Книга Семь главных лиц войны. 1918-1945. Параллельная история - Марк Ферро

В 1941 г. Франция была побеждена, но (поскольку Великобритания также присутствовала в регионе) Черчилль решил не придавать значения арабским протестам, вспыхивавшим по мере молниеносного наступления Гитлера на Югославию и Грецию. Протесты эти озвучил верховный муфтий Иерусалима: «У нас с немцами есть общие враги — англичане, евреи и коммунисты».

Габриэль Пюо, французский верховный комиссар протектората, поначалу поздравил себя с такой позицией Лондона («хорошей миной», которая имела целью не допустить заражения подобными настроениями британских колоний). Но вскоре, по приказу Дарлана, он обвинил британцев в подготовке «удара» совместно с генералом Катру, чтобы дать Сирии и Ливану возможность перейти на сторону «Сражающейся Франции». Генерал Денц, заменивший Пюо, тоже проявил враждебность к британцам. Однако последние сочли необходимым достичь консенсуса с представителем Петена, лишь бы предотвратить шедшее из националистических арабских кругов движение, которое могло поджечь весь Ближний Восток.

Поскольку наступление вермахта в Греции казалось невозможным остановить, Ирак восстал против англичан по призыву Великого муфтия. В Багдаде в результате государственного переворота лишился власти Рашид Али. Гитлер тут же попытался вмешаться, послав самолеты и военных советников в сирийский Халеб в полном соответствии с Парижскими соглашениями. Одновременно генерал Денц сопротивлялся голлистским силам генерала Лежантийома, поддерживавшего англичан. Дамаск взяли англо-голлистские союзники. Виши ответил на захват города «последним боем ради спасения чести». Ввиду столь малого сопротивления вишистов англичане бережно отнеслись к генералу Денцу и устранили де Голля от переговоров в израильском Акко, подменив таким образом французский суверенитет в Сирии на английский.

Это был настоящий кризис, за которым последовал практический разрыв отношений между де Голлем и Черчиллем. Тем не менее в августе 1941 г. лидер «Сражающейся Франции» писал британскому посланнику в Каире лорду Литтлтону: «Я рад заверениям, которые вы мне даете относительно незаинтересованности Великобритании в Сирии и Ливане, и тому, что Великобритания признает привилегированное положение Франции, когда эти страны окажутся независимыми согласно принятому на себя “Сражающейся Францией” обязательству в этом регионе». Проникшийся духом колониализма, унизительным для сирийцев и ливанцев, де Голль как будто не замечал, что конституции этих стран — гарантии независимости — не могли ужиться с передачей Франции «привилегированных» «уз дружбы». Тем временем Великобритания восстановила свои позиции в Египте и в Ираке, а Великий муфтий сбежал в Германию, где Гитлер принял его с почестями, как свидетельствует кинохроника «Дойче вохеншау»{319}.

Подобную недооценку арабских притязаний де Голль и Катру повторили и в Магрибе, с той лишь разницей, что вместо того, чтобы бояться захвата региона Англией (которая не была «невинной овечкой»), они боялись захвата его Соединенными Штатами (тоже далеко не безобидными), прежде чем заподозрить СССР или Насера. Шрамы англо-голлистского кризиса затянулись не скоро.

Желая воплощать собой саму неприкосновенную суверенность и опасаясь показаться не только во Франции, разумеется, но и в Соединенных Штатах марионеткой англичан, де Голль дал в Браззавиле интервью газете «Чикаго дейли ньюс», которое Черчилль расценил как оскорбительное. Журналист спросил у де Голля, почему Лондон не порвал с режимом Виши, на что тот дал ответ, впоследствии, правда, им опровергнутый: «Англия боится французского флота. Она фактически заключила с Гитлером на срок войны своего рода сделку, в которой Виши выступает в качестве посредника. Режим Виши служит Гитлеру, поддерживая французский народ в состоянии повиновения и продавая по кускам Французскую империю Германии. Но не забывайте, что Виши также служит и Англии, не допуская, чтобы французский флот попал Гитлеру в руки. Англия эксплуатирует Виши точно так же, как и Германия. Единственная разница — в их намерениях. По сути, мы присутствуем при взаимовыгодном обмене между двумя враждующими державами, который позволяет правительству Виши существовать столь долго, сколь это будет выгодно Англии и Германии»{320}.

Было ли вышесказанное оскорбительным? Поскольку текст появился в США — безусловно, да. Однако, не забыв об этих словах, Черчилль их все же проигнорировал, поддержав, как мы видели, через несколько месяцев «Сражающуюся Францию» перед Халлом. Увы, вскоре возникла новая причина для конфликта между де Голлем и Англией. Не посчитавшись с предложением де Голля совместно контролировать Мадагаскар, чтобы предотвратить там вражескую интервенцию (Япония уже вступила к тому времени в войну), Черчилль обосновался в Диего-Суаресе (провинция Мадагаскара), не предупредив де Голля, зато заверив Виши, что остров «будет отдан Франции по окончании войны». В ярости и отчаянии генерал де Голль подумывал уже все бросить… но Идену удалось «склеить» разбитое, а Черчилль объяснил свое поведение «желанием избежать нового Дакара»{321}.

В то же время старый лев глубоко уважал де Голля и открыто поздравил его с победой «Сражающейся Франции» в Бир-Хакеме 12 июня 1942 г.

Ввиду возвращения к власти Лаваля Идеи и английское правительство потребовали от Черчилля порвать с режимом Виши. Благодаря английскому историку Томасу мы знаем об этом из секретной переписки между Черчиллем и Иденом. Из нее следует, что Черчилль вел нечто вроде двойной игры (де Голль это почувствовал еще в Браззавиле).

«Какие бы законные чувства отвращения и презрения, — писал Черчилль, — ни могла вызвать у нас политика Виши, полностью заслуживающая наше недоверие, мы не должны забывать, что это единственное правительство, которое, вероятно, может нам дать то, чего мы еще ожидаем от этой страны, — а именно флот в Тулоне и участие в войне французской Северной Африки. Мы должны взвесить шансы данных предположений, и они не кажутся мне совершенно ничтожными… Правительство Виши, будь то под председательством Дарлана, Лаваля или даже, возможно, Дорио, из недели в неделю обязано представлять доказательства верности своим немецким хозяевам. В противном случае единственная альтернатива — учреждение гауляйтера и полная оккупация… Я не думаю, что вплоть до сегодняшнего дня правительство Виши сделало хоть сколько-нибудь больше минимума, необходимого, дабы избежать подобной перспективы. Вишисты выдержали Оран, Дакар, Сирию, Мадагаскар, английскую блокаду и наши воздушные налеты, проявив при этом крайне мало недовольства. К такой “терпимости” их, без сомнения, вынудили антинемецкие чувства подавляющего большинства населения… а также их убежденность в том, что они не должны оттолкнуть от себя Соединенные Штаты… Когда произойдет крупная перемена во французских массах и появится уверенность в победе союзников, произойдет также решительное изменение в действиях правительства Виши».

Идеи ответил ему, что «ничто не позволяет предполагать изменение политики Виши и что сближение между Англией и Виши было бы политической и моральной катастрофой»: «Есть сотни и тысячи французов, рискующих жизнью и умирающих во имя дела Сопротивления и во имя дела союзников, и очередная внезапная перемена взглядов Петена, присоединяющегося к нашему лагерю, была бы просто невыносима».