Книга Эрта. Время сирот - Николай Побережник

— Они торопятся… их очередной план не сработал. На меня напали в центре, пытались с моей помощью пробраться на машину, и вас ждали. Насчет Волье не знаю, скорее всего, убили бы, а вас профессор, наверняка собирались захватить.

— Неужели все из–за карты, — расстроено покачал головой профессор.

— Где она кстати?

— Там, у меня в купе, в сейфе.

— Они знают про вашу телеграмму, и кто–то из негодяев ее прочитал, и знает, что высидите тут и ждете ответа.

— И что же нам делать?

— Ждать. Ждать ответа.

— Я могу вызвать жандармерию, — нерешительно так сказал оператор телеграфа.

— Отлично, только попозже, — ответил Кинт, — у вас тут есть отдельное помещение, побеседовать с этим кандидатом на первый голос в столичную оперу.

— Только тамбур черного хода, — кивнул на дверь справа от себя оператор.

— Подойдет, — сказал Кинт, подошел к пленному и, снова схватив его за ворот плаща, поволок в тамбур.

В течение десяти минут из–за двери раздавались шлепки, стоны, злое бубнение и жалобный стон, потом выстрел и дикий крик, потом опять шлепки, а затпм все стихло…

— Вы, — Кинт выйдя из тамбура, ткнул пальцем на «школьного учителя», — идите и перетяните ему ногу, еще кровью истечет.

— Чем? — заблеял тот.

— Ремнем из его штанов! Бегом!

— Быстро ты ориентируешься, — хмыкнул Волье.

— Начнешь тут ориентироваться, представляешь, меня за полчаса чуть не соблазнили, потом приставили пистолет к брюху, а потом…

— Кто?

— А вот тот кто соблазнял… Весело в общем с вами, господа ученые.

— Ага, не соскучишься, — кивнул Волье и снова выглянул во двор, — слушай он не ползет больше… Умер что ли?

— Возможно, приложил я ему хорошо, рука до сих пор гудит. Эй любезный, вызываете жандармерию, — сказал Кинт а потом обратился к профессору, — я надеюсь для жандармерии у вас аргументы найдутся?

— У меня королевская грамота!

— Ага, — Кинт устало сел на стул у стойки, — только вот есть одна проблема, с этой грамотой разве что в сортир теперь сходить.

— Вы не правы милейший, на ней присутствует и печать парламента и подпись первого министра.

— Тогда это меняет дело.

Телеграмма из столицы пришла спустя полчаса…

«Руководителю геологической экспедиции профессору Дакту. Оставаться в городе. Ждать прибытия офицера тайной жандармерии с распоряжениями и инженера для ремонта телеграфа. Занимайтесь подготовкой к продолжению экспедиции.

Капитану Волье, рекрутируйте для охраны отставных военных.

Приказы об организации временной охраны экспедиции будут немедленно переданы в городскую жандармерию Латинга.

Председатель научной палаты при парламенте, министр Контэ».

— Сам господин Контэ… сам господин Контэ, — радостно причитал Дакт, сжимая в руках телеграфную ленту.

— Это хорошо или плохо? — поинтересовался Кинт у Волье.

— Не знаю, одно могу сказать — экспедиция будет продолжена, и есть вакансии в охрану. Что ты об этом думаешь?

— Вот умеешь ты уговорить, — улыбнулся Кинт, — только у нас с тобой есть еще одно дело.

— Какое?

— Помнишь скревер?

— И?

— Есть возможность познакомиться с его пилотом и пассажиром.

— Так может не стоит теперь нам этим заниматься?

— Стоит, очень стоит, мне во всяком случае.

— Ну хорошо, — пожал плечами Волье, — только, мне не нравится вот эта кровожадная ухмылка.

— Поверь у меня очень, очень много поводов для этого.

Пара лошадей подгоняемая криками возницы и ударами плети неслась по вечерней улице Латинга с грохотом волоча за собой одноосную повозку, выскочив за город, повозка проехала еще около часа, миновав лесок, тянущийся вдоль реки, остановилась у небольшого холма.

— Чтобы ни случилось, ждешь здесь, — сказал Кинт вознице и выволок увесистый мешок из повозки.

— Добавить бы господин, — жалобно простонал возница, — и лошади устали и ехать далеко.

— Получишь золотой.

— А не обманите?

— Будешь торговаться пристрелит, — вставил Волье и тоже потянул мешок, — сиди молча и жди.

Кинт и Волье пошли на холм, неся каждый по мешку, забрались наверх и уселись там на свою ношу.

— Сколько ждать? — спросил Волье?

— Еще полчаса и разжигаем, — ответил Кинт, посмотрев на часы, — как раз стемнеет.

— Гляжу вот я на тебя и думаю, ты точно, просто отставной жандарм?

— Я тебе потом, как–нибудь, расскажу свою биографию более подробно.

— Хорошо, ловлю на слове… Вообще–то я обязан стребовать с тебя письменный автобиографический рапорт, как начальник охраны экспедиции, а ты как мой подчиненный должен его написать.

— Нет Волье, контракт еще не подписан… да и этот офицер, что должен прибыть, будет беседовать с каждым нанятым охранником. А вдруг моя кандидатура его не устроит?

— Так он прилетит и улетит, а я останусь…

— О, время, слышишь? Давай, высыпай.

Кинт и Волье высыпали из мешков дрова, растащили их на три кучки, полили ламповым маслом и подожгли. Разгорелись три приличных костра, освещая всполохами Кинта и Волье, которые стояли неподалеку, в длинных серых плащах и широкополых шляпах. Через десять минут с воем над их головами пронесся скревер, заложил круг и начал снижаться. Гул стих, осела пыль, поднятая винтами и Кинт направился к скреверу держа в руках бумажный пакет. Волье шел чуть отстав, и приготовив под плащом револьвер, со взведенным курком.

— Наконец–то эти «кошки–мышки» закончились, — пилот выпрыгнул на крыло и помог выбраться пассажиру, — я за этот месяц налетал больше чем за год!

— Ну что, все получилось, — пассажир спрыгнул на землю и протянул было руку к пакету, но получил такой удар ногой в живот, от которого сложился полам и рухнул на землю.

— Стой! Руки задери и останешься жив, — Волье достал револьвер и направил его на пилота.

Обезоружив пассажира, Кинт добавил еще, прилично разбив ему лицо и наверняка сломав нос.

— Поднимайся! — снова пнул пассажира Кинт.

Со стоном и отплевываясь кровью, пассажир с трудом поднялся и оперся спиной о фюзеляж скревера.

— Узнаешь? — Кинт снял шляпу и стряхнул с ее полей невидимые пылинки, — ты даже не представляешь, как я обрадовался, когда узнал, что смогу встретится с тобой… я даже сбрил усы и бороду ради нашей встречи.