Книга Возмутители глубин. Секретные операции советских подводных лодок в годы холодной войны - Николай Черкашин

Атомные «малютки» могли погружаться на глубину до 400 метров и развивать под водой скорость, близкую к мировому рекорду, — 41 узел (свыше 70 километров в час).

Один из командиров «Альф» (впоследствии контр-адмирал) А. Богатырев вспоминал:

— Лодка могла развернуться практически на «пяточке». А это особенно важно при взаимном слежении своих и чужих подлодок «Альфа» не позволяла неприятельской лодке зайти себе в корму, то есть в зону гидроакустической тени, откуда обычно наносится удар без промаха Высокая скорость и невероятная маневренность позволяли «Альфам» уклоняться от выпущенных вражеских торпед и тут же переходить в контратаку. Ведь уже через 42 секунды «малютка» могла развернуться на 180 градусов и двигаться в обратном направлении.

В начале 80-х годов одна из «Альф», действовавших в Северной Атлантике, в течение 22 часов следила за атомоходом вероятного противника Все попытки американского командира сбросить со своего «хвоста» насевшую «малютку» ни к чему не привели. «Альфа» прекратила преследование только по приказу из Центра

Первым командиром атомной подводной лодки 705-го проекта был капитан 1-го ранга (впоследствии контр-адмирал) Александр Пушкин. Он оставил записки о том, как испытывали головную «Альфу» — К-64:

«Не случайно наш первый выход на испытания был отмечен радиостанцией “Би-би-си”. Радио объявило о начале испытания в Советском Союзе уникальной подводной лодки “Голубой кит”—под таким кодом она проходила в справочниках Джейна. В ходе испытаний радиостанция несколько раз отмечала, что пока испытания идут успешно.

Не случайно эта лодка заинтересовала военно-морских специалистов Запада Против такого корабля все существующее оружие, кроме ядерного, было бесполезным. Благодаря своей маневренности и скорости она могла уклониться от любой вражеской торпеды.

Жаль, что только ныне нам стало известно, какой переполох наделала наша подводная лодка 25 лет назад К этому времени экипаж состоял из 23 человек Костяком команды была группа офицеров в составе: В.И. Ткачева, В.Д Жизневского, Е.А Тихонова, Л.В. Егоренко, И.Д. Марьяскина, В.Е. Клоцева. Традиции у нас закладывались, когда сколачивался экипаж. Каждый должен был не только знать и уметь, но и в условиях аварийных ситуаций действовать грамотно и решительно. Большую помощь в процессе строительства и испытаний ПА нам оказал второй экипаж (командир — капитан 1-го ранга В.В. Старков) и технический экипаж (командир — капитан 1-го ранга К.А. Сибиряков, офицеры командования экипажа — капитаны 2-го ранга А.Н. Ковалев и В.А. Карпов).

Итак, в 1970 году работы на Ново-Адмиралтейском заводе над головной лодкой 3-го поколения были закончены. Произвели физический пуск реактора, и начались швартовные испытания. Затем К-64 была погружена в док и переведена по Беломорско-Балтийскому каналу на Север. Здесь, в Беломорске, я впервые вывел ее из дока и дал ход под электромоторами. На Беломорском рейде был осуществлен подъем мощности и затем был дан ход под турбиной. Осенью 1970 года лодка самостоятельно пришла в Северодвинск Однако начать испытания в том году не удалось из-за неполадок в паропроизводительной установке.

Зато на следующий год все было готово к испытаниям. К выполнению задач были приобщены все научные руководители проекта во главе с академиком А.П. Александровым. Всю группу академиков и ученых разместили на плавбазе «Аксай». Из конструкторов была создана группа наблюдения за строительством корабля. Это давало возможность своевременно реагировать на замечания строителей и вносить конструкторские поправки.

Члены сдаточной команды, которая формируется из экипажа корабля и представителей завода, всегда становятся испытателями, и как всяким испытателям им, конечно же, приходится рисковать. Ведь порой возникают весьма сложные, непредвиденные ситуации, требующие не только тактической и технической эрудиции, но и смелости, мгновенной реакции, умения в считаные секунды принимать правильные решения.

Испытания лодки проводились на Белом море ненастной осенью. Перед моими глазами карточка, составленная штурманом Климовским: “Ходовых дней — 29, миль всего — 3481,9, в надводном положении — 1968,2, в подводном — 1513,7. Часы — надводные 349,3, подводные — 208,3. Число погружений — 21”.

Сложность испытаний заключалась и в том, что сдаточная команда была определена директором завода в 900 человек, а на К-64 с учетом коридоров 2-го этажа центрального поста (единственного обитаемого отсека) можно было вместить только 60. Приходилось постоянно пользоваться буксиром, который забирал с плавбазы одних и отправлял с ПЛ других. Причем для высадки и посадки команд приходилось заходить в бухты, так как осеннее море было очень неспокойным.

На первое пробное погружение прибыл главный конструктор Михаил Георгиевич Русанов. В этот период его почему-то заменили Роминым. Так было выгоднее начальникам- Русанов старался быть на корабле незаметным, хотя от его внимательного взгляда ничто не ускользало.

Первое впечатление, которое я получил при даче хода, незабываемо. Лодка вздрогнула, двинулась и…тишина Тишина эта после обычного предотходного гвалта, шума, команд поражала своей внезапностью и торжественностью!

Длинным северодвинским фарватером лодка прошла под турбиной. Без замечаний! С выходом на чистую воду мы сделали несколько циркуляций, замерив их радиус, и подошли к району, где лодка должна была пройти вывеску. И наконец после всех приготовлений я впервые даю команду:

— По местам стоять к погружению!

Это погружение должно осуществляться без хода После приема балласта в носовые и кормовые цистерны наконец даю команду:

— Открыть клапана вентиляции средней!

Со свистом вырывается воздух из цистерн, уступая место воде. Лодка погружается, но верх рубки остается торчать на поверхности. Начинаем принимать воду порциями в уравнительную цистерну, затем во все дифферентовочные, но строптивую лодку даже на ходу загнать под воду не удается. Пришлось возвратиться в базу и принять твердый балласт из чугунных чушек, разместив их в местах, указанных конструкторами.

Зато во время следующего выхода в море мы без труда ушли под воду, осуществили вывеску, впервые дали ход и проверили управляемость лодки на ходу под электромоторами и под турбиной.

Лодка вела себя очень послушно, маневренность, что было сразу замечено всеми, — потрясающая! Затем, всплыв и идя вдоль низких берегов северодвинского побережья, мы начали определять свои маневренные элементы на мерной миле.

Из одного полигона мы переходили в другой, выполняя отдельные пункты программы и периодически заменяя часть людей, которые приходили к нам на испытания новой техники. Экипаж выполнял пункты программы, в основном, по боевой тревоге. На борту постоянно находился председатель комиссии, адмирал Г.М. Егоров. Вел он себя деликатно, в управление кораблем не вмешивался. Это давало возможность даже при нахождении большого начальника на борту чувствовать себя полноценным командиром. Мне только приходилось с ним согласовывать пункты программы испытаний. Экипаж с каждым днем становился все более сплоченным, отработанным. Жизнь входила в привычный ритм.