Книга Гимн крови - Энн Райс

Она умоляюще посмотрела на меня.

— Не переживай так, — сказал я.

Никогда не видел, чтобы она так сильно мучалась. Обычно в припадках душевных терзаний, она так щедро и безмерно проливала слезы, что заставляла меня сомневаться в своей искренности. Что же касается ее ярости, то она ею просто упивалась. Но сейчас Моне действительно было тяжело.

— Понимаешь, она такая же, как я, — сказала она. — Она была новорожденным Талтосом. А я новорожденное Кровавое дитя. Или как тебе угодно меня называть. И мы совершали одни и те же ошибки. Она была неуправляемой и разрушала все вокруг себя. И я вела себя также, набросившись на твои, излившиеся в строчках откровения. Я… Она наглела, злоупотребляла, сметая все, она бросалась к моему компьютеру, переиначивала и записывала мои высказывания, и все продолжала и продолжала в том же духе, и она никогда не останавливалась. Она… Я… Она… Я… не знаю…

Она разрыдалась, и какое-то время не могла говорить.

— Господи Боже, какой же за этим стоит мерзкий секрет? — зашептала она. — Что это? Что это?

На Квинна было больно смотреть.

— Я знаю секрет, — сказал я. — Мона, ты ненавидела ее так же сильно, как любила. Да и как могло быть иначе? Прими это. А теперь ты чувствуешь своим долгом узнать, что с ней случилось.

Она энергично закивала, но ничего не отвечала и не смогла поднять на меня глаза.

— И мы с величайшей осторожностью приступим к поискам, — сказал я. — Мы начнем их, и я клянусь тебе снова, что мы найдем Талтосов. Мы или найдем их самих, или узнаем, что с ними сталось.

Тишина. Наконец она подняла на меня глаза.

Вся она была в оковах печальной неподвижности. Она не собиралась пялиться на меня. Думаю, она даже не осознавала, что и я смотрю на нее в ответ. Она очень долго смотрела на меня, но наконец ее лицо просветлело, став доверчивым и нежным.

— Я тебя больше никогда не обижу, — произнесла она.

— Я тебе верю, — сказал я. — Ты вошла в мое сердце, едва я тебя увидел.

Квинн созерцал нас с терпеливым выражением, круглое зеркало за его спиной напоминало нимб.

— Ты действительно любишь меня? — спросила она.

— Да, — ответил я.

— Что мне сделать, чтобы доказать, что я тебя люблю? — спросила она.

Я задумался на секунду, отстранившись от нее и от Квинна.

— Тебе ничего не нужно делать, — ответил я. — Но есть одно одолжение, о котором я бы хотел тебя попросить.

— Все, что угодно, — сказала она.

— Не упоминай больше о моей любви к Ровен, — сказал я.

Она уставилась на меня, в ее глазах всколыхнулась такая мука, что я с трудом это вынес.

— Только один раз, последний, чтобы сказать, — произнесла она, — что Ровен работает, согласуясь с Богом. А медицинский центр — ее жертвенный камень.

— Да, — со вздохом ответил я. — Ты абсолютно права. И не думай, что я этого не знаю.

Глава 24

За час до рассвета.

Мона и Квинн уже устроились на отдых в его спальне.

Было решено, что комната тетушки Куин остается за мной, когда бы я ни посетил ферму Блэквуд. Что касается Жасмин, то она была очень благодарна за то, что я справился с призраком Патси и держала меня за этакое непорочное создание, поэтому с радостью принялась за необходимые приготовления.

С моей стороны было чистейшим святотатством занять комнату тетушки Куин! Но я это сделал. И Жасмин уже задернула плотные занавески, чтобы не допустить солнце, опустила жалюзи и подложила под подушку книгу Диккенса, "Лавка древностей", потому что так было всегда, и так ей велел Квинн.

Довольно об этом.

Я стоял в одиночестве на маленьком кладбище фермы Блэквуд. Нравилось ли мне быть одному? Нисколько. Но кладбище притянуло меня, потому что меня всегда притягивают кладбища. Я взывал к Маарет, так же, как раньше этим вечером.

Я даже не знал, ночь ли там, где она в тот момент находилась. Я знал только, что она очень далеко, а я в ней нуждался. И снова я рассказал ей о высоких существах и двоих из них, очень юных, имена которых я не мог назвать, и как я нуждался в ее мудром совете и руководстве. Как только рассвет коснулся затянутого тучами неба Луизианы, меня охватило дурное предчувствие.

Попробовать найти Талтосов самому? Да, мне это было по силам. Но вдруг что-то случится?

Я уже собирался отправляться спать, чтобы насладиться неторопливым погружением в сон, вместо того, чтобы мгновенно отключиться, вроде разбитой лампочки, как вдруг я услышал звук свернувшей на ореховую аллею машины, поэтому неспешно и неслышно направился за дом. Забравшись на газон, я разглядел антикварный родстер, почтенный английский MG TD — одну из тех неотразимых машин, которые можно увидеть только на специализированных выставках. Настоящая, с низким сидением, знаменитой зеленой раскраски для британских гоночных автомобилей, с дрожащим брезентовым верхом. Тот же, кто вынудил ее резко остановиться был Стирлинг Оливер. Так как его телепатический дар был немногим слабее, чем у новорожденного вампира, он сразу меня заметил, и мы направились друг к другу, чтобы обменяться приветствиями.

Утренний свет еще не начал подниматься над горизонтом.

— Насколько я помню, ты обещал держаться отсюда подальше, — сказал я. — И оставить Квинна в покое.

— Я исполнил обещание, — сказал он. — Я здесь, чтобы увидеться с тобой и если бы я тебя не встретил, что вряд ли бы случилось, то я бы передал это Жасмин.

Он извлек из своего льняного пиджака сложенный лист бумаги, на котором кто-то написал мое имя.

— Что это? — спросил я.

— Это электронное письмо, которое я получил для тебя по своим каналам, пришло из Лондона час назад. Я тут же отправился в путь, чтобы доставить его тебе.

— Но это значит, что ты его прочитал? — Я схватил его за руку.

— Пойдем в дом.

Мы поднялись на крыльцо. Дверь, как обычно, оказалась незапертой. А лампы в гостиной, как всегда, ярко горели.

Я сел на диван.

— Ты читал или нет? — спросил я, не спуская с листка взгляда.

— Я читал, — ответил он. — Это практически неизбежно. Так же это прочитал один человек в Лондоне, который переслал его мне. — Он не знает, где это было напечатано, и он действительно не знает, о чем здесь говорится. Я потребовал, чтобы он сохранил все в секрете.

— Почему мне страшно его разворачивать? — спросил я.

Я раскрыл листок.

Адресат: Лестат де Лионкур

Новый Орлеан, Луизиана.

Посредник: Стирлинг Оливер,

Таламаска.

Лично в руки без задержки.