Книга Колыма - Том Роб Смит

Самолет вырулил на взлетную полосу. Радио с треском помех пробудилось к жизни, но, прежде чем диспетчерская вышка успела обратиться к ним, Лев выключил его. Не нужно, чтобы молодой пилот выслушивал обращенные к ним угрозы. Лазарь, устроившийся за его спиной, постучал Льва по плечу и показал в окно. К самолету уже бежали солдаты, держа автоматы наизготовку.

— Константин, нам надо взлетать.

Самолет стал набирать скорость.

Солдаты бросились бежать со всех ног, держась рядом с кабиной, и все равно безнадежно отставали. Тогда они открыли огонь. Высекая искры, пули ударили в защитные кожуха моторов. Похоже, они все-таки взлетят. Но тут Лев поднял голову и увидел, что прямо на них снижается бомбардировщик Ту-4.

Молодой пилот покачал головой, сбрасывая скорость. Лев приказал:

— Не тормози. Это наш единственный шанс!

— Какой шанс?

— Мы должны взлететь!

— Мы разобьемся! Мы не сможем перелететь через бомбардировщик!

— Правь прямо на «Туполева». Они отвернут и возьмут выше. Ну, давай!

Впереди уже показался конец взлетно-посадочной полосы.

«Ильюшин» оторвался от земли; казалось, столкновение в воздухе неизбежно. Или «Туполев» прекратит снижение, или оба самолета разобьются. Константин закричал:

— Они не меняют курса! Надо садиться!

Лев накрыл ладонь Константина на штурвале, удерживая самолет на курсе. Если они совершат аварийную посадку, их поймают и расстреляют. Терять им было нечего, в отличие от экипажа бомбардировщика.

«Туполев» отвалил в сторону с набором высоты, и в следующий миг «Ильюшин» проскочил под ним, едва не задев кончиком хвоста огромное брюхо бомбардировщика. Перед ними наконец-то простиралось чистое небо. Константин улыбнулся растерянной улыбкой человека, не верящего, что остался жив.

Лев вылез из своего кресла и присоединился к Лазарю, устроившемуся в хвосте. Магадан превратился в россыпь огней в угольной черноте. Вот таким был мир, к которому Лев приговорил священника: дикая глушь, приютившая его на целых семь лет.

Москва

Тот же день

Раиса сидела на кровати Елены, глядя на спящую девочку. После визита Фраерши расспросы Елены стали более настойчивыми, она словно почувствовала, как что-то изменилось. Обещания того, что Зоя обязательно вернется, ее уже не удовлетворяли. Она перестала им верить, и ее все чаще охватывало беспокойство.

Зазвонил телефон. Раиса подбежала к нему и схватила трубку.

— Алло?

— Раиса, это Фрол Панин. Мы связались по радио со Львом. Самолет уже летит сюда. Он будет в городе через пять часов, даже раньше. С ним Лазарь.

— Вы уже сообщили об этом Фраерше?

— Да, и теперь ждем инструкций по поводу обмена. Хотите встретить Льва в аэропорту?

— Конечно.

— Я пришлю за вами машину, когда его самолет будет подлетать к Москве. Мы почти нашли ее и скоро возьмем.

Раиса положила трубку и присела у телефона, раздумывая над последними словами Панина.

«Мы почти нашли ее».

Панин имел в виду, что они готовятся схватить Фраершу, — ее дочь его интересовала мало. Несмотря на очарование, которым обладал Панин, Раиса была согласна с мужем в том, что от него исходит леденящий холод.

В коридоре стояла Елена. Раиса протянула ей руку, и девочка шагнула вперед. Они вошли на кухню, и Раиса усадила ее за стол. Подогрев на плите молоко, она налила его в большую кружку и поставила перед Еленой.

— Зоя вернется домой сегодня вечером?

— Да.

Елена взяла кружку и с довольным видом сделала глоток.

Времени обдумывать предложение Фраерши не осталось. Раиса больше не верила в план Льва. После того как она сама встретилась с Фраершей и ощутила ее гнев, ей казалось невероятным, что та передаст Зою Льву, сделав из него героя. Этот обмен заложниками даст ему то, чего Фраерша всеми силами намеревалась его лишить: дочери, счастья и воссоединившейся семьи. Но предпосылка оказалась неправильной, а вера Льва — наивной. Зое грозила опасность, и спасти ее должен был не Лев.

Раиса выдвинула ящик стола и достала из него высокую красную свечу. Поставив ее на подоконник, откуда ее хорошо было видно с улицы, она чиркнула спичкой и зажгла фитиль. Елена поинтересовалась:

— Что ты делаешь?

— Зажигаю свечу, чтобы Зое легче было найти дорогу домой.

Раиса выглянула на улицу. Свеча горела. Сигнал был подан. Она примет предложение Фраерши и бросит Льва.

Тот же день

Малыш сидел на бордюре, вслушиваясь в шум воды в канализационном коллекторе. Всего два месяца назад мир казался таким простым и понятным, а теперь вдруг перевернулся с ног на голову. Его полюбили не за то, что он ловко обращается с ножом, не за то, что он оказался полезен, а за… Он даже не мог понять, за что. Почему Зоя полюбила его? Его еще никто и никогда не любил. В этом не было никакой логики. У нее не было причин спасать ему жизнь, но она сделала это. Ей представилась возможность сбежать, а она не только отвергла ее, но еще и рискнула жизнью ради него.

К нему подошла Фраерша и присела рядом. Они сидели, болтая ногами, словно добрые друзья на берегу реки, вот только вместо упавших листьев и рыбы мимо проплывали городские отбросы. Фраерша поинтересовалась:

— От кого ты здесь прячешься?

Малышу хотелось промолчать и надерзить ей, но не ответить — значило бы нанести непростительное оскорбление, и потому он проворчал:

— Я неважно себя чувствую.

К его удивлению, Фраерша рассмеялась.

— Два месяца назад ты, не задумываясь, убил бы эту девчонку и тут же забыл об этом.

Она положила руку ему на плечо.

— Я должна знать, будешь ли ты и дальше, не раздумывая, выполнять любые мои приказы.

— Я всегда выполнял их.

— Раньше ты никогда не протестовал против того, что я тебе велела делать.

Возразить Малышу было нечего — он действительно никогда не спорил с ней. Вплоть до сегодняшнего дня. Она столкнула его с Зоей, чтобы испытать. Она специально свела его с Зоей, чтобы посмотреть, как он станет относиться к ней самой.

— Малыш, когда меня посадили в тюрьму, я услышала одну легенду. Ее рассказал мне осужденный чеченец. Она дошла до наших времен из нартского[19]эпоса, и в ней говорится о герое по имени Сослан. У нартов есть обычай мстить за зло, причиненное не только им самим, но и любому члену их семей. Иногда ссоры длятся сотни лет. Вот и Сослан всю жизнь посвятил мести. Когда ты вырастешь, Малыш, тебе понадобится новое имя. И я надеялась, что ты станешь Сосланом.