Книга Расстрелянная разведка - Владимир Антонов

Однако вернемся к герою нашего повествования. В 1938 году президент Чехословакии Бенеш обратился к Сталину с просьбой поддержать его действия по свержению правительства Стоядиновича в Белграде, которое проводило враждебную Праге политику. По специальному указанию Сталина на НКВД была возложена задача по организации финансирования сербских офицеров-боевиков, затеяв­ших подготовку антиправительственного переворота в Белграде.

Передать деньги заговорщикам было поручено резиденту НКВД в Праге Петру Зубову. Он выехал в Белград и встретился с руководителями антиправительственного заговора. В ходе беседы с ними Зубов убедился в том, что подобранные чешской разведкой на роль руководителей переворота люди являются авантюристами, не имеющими серьезной опоры ни в армии, ни в обществе. Он от­казался выдать им 200 тысяч долларов, выделенных Сталиным, и возвратился в Прагу. В Москву ушла соответствующая шифровка. Ознакомившись с телеграммой, Сталин пришел в ярость. Он при­казал отозвать в Москву и арестовать разведчика, который осмелился не выполнить его конфиденциальное поручение. Никакие веские доводы, которые попыталось выдвинуть руководство разведки, на Сталина, разумеется, не подействовали.

Петр Зубов оказался в тюрьме, ще его сразу же начали с при­страстием допрашивать. Разведчик полностью отрицал свою вину, объясняя костоломам, что задание вождя он выполнил, однако не стал передавать «деньги рабочих и крестьян» шайке авантюристов.

Осенью 1939 года, когда Польша оказалась захваченной гит­леровским вермахтом, а к Советскому Союзу отошла Западная Украина, чекисты обнаружили во Львовской тюрьме резидента польской «двуйки» в Берлине полковника Станислава Сосновского. Чекистами был также задержан богатый польский аристократ Януш Радзивилл, поддерживавший в предвоенное время контакты с Герин­гом и представителями английской аристократии. Оба поляка были доставлены в Москву на Лубянку, где их поместили во внутреннюю тюрьму НКВД и начали активно разрабатывать на предмет вербовки в качестве агентов.

Позже Павел Судоплатов в своих мемуарах писал по этому по­воду:

«После своего назначения заместителем начальника разведслуж­бы в марте 1939 года я напомнил Берии о судьбе Зубова, все еще на­ходившегося в тюрьме за невыполнение приказа о финансировании переворота в Югославии. Этот человек, сказал я Берии,—преданный и опытный офицер разведки. Берия, знавший Зубова на протяжении семнадцати лет, сделал вид, что ничего не слышал, хотя именно Зубов сыграл значительную роль в том, что Берия сумел добраться до вершин власти...

Ради спасения Зубова я предложил Берии поместить его в одну камеру с полковником Сосновским. Зубов бегло говорил на французском, немецком и грузинском. Берия согласился, и Зубова перевели из Лефортова, где его безжалостно избивали по приказу того самого Кобулова, который когда-то, приезжая из Грузии, оста­навливался у него дома. Его мучителем был печально знаменитый Родос, пытавшийся выбить признание путем нечеловеческих пыток: Зубову дробили колени. В результате Зубов стал инвалидом, но на самооговор он так и не пошел.

Против перевода Зубова из Лефортова на Лубянку возражал начальник следственной части Сергиенко, хотя я объяснил ему, что мой интерес к Зубову и его судьбе вызван чисто оперативными соображениями и согласован с Берией. В ответ на это Сергиенко, отказавшись переводить Зубова, заявил:

— Я буду лично докладывать об этом случае наркому. Подонок Зубов отказывается признать свою вину, что не выполнил прямого приказа руководства!

В свою очередь, я доложил Берии, что Сергиенко отказывается выполнять переданное ему распоряжение. Берия тут же взял трубку, вызвал Сергиенко и стал его отчитывать, под конец сказав, что если через пятнадцать минут тот не выполнит его приказание, ему не сносить головы. Сергиенко пытался что-то возразить, но Берия не стал слушать его объяснений...

Зубов, находясь с Сосновским в одной камере, содействовал его вербовке. Он убедил его, что сотрудничество с немецкой или польской спецслужбами не сулит ему никакой перспективы на будущее, поэтому имеет прямой смысл сотрудничать с советской разведкой».

Для вербовки Сосновского советская разведка разработала спе­циальную комбинацию. В предвоенные годы на связи у берлинской резидентуры НКВД имелся надежный и проверенный источник «Брайтснбах» — сотрудник советского отдела гестапо Вилли Леман. Он руководил разработкой связей Сосновского в бытность последне­го резидентом польской разведки в Берлине, устанавливал за ними наружное наблюдение. Все материалы на Сосновского и его связи «Брайтснбах» регулярно передавал своему куратору из берлинской резидентуры НКВД. У разведчика была агентура во многих важных ведомствах гитлеровской Германии: в Генштабе, в личной канцеля­рии Альфреда Розенберга, являвшегося руководителем внешнепо­литического отдела национал-социалистической партии, в Главном управлении имперской безопасности, в абвере. Его любовницами были жены ответственных берлинских чиновников. Когда Сосновский был арестован гестапо, а затем обменен на двух крупных агентов абвера, арестованных в Варшаве, польские власти отдали его под суд, обвинив в растрате казенных денег и провале агентурного аппарата. Тюремный срок Сосновский отбывал во Львовской тюрьме.

После освобождения Западной Украины Красной Армией Сосновский был доставлен на Лубянку. К тому времени руководство разведки получило надежные сведения о том, что у Сосновского, агентура которого после ареста была казнена у него на глазах в не­мецкой тюрьме Плетцензее, остались нераскрытыми два важных источника. В этой связи была разработана любопытная операция по привлечению Сосновского к сотрудничеству, в реализации которой помимо Зубова приняли участие известные разведчики Василий Зарубин и Зоя Воскресенская (в замужестве — Рыбкина). Сценари­ем операции предусматривалось, что Зоя Ивановна будет задавать Сосновскому вопросы относительно его разведывательной деятель­ности, а Василий Михайлович — комментировать ответы и уличать его, если польский разведчик попытается что-либо скрыть.

Позже Зоя Воскресенская в своей книге «Теперь я могу сказать правду» писала:

«Надзиратель привел Сосновского из внутренней тюрьмы. Вы­сокого роста, спортивного типа человек лет под сорок, со светскими манерами. Даже казенное вафельное полотенце было с шиком по­вязано на шее...

— Скажите, как вам удалось завербовать жену ответственного работника министерства иностранных дел и заставить ее передавать вам для фотографирования секретные документы мужа?

— Прошу прощения, но, увы, я этого уже не помню.

Присутствующий здесь же Василий Михайлович Зарубин го­ворит:

— Могу вам напомнить. Это была довольно хитрая операция. Вы дали объявление в газету: молодой, обаятельный, эрудированный иностранец желает познакомиться с дамой, владеющей французским, английским и другими европейскими языками, с целью приятного времяпрепровождения. Вы получили массу откликов и останови­лись именно на ней, выяснив, что ее муж, престарелый дипломат, не удовлетворяет ее интеллектуальных и иных потребностей. Вы предложили встретиться с ней, для чего использовали "линкольн", который стоял в боксе в берлинском районе Вайсензее.