Книга Поиски в темноте - Чарлз Тодд

— Ребенок умер… он родился мертвым! И он ни к чему не имеет отношения! — За вызывающим ответом Ратлидж почувствовал сильное горе. Острую боль.

— Мистер Нейпир, если о ребенке узнает Хильдебранд, одна женщина может попасть на виселицу. Неужели вы не понимаете, что у нее появляется мотив к убийству предполагаемой соперницы?

— Нет. Я несколько раз виделся с Авророй Уайет. За нее я не боюсь. Она умеет за себя постоять. Она умна, изобретательна и сильна. Чего не скажешь о Саймоне. Он очень раним и беззащитен. Что бы ни пытался сделать этот тупица Хильдебранд, он не прав. По-моему, Маргарет стала случайной жертвой того бедняги, которого держат в тюрьме в Синглтон-Магна. Во всяком случае, эта версия ничем не лучше и не хуже остальных. От вас же я хочу заверения в том, что мою дочь… и Саймона Уайета… не будут поливать в газетах по прихоти какого-то глупого инспектора!

— Мистер Нейпир, я не верю, что мисс Тарлтон убил Берт Моубрей. По-моему, ее убийство не было несчастным случаем. Кто-то намеренно напал лично на нее. У меня есть подозрения, что несколько месяцев назад тот же человек убил еще одну молодую женщину. Как связаны между собой эти два эпизода, я пока не могу сказать…

— Вы считаете, что в каком-то из этих убийств виновен Саймон?

— Нет, с какой стати…

— Но одно из них… или даже оба… можно свалить на его жену?

— Я пока ничего не знаю…

— Так узнайте, черт побери! Я приехал вас предупредить: я не потерплю, чтобы в связи с этим делом трепали имя моей дочери. Я сейчас же забираю ее в Шерборн. Не желаю читать в газетах ни про Саймона, ни про дом в Челси, ни про ребенка, который, возможно, родился, а возможно, и нет.

— Убийца Маргарет Тарлтон умело заметает следы, — заметил Ратлидж. — Однако поймать его можно. Но пока мы его не схватим, Уайеты окажутся в центре внимания, а возможно, даже и скандала. Я всеми силами постараюсь этому воспрепятствовать, потому что я всегда стремлюсь защитить невиновных. И все же в конце концов даже нам с вами не удается защитить всех, кого мы любим. Другая женщина, погибшая от той же руки…

— Другая женщина меня не волнует! Не давайте дураку Хильдебранду топтаться сапогами по жизни человека, которого так легко погубить — и как личность, и как подающего надежды политика. Вы меня слышите? Если хотя бы отзвуки коснутся Саймона Уайета, я буду считать вас лично в ответе за все. И тогда вам придется мириться с последствиями! Я хочу, чтобы дело раскрыли, не повредив ни Саймону, ни Маргарет. Я хочу, чтобы убийцу Маргарет повесили, но ни в коем случае не желаю, чтобы брызги грязи каким-то образом задели мою дочь. Очень советую мне поверить, инспектор! Я не из тех, кто бросает слова на ветер!

Нейпир встал и посмотрел на Ратлиджа сверху вниз. Неизвестно, что он увидел, но неожиданно сменил тактику.

— Есть еще Шоу, — хрипло сказал он. — Он любил ее во время войны и, судя по всему, до сих пор любит. Если ее не убил Моубрей, возможно, это сделал Шоу. Выясните все поскорее и раскройте дело!

* * *

Глядя вслед уходящему Нейпиру, Ратлидж осознал, что кипит от гнева. Нейпир защищает прежде всего самого себя, а на остальных ему наплевать. Он сознательно принес в жертву Моубрея, он бессердечно отдал на заклание Аврору. Ну а отделаться от Дэниела Шоу он только рад. Политикам часто приходится принимать непростые решения; Нейпир привык жертвовать одним ради другого. Но он поступал безжалостно.

Возвращаясь от пруда, Ратлидж недолго тешил себя мыслью, что Маргарет убил сам Нейпир — из ревности или от злости оттого, что она отказалась продолжать отношения, которые, как она в конце концов поняла, ни к чему не приведут. Но Нейпира в Дорсете слишком хорошо знают. Даже смутные намеки о его причастности к делу способны его погубить. Вот, возможно, что движет им, а не только забота о Саймоне Уайете. Если бы он желал смерти Маргарет, он бы наверняка убил ее где угодно, только не здесь.

По той же самой причине Нейпир не мог открыто показать на публике свое горе, любовь, горечь утраты. Ему пришлось отойти в сторону и допустить, чтобы Маргарет похоронили в могиле для бедняков. Но горечь сжигала его изнутри. Возможно, он угрожал Ратлиджу из любви к ней, а не из страха за Саймона.

И тем не менее угрозы остаются угрозами, и Ратлидж воспринял их всерьез.

«Дело-то ведешь не ты, — напомнил ему Хэмиш. — Что бы там ни говорил Нейпир. Чем бы все ни закончилось, тебя тоже принесут в жертву».

«Не принесут, если от меня хоть что-то зависит», — ответил Ратлидж, заводя мотор. Он сел за руль и поехал на ферму, по пути ведя спор с Хэмишем.

«Если ты не найдешь настоящего убийцу, рано или поздно ты вернешься в больницу и будешь сидеть там, глядя в глубины своей души… Раскрой дело — не ради той женщины, а ради себя самого!»

Джимсон работал во дворе; он чинил тачку. Его узловатые пальцы ловко перебирали обод колеса. Он не поднимал головы, пока на его плечо и на старую тачку не упала тень Ратлиджа.

— Умеете вы напугать человека! — сказал Джимсон, выпрямляясь и бросая работу. — Смотрите, что вы наделали! — с горечью продолжал он и морщась, чтобы разглядеть Ратлиджа, который стоял против солнца.

— Мне нужна ваша помощь, — сказал Ратлидж. — Я не могу обратиться ни к вашему хозяину, ни к хозяйке. Скоро сюда приедут полицейские из Синглтон-Магна с ордером на обыск. Но я хочу осмотреть дом и амбар до них. Сейчас же. До того, как они сюда приедут. Вы пойдете со мной?

— Что же вы ищете? И за чем охотится полиция?

— За чемоданом, принадлежавшим убитой женщине. За красивой шляпкой. За орудием убийства.

— Тьфу! Никаких красивых шляпок вы здесь не найдете. И чемоданов тоже — во всяком случае, я их не видал. А если хотите найти орудие убийства, выбирайте! — Он жестом указал на инструменты, лежащие в пыли у его ног. — Любым из них можно убить человека.

Молоток, гаечный ключ, хомуты… Старик прав. Перед ним потенциальные орудия убийства.

Но Ратлидж покачал головой:

— Нет. Не они.

— Что тогда? — спросил Джимсон. — Тот камень? Бревно?

— Не знаю. Ладно, давайте на время забудем об орудии убийства. Чемодан! Первым делом надо найти его.

— Какой он? Миссис Уайет держит старые чемоданы на чердаке.

— Не знаю, говорю вам! Если бы знал, я бы сюда не приехал. Слушайте, Джимсон, не перечьте мне! Я должен осмотреть дом и амбар. Утром сюда приедут Хильдебранд и Трут…

— Трут?! — возмутился Джимсон. — Это мы еще посмотрим. Ладно, дверь открыта, и я все вижу отсюда. Только троньте что-нибудь, что нельзя трогать, и я сразу все пойму.

Ратлидж поблагодарил его и подошел к двери. Она не была заперта, как и в прошлый раз. Задумавшись, Ратлидж открыл ее шире и вошел в прихожую, откуда по лестнице можно было подняться на второй этаж. Слева и справа было по две комнаты, которые выходили в просторный холл. Он бегло осмотрел их, уверенный, что они не хранят никаких тайн. Под его шагами скрипели половицы, но старый Джимсон ничего не слышал. Спальня старика находилась с тыльной стороны дома, сбоку от кухни. Видимо, раньше там жила прислуга, потому что стены были оклеены обоями в розочку, а металлическое изголовье кровати расписано цветами. Лампа была прочная, как и кресло, табурет и стол. Дубовый умывальник знавал лучшие времена; зеркало помутнело от старости. На втором столике у кровати стоял кувшин с водой; рядом с ним Ратлидж увидел полочку для трубок и жестяную табакерку. Трубки были старые, видимо, ими не пользовались уже много лет, но, взяв одну из них, Ратлидж уловил запах турецкого табака.