильда выглядела как женщина, занимающая определенное положение в обществе. Арвид облачился в рясу. На самом деле он уже давно ее не носил, но для их плана ему обязательно нужно было притвориться священником.

– Как странно, – заметил он, – я всю жизнь хотел служить Господу. И именно сейчас, когда я распрощался с этим желанием, мне приходится изображать человека Божьего.

Хоть он и выглядел как священник, поначалу их обоих встретили с недоверием. У ворот королевского замка стояло много стражников, которые отказались их пропускать, даже когда Арвид заявил, что прибыл из Нормандии, чтобы по поручению Бернарда Датчанина проведать молодого графа, и к тому же предъявил письменное подтверждение того, что раньше был учителем Ричарда.

У Матильды опустились руки, но все же она не собиралась сдаваться так быстро. Пока Арвид подбирал слова, она подняла глаза, откинула капюшон и с мольбой взглянула на стражников:

– Сжальтесь надо мной! Я бывшая кормилица Ричарда, меня прислала сюда его мать. Мы слышали, что он тяжело болен. Прошу вас, позвольте нам увидеться с ним, чтобы на родине мы смогли рассказать о его скором выздоровлении.

Договорив до конца, Матильда затаила дыхание. Мужчины внимательно на нее смотрели. Может быть, они удивлялись тому, что ничего не знают о болезни Ричарда? Или же подозревали, что она слишком молода для того, чтобы быть его кормилицей? Но все-таки Матильде уже исполнилось двадцать пять лет, и выглядела она не моложе своего возраста. Хотя ее рыжевато-каштановые волосы еще были густыми и у нее еще не выпал ни один зуб, маленькие морщинки вокруг глаз и рта свидетельствовали о перенесенных испытаниях и смертельном страхе.

Наконец один из мужчин принял решение:

– Короля сейчас нет в городе, но мы можем сообщить о вашей просьбе королеве.

Матильде и Арвиду пришлось провести у ворот долгие изнурительные часы. Они не смотрели друг на друга и избегали назойливых недоверчивых взглядов стражников. Когда стемнело, мужчина, говоривший с Матильдой, вернулся и жестами пригласил их следовать за ним.

Матильда снова набросила капюшон на голову и шла, не отрывая взгляда от земли. Она почти не видела двора и хозяйственных построек, расположенных по обе стороны от нее, и только в большом зале поняла, что совершила ошибку, не осмотревшись как следует. Если их план провалится, ей придется ориентироваться здесь одной. Но осознала это Матильда слишком поздно.

В зале было жарко и душно, пахло мясом и жиром. Перед королевой стояла полная тарелка. Герберга ничего не ела, а только с отвращением смотрела на нее. Хотя эта женщина недавно родила ребенка, она была чрезвычайно худой, и ее острый подбородок это подчеркивал. И тем не менее она не казалась беспомощной или хрупкой: когда Герберга подняла глаза от тарелки и стала рассматривать вошедших, ее взгляд напоминал взгляд хищной птицы.

Матильда не знала, что делать: начинать разговор или ждать, когда Герберга к ней обратится. По-видимому, у Арвида возникли такие же сомнения, потому что мгновения одно за другим проходили в напряженном молчании.

– Священник и кормилица, – наконец произнесла Герберга. По ее хриплому голосу было неясно, сказала она это дружелюбно или с презрением.

Матильда попыталась вспомнить все, что знала об этой женщине. Герберга была не только супругой монарха, но и дочерью монарха – короля восточных франков Генриха, – а теперь, после его смерти, еще и сестрой монарха – короля Германии Оттона, которого называли Великим. В отличие от других женщин ее круга, ставших игрушками в руках отцов, братьев и мужей, Герберга, по слухам, обладала трезвым рассудком и тщеславием, необходимым для того, чтобы самостоятельно принимать решения и не предоставлять управление делами мужчинам. Следовательно, от нее исходила едва ли не бо́льшая опасность благополучию и жизни Ричарда, чем от Людовика.

– Мы слышали, что молодой граф болен, – нарушил молчание Арвид. – И хотели бы своими глазами увидеть, что он хорошо себя чувствует.

– Неужели вы сомневаетесь в том, что король пригласил для своего воспитанника лучших врачей?

Голос, который только что был очень хриплым, прозвучал пронзительно и резко, но Матильда ни на миг не поверила в искренность этого возмущения. Такого человека, как Герберга, болезнь Ричарда могла только обрадовать.

– Ни в коем случае! – воскликнул Арвид. – Но все же не от врачей, а лишь от воли Божьей зависит, выздоровеет мальчик или нет. Если да, то на его родину мы принесем хорошие новости; если же нет, то помолимся за его несчастную душу.

После этих слов Герберга с притворным пониманием кивнула, но от Матильды не ускользнул торжествующий блеск в ее глазах.

– Врачи прописали ему строгую диету, но пока она не приносит пользы. Ричард очень исхудал, и я думаю, что не стоит беспокоить его в таком состоянии. Король лично приказал никого к нему не пускать.

– Но это не касается тех, кто пришел по поручению его матери, – вставила Матильда. – Вы ведь тоже мать. Вы знаете, как разрывается женское сердце от беспокойства за детей. Не прогоняйте нас, позвольте нам внести в жизнь Спроты немного… ясности!

Герберга стала сверлить Матильду взглядом, и девушку охватил страх. Заметит ли королева то, на что не обратили внимания стражники, – что она чересчур молода для того, чтобы быть бывшей кормилицей Ричарда? Но факелы из березовой коры наполняли зал слишком тусклым светом. На лице Герберги танцевали тени, как, наверное, и на ее собственном лице.

Внезапно пронизывающий взгляд Герберги поник. Может быть, ее и не переполняла материнская любовь, но ее попытки укрепить власть мужа определенно были вызваны желанием обеспечить своим сыновьям великое будущее и страхом потерпеть в этом неудачу. Этот страх сопровождал ее всю жизнь, и не в последнюю очередь во время таких одиноких ужинов, как этот. Женщина отодвинула полную тарелку и поднялась. Наконец она кивнула: