Книга Ассасины - Виталий Гладкий

Дома горожан с плоскими крышами представляли собой в основном двухэтажные сооружения, причем нижний этаж был больше верхнего; окна (их называли «тирскими») находились только наверху, и нижняя их часть закрывалась балюстрадой. Строились в Тире и многоэтажные дома – в пять и даже шесть этажей, а улицы города были мощеными. Примерно так город выглядел и до прихода крестоносцев.

Со временем здания и различные сооружения города – в основном римского периода – пришли в упадок, и только новый храм, собор Святого Креста, построенный франками, радовал глаз истинного христианина прямоугольной четырехэтажной башней с крестом на звоннице. Храм был богато украшен двойными и тройными арками, фигурными проемами, которые обрамляли гранитные колонны, и консолями; западная архитектура была непривычной для мусульманского городского ландшафта, и правоверные, проходя мимо собора, втихомолку плевались.

Авара и Хасана город не впечатлил. В отличие от Багдада, за въезд в Тир никакой пошлины не полагалось. Такими послаблениями франки хотели вернуть в Тир тех мусульман, кто отсюда убежал. Стража лишь достаточно небрежно осмотрела содержимое тюков, которые они тащили на горбу, обливаясь потом и ругая себя за перебор в маскировке; они вполне могли изображать мастеров, резчиков по дереву, которые изготавливали деревянные детские игрушки.

На удивление, улицы Тира были гораздо чище улиц Багдада. Но базар гудел и разговаривал разными голосами точно так же, как и в городах правоверных. Особенно бойко шла торговля в рядах, где продавались восточные благовония и пряности. Франки, которые шли отвоевывать у мусульман Святую землю, немного лукавили. Они не столько хотели завоевать Иерусалим, сколько жаждали заполучить себе главную ценность того времени – пряности, без которых ни один уважающий себя государь или рыцарь не мыслил себе пиршества.

Турки-сельджуки, захватив Малую Азию, фактически прервали поток пряностей в Европу. Ответом европейцев стал первый Крестовый поход. Франки кричали на всех перекрестках дорог, что идут на Восток для освобождения Гроба Господня. Однако возвращались они оттуда с награбленными драгоценностями, среди которых немалую часть составляли перец, корица и мускатный орех.

Европейцы долго не знали ни чая, ни кофе, ни какао. Эти напитки им заменяли медовые настои, пиво и вино, сдобренное пряностями. Но последние взять было негде, потому что католическая церковь запрещала европейским купцам вести торговлю с мусульманами, угрожая отлучением от церкви. Лишь трем итальянским городам-республикам удалось получить право на ввоз пряностей, что и объясняет возвышение Венеции, которая монополизировала торговлю пряностями.

В те времена за одну меру перца давали такую же меру золота, а фунт мускатного ореха можно было поменять на корову или четыре овцы. В Европе специи часто заменяли золото в международной торговле, а также при внутренних расчетах. В Генуе наемные солдаты получали в качестве жалованья за год сорок восемь золотых монет и два фунта перца.

Авар и Хасан с интересом и пристальным вниманием рассматривали город – каждый дом, каждую улочку, и даже старинные развалины. Потому что в скором времени Тир должен стать тем местом, где им придется сражаться за собственные жизни, – не выполнить задания они просто не имели права. Хашишины находились в южной части Древнего города и шли по главной улице. Она была очень широкой и вымощенной плитами. Вдоль улицы тянулась изысканная беломраморная колоннада римских времен, которая смотрелась на фоне находившихся неподалеку закопченных стеклодувных мастерских несколько странно.

В северной стороне старого города находились руины жилых кварталов. На остатках стен патрицианских вилл иногда проглядывала великолепная мозаика, блистающая всеми цветами радуги. Там же находилась и развалины театра с большой прямоугольной ареной и пятью ярусами сидений. Когда-тоздесь проходили водные игры. Вокруг театра размещалась целая система цистерн, тоже частично разрушенных.

Они миновали развалины, которые когда-то были знаменитыми римскими банями, где обычно тренировались и смывали пот борцы, и оказались на торговой площади времен поздней римской империи. К удивлению, там оказался совершенно целый восьмиугольный фонтан, который к тому же еще и работал. Видимо, старинный водопровод продолжал функционировать, несмотря на бурные времена, разрушившие город, заслуженно пользующийся мировой славой. Ведь именно Тир был тем местом, где впервые начали использовать деньги – чеканные монеты.

Однако исторические экскурсы мало волновали хашишинов, которые уверенно держали курс по направлению к нужному им человеку. Его звали Сабир. Он был потомственным сайядом – охотником. Но военные действия мало способствовали охотничьему промыслу, и Сабир завел обширную яму, своего рода амфитеатр. По его стенкам рассаживались зрители, чтобы насладиться древним спортивным зрелищем арабов – перепелиными боями, в процессе которых делались ставки на птиц, чтобы выиграть (или проигрывать) несколько медных фульсов или даже серебряный дирхем. Ведь клиентами Сабира в основном были небогатые ремесленники или заезжие дехкане, гости города.

Бойцовых перепелов обычно отбирали из крупных и сильных молодых дикарей, пойманных весной, и они настолько приручались, что не испытывали никакого страха перед людьми. Носили их большей частью в руке с натянутым на голову птицы мешочком из ткани. Бойцовый перепел и жил в этом мешочке, подвешенном где-нибудь в темном углу; так он почти всю жизнь и находился в потемках. Знатоки перепелиного боя утверждали, что перепел, постоянно находящийся в руке, все время потеет, а от этого у него грубеет кожа, которая не дает сильно раниться птице во время боев.

А еще перепелов обкуривали дымом, и, прикасаясь сжатыми губами к голове птицы, издавали очень неприятный дребезжащий звук. Таким способом у бойцовых перепелов развивали злость. Кроме того, перед боем им подтачивали клюв и когти, чтобы они были острее. Все эти сведения Авар получил от Хасана, когда они пешком добирались до Тира. В племени огнепоклонников перепелиные бои не считались ни спортом, ни забавой. Мало того – они были под запретом. Мучить несчастных птиц считалось грехом.

Хасан отреагировал спокойно, когда Авар сказал, что понятия не имеет, как происходят перепелиные бои. Но его выдал пронзительный блеск черных немного раскосых глаз. Авар уже знал это состояние своего напарника. Значит, Хасан насторожился. И ему было известно, по какой причине – мусульманин не может не знать про эту забаву. Хасан даже представить не мог, что Авар специально закинул ему эту наживку…

Авару уже давно надоело играть в прятки со своим другом. А они действительно подружились. Почти подружились – если бы не те тайны, которые каждый из них хранил в глубине своей душе. Авар был совершенно уверен, что Хасан не тот, за кого себя выдает. И что он совсем не питает фанатической преданности к Старцу Горы. Мало того – Хасан ненавидит шейха. Почему? Это был вопрос. И на него нужно ответить как можно раньше. Иначе один из них когда-нибудь убьет другого. Просто из боязни быть раскрытым.

Они попали не на само представление, а на момент, когда происходили расчеты проигравших со счастливчиками, поставившими на перепела-победителя. То тут, то там вспыхивали ссоры, которые в любой момент могли закончиться дракой, но Сабир, довольно крепкий мужчина средних лет, тут же вклинялся между спорщиками и выступал в роли кади – судьи. Ссориться с Сабиром никто не хотел, иначе путь глупцу на перепелиные бои будет заказан. Поэтому вопрос решался миром и спорщики расходились – один в радостном настроении, сжимая в потном кулаке две-три медные монетки, а другой мысленно стенал и соображал, какую историю выдумать для зловредной супруги, чтобы она не пилила его за проигранные деньги.