Книга Запойное чтиво № 1 - Александр Крыласов

— Справный бутуз, — одобрила акушерка, — давай-кось крепыша, я его в смотровую палату отнесу. А ты, мамаша, покамест, приспни, умаялась, поди, на родах-то. А папашу попрошу в гостевую палату.

— Уже ушёл, — Ваня сделал напоследок козу сыну и убрался в палату для посетителей.

2. Разнос

Сиволап очнулся оттого, что кто-то бесцеремонно тыкал его посохом. Этот кто-то, оказался разъярённым Велесом.

— Опять опростоволосился, долдон! — взбеленился Бог Тёмных Сил, — чёрт с ними с острожниками, но младенец мне нужен живой и здоровый! Сейчас же!

— Ужо младенца-то я настигну, — пообещал карачун, потирая распухшее ухо, — с ним мороки не будет.

— Ужо настигни, а не то, я тебя самого в Пекло упеку.

— Не беспокойтесь, щенок от меня не уйдёт, — щёлкнул сапогами и тут же сморщился Сиволап.

— Хотелось бы верить. Если через четверть часа не доставишь его мне, высылаю Рога с сотоварищи.

— Есть, — карачун заранее скорчил рожу, но молодцевато сдвинул каблуки.

3. Весёлая семейка

Иван штудировал свою книгу, когда перед ним вырос Сиволап.

— Не убивайте меня, дяденька, — взмолился Бурмакин, пытаясь прикрыться толстым томом, — я тут не причём.

— Докладай, холоп, где переплутовское отродье?

— Мне не ве-е-едомо, — заныл Ваня.

— Говори, гадёныш! — Сиволап замахнулся палицей.

— Я скажу, скажу, — Иван рухнул на колени и прикрыл голову руками.

— Кто бы сомневался.

— Он в смотровой палате, восемнадцатая кроватка.

Сиволап, прихрамывая, отправился в смотровую. Через минуту он вернулся, неся мальчика за шкирку. Крошечный Вадик, болтаясь в распашонке, жалобно посмотрел на папаню и заплакал.

— Я же говорил, никакой мороки не будет, — сплюнул Сиволап.

— Нет, будет! — неожиданно для самого себя взвизгнул Бурмакин и вцепился зубами чудищу в лодыжку.

Младенец вывернулся из рубашонки, упал на пол и на четвереньках пополз к двери. Карачун треснул Ване палицей по лбу и рванулся за мальчиком. Вдруг дверь распахнулась, и на пороге возник не кто-нибудь, а Переплут в шкуре Джейсона Стетхема.

— Давно не виделись. Куда это ты собрался, чмо колченогое? — пробурчал Бог пьянства и принялся метелить Сиволапа с присущей ему энергией.

Вадик подполз к Бурмакину, положил свои крошечные ладошки ему на голову, и тот открыл глаза. Затем они, из положения лёжа, стали наслаждаться дракой небожителей. Лидировал, безусловно, Переплут; бедолага Сиволап от его ударов кряхтел, пыхтел и повизгивал. В конце концов, брат два вырубил карачуна ударом ноги в то же ухо, привязал за хвост к спинке койки и подсел к своей новой семейке.

— А ты молодцом, — похвалил Ваню Переплут, — кусаться, стоя на коленях, это сильно. Я бы так не сумел.

Бурмакин надулся, а Бог пьянства, наоборот, придя в хорошее расположение духа, хлопнул его по плечу.

— Кстати, поблагодари Вадика за спасение, если бы не он, тебе кирдык настал.

— Я обиделся, — засопел Ваня.

— На обиженных воду возят. Если бы не Вадик, ты из комы так и не вышел.

— Я был в коме?! — ужаснулся Бурмакин.

— А ты думал после палицы Правосудия только шишка на голове останется?

Младенец неуклюже встал на ноги и тонким голосом предупредил:

— Папы, в холле материализовались ещё три карачуна. Будьте осторожны.

— Откуда ты знаешь? — открыл рот Бурмакин.

— Они в кожаных куртках и штанах, обуты в байкерские сапоги, все трое хромают.

— Вадя, ты же заговорил! — завопил Иван, — ничего себе, через десять минут после рождения! И уже ходить можешь?!

— Пока нет, только стоять, — отчитался мальчуган, покачиваясь и пытаясь сохранить равновесие.

— Вадик, ты сказал: «папы» или мне послышалось? — строго переспросил Переплут.

— Да, я сказал: «папы», вас же двое.

— Я один, единственный, твой единокровный отец! — возмутился Бог пьянства, — а Ванька так — седьмая вода на киселе.

— Почему это я — седьмая вода? — оскорбился Бурмакин, — ещё неизвестно, чей он сын. Мой или твой.

— Конечно, мой, в его жилах плещутся мои божественные гены. Разве не заметно?

— А похож он на меня, вылитый я в детстве. Хочешь, я тебе свою младенческую фотографию покажу?

— Засунь её, знаешь куда, свою фотографию.

— Я тебе её туда самому засуну, — выпятил челюсть Бурмакин, доставая из кармана шокер.

— Мне?!

— Тебе!

— Соплёй перешибу. — пригрозил Переплут, — балабол кусачий. Куда тебе супротив меня?

— Папы, прекратите перепалку, — вмешался Вадик, — карачуны всё ближе, и настроены они весьма решительно.

— Вот скажи, брат два? — усмехнулся Бурмакин, — почему Вадя видит, что творится за стенкой, а ты нет? Что, старикашка, с годами утратил свои волшебные свойства? Зрение стало подводить?

— Зато у тебя появился реальный шанс умереть молодым и зорким, — в руке Переплута сверкнула молния.

Дверь палаты отворилась, и в проём просунулась морда карачуна. Переплут, не раздумывая, метнул молнией в него — раздался собачий визг, и запахло палёной шерстью.

— Так его, гада! — возликовал Ваня.

В дверную щель просунулись ещё две мордуленции. Переплут толкнул дверь ногой, прищемил головы карачунов и принялся молотить их кулаками.

— Молнией их полосни! — заверещал Бурмакин, — молнией!

— Где я тебе столько молний наберусь? — проворчал Бог пьянства, нещадно дубася карачунов, — была одна, да и в той вольт маловато.

— Что ты за Бог такой? — расстроился Иван, — молний, и тех нет. Ни на что ты не годен, брат два.

— Ты мне здесь лекции ещё будешь читать?

Дверь слетела с петель, и три карачуна обступили Бога пьянства.

— Переплут, ты с ума сошёл? — Рог погрозил брату два когтем, — мы при исполнении, на нас возбраняется нападать.

— Разве?

— Раньше ты всегда покорно следовал нашей воле.

— Ну, не покорно, но следовал.

— Так в чём дело?

— В моём сыне, я его в обиду не дам.

— Смири гордыню, Бог пьянства, ты же знаешь, мы неуязвимы.

— Знаю я вашу ахиллесову пяту, — усмехнулся Переплут и наступил ногой Рогу на сапог.

— У-у-уй! Гадюка! — взвился карачун, — на самую больную мозоль наступил! Чтоб тебя!