Книга Под знаменем Воробья - Виктор Ночкин

ГЛАВА 38

Ты умеешь плакать — ты скоро умрешь

Кто-то пишет на стенах — он скоро умрет

У нее есть глаза — она скоро умрет

Скоро станет легко — мы скоро умрем

Егор Летов

«…Прошла, мой незнакомый родич, и эта зима — зима без надежды… Мы, последние защитники мечты, избегали заговаривать о том, что ждет нас впереди. Свою тревогу мы заглушали тем, что лихорадочно готовились к предстоящим боям. Точили клинки, запасали ману в колдовских амулетах, накладывали защитные чары на наши латы… Возможно, нам не стоило ждать в стенах — а следовало броситься еще тогда, в начале осады, на полчища врагов и найти достойный конец… Превратиться в легенду, в страшную сказку… В пугало для детей и дуралеев…

Но что толку гадать — мы вместо этого заперли ворота и укрылись вместе с самыми худшими ожиданиями и тяжелыми предчувствиями в нашем несчастном городе. Когда началась весна, мы — опять же не сговариваясь — вынесли на солнышко свои волшебные посохи, свои зачарованные доспехи, свои мечи и палицы, усиленные колдовскими заклинаниями. И стали готовиться к бою.

День шел за днем, а враги все не подступали к стенам Могнака. Мы не строили иллюзий, не надеялись, что фанатики отступили. Я вновь вспомнил, что я — сеньор всех этих людей. Постаравшись ободрить их, я призвал своих чародеев. Мы сели на отощавших коней, наши ведьмы, старики и те, кто по разным причинам не мог принять участие в вылазке — постарались укрепить силу этих несчастных животных магией… Наш отряд выступил из ворот. В последний раз чародеи Могнака вышли из города на бой с «защитниками Света». Долго искать их не пришлось. Армия фанатиков уже шла нам навстречу. Возможно они не приближались до этого дня к городу потому, что за зиму их число сильно уменьшилось из-за дезертирства, а может — это была часть какого-то стратегического замысла Фаларика. Но, как бы то ни было, теперь их войско вышло нам навстречу…

Эта битва не оправдала моих надежд. Я вел своих сподвижников на славный бой, возможно — на последний бой. Мне — да всем нам — хотелось забыться в вихре схватки. Хотелось раздавать и получать удары, не думая ни о чем. Хотелось победить или умереть. Вместо этого нам пришлось маневрировать, разить издалека магией, время от времени отступать перед отрядами лучников, чтобы перегруппироваться… Едва лишь казалось, что вражеский строй дрогнул и конная атака может оказаться успешной — как я обнаруживал маячащие далеко на флангах отряды рыцарей, которые были готовы ударить спину, едва лишь мы устремимся в отчаянную атаку… Развернувшись против этих — мы вновь и вновь попадали под обстрел. Мы наносили магический удар — стрелки в беспорядке бежали, оставив убитых… Но мы не могли преследовать пеших, не превратившись при этом в легкую добычу для их тяжелой конницы…

Ни с чем возвратились мы в Могнак. Эта битва не дала нам ничего. Когда последние всадники на измученных конях миновали ворота, стражи с грохотом сомкнули тяжеленные створки. Ворота Могнака закрылись навеки. Им не суждено было распахнуться больше никогда. Никогда! А наших коней мы съели за лето…

Спустя несколько недель стало ясно, чем занимались враги, пока отсиживались в зимних лагерях, избегая приступать к стенам Могнака. Однажды со всех сторон одновременно к городу приблизились полчища фанатиков. Их стало много, как никогда — все новые и новые ревнители веры спешили, чтобы принять участие в разграблении чудес Могнака… И к стенам они подступили не с пустыми руками. Они волокли невероятное количество осадной техники, о которой ты, мой дорогой родич, никогда не слыхал. Осадные машины, штурмовые башни, подвижные помосты со щитами и лестницами… И каждое из этих сооружений было сделано в несколько раз прочнее, чем обычные — применявшиеся в войнах людей. Наша боевая магия по-прежнему вызывала страх у фанатиков. Шаг за шагом чудовищные машины приближались к стенам — и наконец облепили их, как муравьи — трупик птицы… Но Могнак не был еще мертв. Мы отбивались как могли — без надежды, без расчета, без цели. Единственное, что заставляло нас вновь и вновь наносить удары — это жажда мести. Да, мой потомок, мы вершили месть. За себя, за свою мечту, за отнятое у нас будущее. Себя мы считали уже покойниками — и мстили за собственную смерть. Нам хотелось покарать как можно больше убийц. Мы старались как могли…

Время от времени я при помощи магии наблюдал за тем, что творится в лагере осаждающих. Если бы это происходило не под стенами Могнака — наверное, я бы смеялся от души. С каким трогательным почтением эти глупцы внимали проповедям сумасшедшего епископа Энтуагла, мерзавца, дуралея и фанатика. А потом расходились по своим палаткам и принимались заранее делить добычу… у меня появились кое-какие идеи.

Я поделился своими мыслями со сподвижниками — им это показалось забавным. Мы принялись уничтожать сокровища и драгоценности — топили самоцветы в колодце, замуровывали золото в стены и швыряли в нужники… Пускай руки ревнителей веры останутся чисты, они ведь ведут войну не ради добычи, а ради торжества Света, разве нет? Это тоже стало частью нашей мести. Что же касается изувера-епископа, то для него я приготовил нечто особенное. И ждать мне оставалось совсем недолго…

Миновало лето, началась осень — армия фанатиков все так же стояла под стенами Моганка. Собственно говоря, к осени на многих участках от стен мало что осталось. Тараны, осадные башни, подкопы сделали свое дело… И на штурм враги не шли только из страха перед «ужасными чародеями». Но решительный миг приближался…»

* * *

Ребятам впору любые цены

Куши двойные кладут на стол

Скитались долго, вернулись целы

С собою звали — я не пошел.

М.Щербаков

Наконец настал вечер, когда Ингви вновь появился в большом зале «Очень старого солдата», неся подмышкой плоскую коробочку. Он спокойно пересек зал, кивая знакомым наемникам — и проследовал в угол чародеев. Поприветствовав магов, собравшихся у холодного (по летнему времени) камина, он обратился к Ролоху Белому:

— Мастер Ролох, мне до того понравились забавы здешних колдунов, что я решил тоже рискнуть. Хочу выставить своего чемпиона, если можно. Или от меня требуется исполнить какие-то формальности?

— Нет, никаких, — ответил седобородый маг, — я, разумеется, внимательно осмотрю твое создание на предмет соответствия правилам. И затем — изволь! Кстати, сегодня у нас собрались очень интересные бойцы. Будешь делать ставки на своего?

— Да, пожалуй… Я бы рискнул сотней-другой келатов.

Ингви постарался, чтобы фраза прозвучала как можно более небрежно, тогда как седые кустистые брови старого мага подпрыгнули вверх. Названная сумма была огромной — и на самом деле демон очень волновался. Если его боец проиграет — тогда придется серьезно задуматься. Три четверти его денег были одолжены у любезного мастера Энгера и их вскоре предстоит вернуть. Подумав немного, Ролох объявил:

— Ну, не знаю, не знаю… Это большие деньги, мастер Воробей… Не уверен, что кто-то рискнет на ответную ставку. Ладно, подождем. Сейчас все соберутся…