Книга Война братьев - Джефф Грабб

Все было организовано в высшей степени по-кроогски — все гости, а особенно Мишра, находились под постоянным наблюдением. Тавнос решил, что если Главный изобретатель и не знает чего-то о происходящем в стане своего брата, это, видимо, не столь важно.

Охранники взяли «на караул» и пропустили его. Тавнос постучал, незапертая дверь открылась.

Ашнод сидела за столом и собирала прикрепленный к ее деревянному посоху череп животного, опутанный проводами. Когда Тавнос вошел, она подняла руку.

— Постой, один момент, — сказала она, продергивая очередной провод через ноздри черепа. — Отлично. Дело сделано. — После чего внимательно посмотрела на Тавноса.

В ее глазах мерцал странный, знакомый Тавносу огонек. Подмастерье не раз видел его в глазах Урзы, когда тот работал над новым изобретением.

— Это одна из моих игрушек, развлечение, — сказала рыжеволосая женщина, отложив посох в сторону.

Тавнос оглядел предмет, отметив, как хорошо череп сидит на древке.

— Могу ли я помочь? — предложил он.

Ашнод покачала головой:

— Ни к чему, это просто игрушка, чтобы руки занять. — Тут ее глаза снова вспыхнули. — О, да ты принес вино! Отлично, а я добуду бокалы! Мы выпьем немного, а потом отправимся к дракону!

Тавнос поставил кувшин на стол и присел на скамью.

— Надеюсь, я не очень поздно.

— Нет, совсем нет, — сказала Ашнод, демонстрируя подмастерью пару медных кубков. — Я привыкла жить, как Мишра. А он встает рано и ложится очень-очень поздно.

— Главный изобретатель такой же, — сказал Тавнос, наливая вино. — Я научился спать на ходу.

Ашнод подняла кубок.

— Нет, я не умею так. Но этот густой кофе, который варят в пустыне — фалладжи называют его «сандук», — будит меня лучше рассвета. Мне хватает одной чашки, и я целые сутки не сплю. Правда, потом падаю с ног и сплю как убитая.

Тавнос мысленно присвистнул и почесал затылок. За ужином он выпил не меньше четырех чашек кофе. Ашнод подняла кубок выше.

— Тост! За наших безумцев-учителей!

Тавнос тряхнул головой:

— Безумцев?

Ашнод опустила кубок.

— Тогда за Мишру и Урзу? — предложила она.

— За братьев-изобретателей, — ответил Тавнос и чокнулся с Ашнод. Оба пригубили вино. Тавнос никогда особенно не ценил ни вкус, ни запах белого вина, но после пира, где, казалось, подавали перец и смолу, глоток вина освежал и успокаивал.

Ашнод уселась на скамье напротив подмастерья.

— Так ты не считаешь наших учителей безумцами?

— Порой на них нисходит божественное вдохновение, — сказал Тавнос. — Но это не безумие.

— Не чересчур ли тонкое различие? — парировала Ашнод. — Разве нам дано знать, что их ведет — божественное вдохновение или их собственное безумие?

Тавнос пожал плечами:

— Я считаю, что он вправе поступать так, как считает нужным, и не советоваться со мной.

— Гм-м! — сказала Ашнод. — А я думала, обычай требует, чтобы подмастерья были недовольны своими учителями. Я слышала, ты мастерил игрушки. Разве тогда ты не злился на своего учителя?

— Главный игрушечных дел мастер в Джорилине был мой дядя, так что я никогда… — сказал Тавнос и осекся — Ашнод громко расхохоталась. Однако она поняла, что Тавнос обижен ее смехом, и спросила:

— Так, значит, твой первый учитель — твой дядя, а твой нынешний учитель?..

Тавнос снова пожал плечами.

— Мой нынешний учитель — Урза. Может, и есть на свете человек, который знает больше, чем он, но я с ним не знаком.

Ашнод взглянула Тавносу прямо в глаза и спросила низким голосом:

— Кроме шуток?

Тавнос опять пожал плечами:

— Конечно. Зачем тебе хозя… учитель, который не превосходит тебя в знании?

— Но ведь есть что-то, что знаешь ты, но не знает он? — сказала Ашнод, показав рукой на пустой кубок.

— Конечно, — сказал Тавнос, наполнив сначала кубок собеседницы, а затем и свой. — Но он знает больше меня.

— И потому-то мы у них и подмастерья, так? Потому что они знают больше нас? — спросила Ашнод.

— Отчасти, — сказал Тавнос, откинувшись на спинку скамьи. — Но дело в другом. Урза крайне требователен и точен, поспевать за его мыслью не так-то просто, особенно если он хочет поскорее воплотить в жизнь новую идею.

— Мишра такой же, — сказала Ашнод. — И ты понимаешь — когда он что-то объясняет, он сознательно сдерживается, подбирает простые слова и простые мысли — чтобы тебе было понятно. И он уверен, что ты не станешь переспрашивать.

Тавнос рассмеялся:

— Урза такой же. Ты видела зал с вентилятором в «голубятне»? Это Урза придумал, чтобы ученики могли тренироваться и проверять, работают ли их модификации к орнитоптерам, иначе ему пришлось бы самому каждый раз собирать действующую модель.

— Или недействующую, — сказала Ашнод, и Тавнос улыбнулся в ответ. — Я уже говорила — Мишра в самом деле завидует, что у брата есть собственный дом, своя мастерская, целая армия помощников, регулярные поставки материалов, что он ведет, что называется, оседлый образ жизни. — Она замолчала на мгновение, затем продолжила: — Красавица-жена у него тоже есть.

Тавнос парировал:

— В жизни Мишры тоже есть чему позавидовать. Например, механический дракон.

— В самом деле? — сказала Ашнод, поднимая глаза от кубка. — Урза говорил, что завидует Мишре, потому что у того есть дракон?

— Урза мало говорит, — ответил Тавнос, — но постепенно начинаешь понимать его настроение, его взгляд, понимать, о чем он говорит и, что важнее, о чем он молчит.

— Господин Мишра ведет себя точно так же, — сказала Ашнод. — Или, скорее, он говорит, много говорит, но некоторых тем старается избегать. И по тому, о чем он не говорит, можно судить о том, что у него на уме.

— Верно, — сказал Тавнос, — а еще Урза думает, что у Мишры больше свободы, иногда Урзе кажется, что здесь, в городе, он один отвечает за все, в то время как его брат наслаждается свободой в пустыне. Что тут смешного?

— Ничего, — ответила Ашнод, давясь от смеха. — Просто сейчас в пустыне один вздорный мальчишка держит народ фалладжи в ежовых рукавицах. Если ты думаешь, что в пустыне человек свободен, значит, ты никогда не видел их кадира.

— Я просто думаю, что Урза с гораздо большим удовольствием трудился бы над машинами, а не вершил судьбы народов, — сказал Тавнос.

— Мишра тоже, — согласилась Ашнод, снова поднимая тост. — Любовь к машинам — вот что связывает братьев, да и нас с ними, пожалуй. Есть в этом что-то — заглянуть внутрь нового устройства.