Книга Под откос - Дмитрий Грунюшкин

– Я Медведь. Проверка, – негромко сказал Быстров, потрогав гарнитуру переговорного устройства на ухе.

– Белка в норме.

– Мышь в норме.

– Хорек в норме, – угрюмо ответил снайпер Зайцев под дружное ржание парней. Это был «почетный переходящий» позывной, который доставался проштрафившемуся бойцу. «Заяц» заполучил его на целый месяц за драку в кабаке. Причем не за саму драку, а за то, что сдался подоспевшей милиции и ночь провел в кутузке.

– Сапсан, я Первый! – раздался требовательный голос в «основных» наушниках, которые еще были на голове Быстрова. – Ответь!

– Я Сапсан, слушаю!

– Получи новые данные.

– Переключаю на общую, – уведомил Быстров. Теперь его разговор с Волковым слышали все в кабине вертолета.

– На объекте есть информатор. Данные получены минуту назад, проверку не проходили. Поэтому имейте их в виду, но действуйте по обстановке. Террористов от десяти до пятнадцати человек, вооружены легким стрелковым оружием. Без бронежилетов и тяжелого снаряжения. Заложники сосредоточены в середине состава, вагон-ресторан и два прилегающих к нему с обеих сторон. Так же небольшое количество детей-заложников в первом с головы состава вагоне. В локомотиве кроме экипажа один или два боевика. Особое внимание вагону СВ, третий с головы. В купе номер семь взрывное устройство большой мощности, рядом с ним оператор с кнопкой подрыва. По всей видимости, кнопка «на разрыв», работайте аккуратно.

– Где информатор?

– В одном из свободных хвостовых вагонов. Он тоже вооружен. Так что в хвосте будьте аккуратнее, не завалите часом своего. Удачи, ребята.

– Все понял, приступаю.

Вот так, коротко и без сантиментов. Оба понимали, что штурм не подготовлен, и группа идет в открытую на превосходящего даже числом противника. Но спецназ не обсуждает приказы.

Близкая земля стремительно неслась навстречу, сливаясь в бледно зеленое мельтешение. Редкие деревья, как куски цветной ваты, пролетали внизу. Вот и поезд. Сверху он был похож на игрушечный. Аккуратненькие вагончики ползли за таким же аккуратненьким тепловозиком, за которым тянулась игрушечная темная струйка дыма. На крыше одного из вагонов копошились то ли две, то ли три черных фигурки, похожие на муравьев.

Вертолет накренился, заходя в хвост поезду. В раскрытые с обеих сторон двери рвался шквальный ветер, но плотно пригнанные очки защищали глаза. Где-то в центре груди образовался ледяной стержень, будто майор проглотил сосульку, по спине пробежала дрожь. В такие моменты Быстров мог поклясться, что его глаза наливаются волчьей зеленью, губы раздвигают растущие клыки, и на загривке начинает топорщиться грубая шерсть.

Честь, долг, ответственность, мужество – все вторично. Если ты не любишь драться – тебе нечего делать в спецназе.

Поезд все ближе, уже ясно различаются вытяжные трубы на крышах вагонов. Видны белые прямоугольнички табличек маршрута на бортах. Мышцы ног натянулись, готовясь к прыжку. Пальцы правой руки нежно гладят затвор, левая крепко держит фал. Еще немного. Еще. Еще…

– Под обстрелом! – ворвался в уши крик пилота.

Опытный летчик, матерый, прошедший обе чеченских войны, он заметил это даже раньше Быстрова. Со стороны поезда прямо навстречу машине протянулись две серебристых нити.

– Держись!

Пилот швырнул вертушку в вираж, толкнув сектор газа до упора. Они были слишком низко, маневрировать по высоте невозможно. В наушниках стоял черный богохульный мат, спецназовцы орали во всю мощь своих луженых глоток, болтаясь в чреве железной машины, как горошины в трехлитровой банке. Все силы сейчас уходили на то, чтобы не вывалиться в распахнутые настежь двери.

Дробный рокот раздался где-то совсем рядом. Рядом с поездом вдруг выросли темные кусты.

– Охренел?! – заорал Быстров. – Что он творит?! Там же люди! Идиот!

Армейский вертолет огневой поддержки Ми-24, который до сих пор болтался где-то в стороне, оказался сзади и чуть сверху, и сейчас поливал из своих крупнокалиберных пушек.

– Все правильно делает! – натужно крикнул пилот. – Он не по составу бьет, а рядом. Отвлекает.

– Бестолку! – вклинился Зайцев. – Хана!

Теперь и Быстров с пилотом увидели. Первые две ракеты прошли в считанных метрах от вертолета, только мастерство летчика спасло их. Но во второй раз при таком ограниченном маневре им бы уже ничто не помогло. Они были уже совсем близко от поезда, и четко видели двух человек на крыше вагона с трубами реактивных гранатометов на плече. Третий поливал вертолет из пулемета, но на него уже никто не обращал внимания – так, мелочь.

Майор застывшим взглядом смотрел на этих двоих. Он впервые чувствовал себя беспомощным. Он ничего не мог сделать. Жить оставалось секунды две.

Вот за спинами гранатометчиков вспухли дымные клубы. Гранаты пошли.

И тут слева возникла огромная стремительная тень, на миг заслонившая и поезд, и землю. Вспышка, грохот!

«Крокодил» МИ-24, влезший между ними и гранатометчиками, взвыл поврежденным движком, клюнул носом, зачадив то ли дымом, то ли маслом. Пилот попытался выровнять его, опустил хвост. Но запас высоты был слишком мал. Хвостовой винт рубанул по деревьям, по кустам, по земле, вышвыривая вверх куски дерна. Вертолет надсадно взвыл напоследок, медленно завалился на бок, и рухнул, ломая лопасти.

– Назад! Уходи назад! – выкрикнул Быстров, видя, что гранатометчики перезаряжают свои «шайтан-трубы».

Повторять пилоту было не нужно.

– Твою мать, – выдохнул кто-то из спецназовцев, когда вертолет отошел на безопасное расстояние.

– Собой прикрыл, – заметил пилот бесстрастно. Слишком бесстрастно.

Никто ему не ответил.

Леха все видел. Сразу после разговора с оперативным штабом он трезво решил, что убитого им абрека-мародера скоро хватятся, и будут искать. Тело, конечно, можно выбросить, не мудрствуя лукаво. В конце концов, это будет уже третье «тело», отправленное им под откос за сегодня. Но вот пятна крови на коврике отмывать уже некогда. Поэтому он просто затащил труп в купе и запихал его в рундук, выбросив, предварительно, из него сумки пассажиров.

Альтернативы путешествию по крышам теперь не оставалось. Забраться туда оказалось совсем привычным и несложным делом. Трехгранником открыть боковую дверь, перебраться на торец вагона, и с помощью несложной акробатики ты уже на крыше.

И только уже тут он услышал треск пулемета и свист вертолетных винтов. Штурм! Испуг смешался с восторгом. Наконец-то! А как же Ольга?! Когда вокруг стреляют и убивают, он должен быть рядом! С теми, с кем он рядом, ничего не может случиться! Даже Сашка был бы сейчас жив, если бы они были в тот день вместе.

А потом все пошло совсем не так, как должно. «Двадцатьчетверка» зарядила из своих пушек прямо вдоль состава, да так, что осколки и камни хлестанули по вагонам, расшибая вдребезги толстые стекла. Леха лег на «гармошку» межвагонного соединения, закрыв голову. А когда снова поднялся, то увидел, как два мужика с колена бьют по вертолетам из гранатометов. И «крокодил», словив одну гранату в борт, валится на слишком близкую землю. А «восьмерка» в вираже уходит в сторону, в сторону от поезда!