Книга Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле - Фредерик Кемп

После обеда Кеннеди пригласил Хрущева прогуляться в парке только в присутствии переводчиков. Томпсон и другие советники Кеннеди считали, что Хрущев будет более уступчивым, когда вокруг не будет советских чиновников, перед которыми он считал необходимым играть определенную роль.

Друзья Кеннеди, О’Доннелл и Пауэрс, наблюдали за прогулкой из окна второго этажа. Хрущев кружился вокруг Кеннеди, огрызаясь на него, словно терьер, и грозя пальцем, а Кеннеди шел прогулочным шагом, останавливаясь время от времени, чтобы сказать несколько слов, не выказывая огорчения и гнева.

О’Доннелл пил австрийское пиво и снова ругал себя за то, что не сообразил взять камеру. Он находился достаточно близко, чтобы видеть, как тяжело дается прогулка Кеннеди. Президент морщился от боли, когда приходилось наклоняться к Хрущеву, который был намного ниже его.

Когда они вернулись с прогулки, Кеннеди предложил продолжить конфиденциальную беседу только в присутствии переводчиков, прежде чем к ним присоединятся их помощники. Хрущев, довольный ходом переговоров, согласился.

Кеннеди захотел еще раз объяснить, почему он опасается «просчитаться». Предприняв очередное неловкое усилие в поисках общих точек соприкосновения, Кеннеди признал ошибкой вторжение на Кубу.

Он сказал Хрущеву, что хотел использовать эту встречу для установления взаимопонимания, с тем чтобы «две наши страны смогли пережить этот период соперничества, не ставя под угрозу национальную безопасность».

Хрущев возразил, что опасность появляется из-за неправильного понимания американцами источников революции, которые, по его утверждению, имеют домашнее происхождение, и Советы тут совершенно ни при чем. В качестве примера он привел Иран, союзника США. Советскому Союзу, сказал Хрущев, «не нужна там революция, и он ничего не делает в этой стране, чтобы побуждать ее к развитию в этом направлении».

Однако Хрущев сказал, что «народ в этой стране настолько бедный, что страна превратилась в вулкан, и рано или поздно, но перемены обязательно произойдут. Шаха, конечно, свергнут. Поддерживая шаха, Соединенные Штаты вызывают неприятные чувства у народа Ирана к Соединенным Штатам, а к Советскому Союзу, наоборот, добрые чувства».

Затем наступила очередь Кубы. «Маленькая горстка людей во главе с Фиделем Кастро свергла репрессивный режим Батисты, – сказал Хрущев. – Во время борьбы Кастро с Батистой капиталистические круги Соединенных Штатов… поддерживали Батисту, вот почему гнев кубинского народа направлен против США. Решение президента о вторжении на Кубу только укрепило позицию революционных сил и самого Кастро». И, сделав паузу, сказал: «Нет, Фидель Кастро не коммунист… Но если Соединенные Штаты еще немного «постараются», то они сделают его коммунистом».

Что касается его самого, сказал Хрущев, то он не родился коммунистом – «это капиталисты сделали меня коммунистом». Хрущев осмеял заявление президента Кеннеди, что Куба якобы представляет угрозу национальной безопасности Соединенных Штатов. Разве могут шесть миллионов человек представлять реальную угрозу для могущественных Соединенных Штатов? – с деланым удивлением спросил советский лидер.

Хрущев бросил вызов Кеннеди, объяснив ему, к чему может привести его утверждение, что США вольны действовать как им пожелается в отношении Кубы. Это значит, что СССР может свободно вмешиваться во внутренние дела Турции и Ирана, которые являются союзниками Соединенных Штатов и на территории которых расположены американские военные базы? Своей операцией в заливе Свиней, заявил Хрущев, «Соединенные Штаты создали прецедент для вмешательства во внутренние дела других стран. СССР сильнее Турции и Ирана, а США сильнее Кубы. Эта ситуация может стать причиной «просчета» во время президентского срока».

Для пущей важности Хрущев голосом выделил слово «просчет».

Примерив слова Кеннеди на себя, Хрущев согласился, что обе стороны должны «исключить просчеты». Вот почему он «доволен, что президент признал ошибкой вторжение на Кубу».

Кеннеди предпринял очередную попытку успокоить рычащего медведя. Он согласился с Хрущевым, что если нынешний премьер-министр Ирана не позаботится об улучшении жизни народа, то в стране «произойдут важные перемены». Кеннеди чувствовал себя обязанным ответить на обвинения в отношении Кубы, Турции и Ирана. Он возразил, что не является поклонником Батисты, но его тревога вызвана тем, что Кастро превратит Кубу в источник региональных проблем. У США действительно есть военные базы в Турции и Иране, сказал Кеннеди, но «две эти страны настолько слабые, что не могут представлять угрозы Советскому Союзу, во всяком случае не больше, чем Куба США».

Когда через несколько дней американские чиновники прочли расшифровку стенограмм, они опять испытали шок. Кеннеди интересовал вопрос, как бы отреагировал Хрущев, если, к примеру, в Польше в результате свободных выборов к власти пришла какая-нибудь другая партия, дружески настроенная к Западу, а не ПОРП. «Важно, чтобы перемены, происходящие в мире и воздействующие на баланс сил, не оказывали влияния на выполнение нашими государствами договорных обязательств», – сказал Кеннеди. Отсюда следовало, что Америка не может вмешиваться в дела Польши, поскольку Польша, являясь членом Варшавского договора, приняла на себя определенные обязательства.

Еще ни один американский президент не заходил так далеко в отношениях с советским коллегой, признавая раздел Европы приемлемым и долговременным. С целью уравновесить уступку Кеннеди добавил, что сочтены дни тех лидеров советского блока, которые не в состоянии улучшить жизненный уровень народа. Однако, сказал президент, Соединенные Штаты не будут вмешиваться там, где престиж Кремля под вопросом, – и Москва должна играть по тем же правилам.

Американская политика непоследовательная, мгновенно отреагировал Хрущев, но тут же пояснил, что не имел в виду Кеннеди, который совсем недавно въехал в Белый дом. Советский лидер опять вернулся к обсуждению Ирана. При всем американском упоре на демократию, сказал он, Вашингтон поддерживает шаха, который говорит, что власть дана ему Аллахом. Но всем известно, как эта власть была захвачена отцом шаха, который был «сержантом иранской армии и узурпировал трон путем убийств, грабежа и насилия… Соединенные Штаты тратят огромные денежные средства, но эти деньги не доходят до народа, их присваивает окружение шаха».

Продолжая разоблачать то, что он назвал американским лицемерием, Хрущев перешел к обсуждению поддержки, оказываемой Вашингтоном испанскому диктатору Франко. «США знают, как он пришел к власти, однако поддерживают его, – сказал Хрущев. – Соединенные Штаты поддерживают самые реакционные режимы, вот как народ расценивает политику США». Хрущев признал, что Кастро мог стать коммунистом, хотя начинал не с этого. По его мнению, санкции США заставили Кастро развернуться к Москве.

У Кеннеди голова шла кругом – это было выше его понимания. Он был готов к дебатам с Хрущевым, но не мог нанести удар по самым уязвимым местам советского лидера. Он не осудил Советы за использование силы в Восточной Германии и Венгрии в 1953 и 1956 годах. Мало того, он не задал самый важный вопрос: почему сотни тысяч восточных немцев устремились на Запад в поисках лучшей жизни?