Книга Наркомэр - Николай Аникин

С наступлением сумерек Михалыч решил, что пора и отдыхать. Он буквально валился с ног. Действительно, говорят: дурака работа любит. Теперь он в этом убедился на собственном опыте. Если дурака похвалить, он и лоб расшибет.

Прошедший мимо охранник посмотрел на Михалыча и отвернулся. Ходит все тот же. Возможно, не доверяет. Возможно, он будет ходить здесь всю ночь, через каждый час. Всякие попадаются охранники. Некоторые бывают особенно въедливы. Не спится им на работе. Либо они настолько трусливы, что не могут себе позволить подобную роскошь.

Михалыч принялся вить гнездо. Кинул под телегу травы, положил поверх кусок брезента, затем одеяло. Под одеяло сунул травы. Получилось подобие спящего человека. Лошадь распряг и поставил рядом с телегой, бросив рядом огромную охапку свежей травы. Резиденту даже ходить не надо. Жуй себе. С другой стороны от телеги — дебри. Не подойти будет. Разве что со стороны конских копыт. Но не каждый на это решится.

Охранник в очередной раз прошел мимо через час с лишним. Как видно, он начинал уставать. Михалыч выполз из укрытия и, не поднимаясь, приблизился к вытяжной трубе: двигатель внутри молчал. Работа на подпольном предприятии закончилась.

Несколько движений, и гайки сняты. Михалыч потянул на себя раму с решетчатым кожухом. Тот легко подался из гнезда. Положив кожух в траву, полковник вполз в него. На Кожемякине защитный комбинезон, а на руках обыкновенные матерчатые перчатки. Но даже через них он чувствовал, как под руками на стальной поверхности осыпается рыхлая ржавчина.

Вскоре труба резко пошла вниз. Удерживаясь руками, Михалыч нащупал ногами выступ. Это были лопасти крыльчатки. Если включат двигатель, придется туго. Хорошо бы успеть поднять ноги и взмыть над этой хреновиной. Нет ничего хуже, чем проникать в помещение через вентиляционные устройства. В них самым узким местом является сам вентилятор. И хода через него нет никакого. Только демонтаж. И только снаружи. Изнутри это невозможно.

В помещении горит свет: через неплотности в соединениях жести проникают тонкие лучики. Михалыч приник к одному из них: пусто в помещении. Никого не видно. Приник к другой стороне — тоже никого. Слышно, как размеренно работают люминесцентные лампы. Где-нибудь в укромном уголке может находиться охранник.

В помещении по бокам стоят линии. Их Михалыч сразу определил. Их трудно не заметить. Но внизу ничего не видно. Что там находится?

Кожемякин вынул кинжал и надавил концом лезвия, однако металл не поддался. Нужно ударить ладонью по ручке. Михалыч так и сделал. В трубе раздался словно удар грома, зато образовалось отверстие. И почти сразу же послышался испуганный голос:

— Кто там?!

Михалыч инстинктивно завис на руках, подняв ноги, и прильнул к отверстию. Внизу у стены стоял стол, за столом сидел мужик. Мужик испуганно пялился вверх, а его рука тянулась к телефону. И в ту же минуту раздался пронзительный кошачий вопль. Михалыч даже сам испугался. Давно не приходилось имитировать подобные звуки.

Мужик облегченно вздохнул:

— У-у-у, суки! Брысь! Сейчас я тебя обрадую, — и, вскочив, бросился бежать, сразу исчезнув из поля зрения.

Почти сразу под ногами у Кожемякина загудел двигатель и, быстро набирая обороты, погнал воздушную массу снизу вверх. От перепада давления у Михалыча даже заложило уши. Воздуховод трепало из стороны в сторону. Через минуту полковник выпал из трубы, как пробка из бутылки. Его трясло.

Подняв с земли решетку, он поставил ее на место и закрутил гайки. Этот путь полковнику больше не понадобится. Слишком он непредсказуемый. Без конечностей можно остаться.

Вынул баллончик с грязно-серой серебрянкой и «дунул» из него на болты. Краска почти сразу высохла, скрыв свежие следы на металле. Теперь ни у кого не возникнет подозрения, что через отверстие кто-то недавно проникал.

Не успел замести следы, как заметил краем глаза идущего из-за угла охранника. Тот шел с опережением графика. Хитрый тоже, зараза. Михалыч упал в траву и под конской мордой прополз под телегу. Выкинул траву из-под одеяла и безмятежно задрал кверху небритый подбородок.

Охранник приблизился вплотную и остановился.

«Хоть бы ты его оходил копытами, Резидент, — размышлял Михалыч, подтягивая рукой поводок. — Не лазил чтобы… Больно любопытный!»

Охранник нагнулся, пытаясь разглядеть под телегой спящего человека. Это не понравилось коню, и он недовольно переступил задними ногами, разворачиваясь крупом к любопытному.

Тому бы отойти, но любопытство его обуяло, оно взяло верх! Парень упал руками в траву и напряг зрение: еще секунда, и он привыкнет к абсолютной темноте. Но это оказалось пределом допустимого. Мерин не любил, чтобы в ногах копошились посторонние. Он дернулся вперед и задним копытом подхватил с земли надоедливую фигуру.

Охранник пролетел по воздуху метра три и приземлился. Он не смог даже охнуть. Удар пришелся в солнечное сплетение. Зато ребра оказались целыми. Охраннику казалось, что он умирает от нехватки воздуха. Лишь через полчаса он постепенно раздышался и встал.

Казак во сне громко чмокал и разговаривал. «Перпетуум-мобиле — вечный двигатель прогресса… Благочинный проклянет всех… подряд. Держи его! Батальон, в атаку! Где мой гранатомет?!.»

Охранник пятился, держа в руках помповое ружье. У него больше не было желания ходить в эту сторону. Пусть другие отныне ходят. Живому бы остаться. Оборвал, может, все изнутри. Послушал болвана, замдиректора по безопасности. Тот позвонил по телефону, интересуясь обстановкой. Ему рассказали о приезжем. И вот результат.

Кожемякин лежал под телегой, поражаясь человеческой настойчивости: видел, что конь недоволен, — все равно полез под копыта. А ведь это лишь Федор Палыч мог себе позволить. И то с пьяных глаз. Тогда конь пожалел человека. Что с пьяного возьмешь…

Проводив охранника глазами, Михалыч встал и стянул с себя комбинезон. Затем, свернув, положил себе под голову. Лег и накрылся одеялом. Казаку нужно выспаться. Завтра он наденет комбинезон и выйдет на работу. Ведь он трудоустроился, хотя ноги до отдела кадров так и не дошли за сегодняшний день…

Впрочем, выспаться так и не удалось. Не успел он толком заснуть, как стал приближаться рассвет, и в кустах проснулись птицы. В дополнение ко всему откуда-то явились две сороки, уселись на высохший сук, рядом с Резидентом, и принялись живо беседовать. Михалыч хлопнул в ладони — сороки улетели. Вновь задремал, но где-то далеко зашумел поезд, и Михалыч вновь проснулся. Кроме того, от земли пробирала сырость.

Он встал, поднял с травы одеяло и забрался на телегу. Укрылся с головой и впал в забытье. Проснулся с головной болью. Солнце стояло высоко. На часах — восьмой час. Михалыч осмотрел комбинезон: слишком заметны пятна ржавчины на локтях и коленях. Лучше его не надевать. Шашка и пистолет с амуницией лежали на самом дне телеги, прикрытые травой.

Михалыч вынул портативный примус и вскипятил чай. Отрезал колбасы, хлеба и стал завтракать. Впереди предстоял жаркий и долгий летний день.