Книга Право на месть - Александр Мазин

– Это хорошо,– сказал Ласковин. И врезал «потомственному магу» в живот. Гужма повалился на землю. «Придуривается, гад!» – подумал Андрей. Удар был слабенький.

– Вставай, ариец! – приказал Ласковин.– Земля холодная, простудишься!

«Потомственный маг» скрючился, подтянул острые колени, промычал нечто невразумительное.

Бить его было противно… но надо.

Ласковин занес ногу… и почувствовал неожиданное сопротивление! Нет, Гужма так и лежал, скорчившись, на прелой листве. Но нога Андрея как бы затормозилась. Словно мышцы ослабели. И еще он испытал два прямо противоположных чувства. Лежащий на мокрой земле бывший наркоман был ему крайне противен… и при этом вызывал умиление. Как младенец или двухнедельный котенок.

Когда Ласковин осознал, что происходит, его охватило бешенство, которое смело внушаемые эмоции, как ураган – небрежно поставленную палатку.

И «потомственному магу» достался пинок куда полновесней, чем планировался изначально.

От крепкого удара по почкам Гужма развернулся, как обрызганный кислотой червяк. Он больше не бормотал, только разевал рот и подергивался. Ласковин дал ему минуту, чтобы прочувствовать весь спектр ощущений, а затем еще раз поддел носком ботинка тощее тело «потомственного мага».

Спустя десять минут Гужма был готов к полноценному общению. То есть – выложить все, что потребует Ласковин.

Увы, где прячут Юру, Гужма не знал. Лешинов увез его вчера вечером из квартиры на Гривцова. Увез в неизвестном направлении. «Потомственный маг» был готов немедленно выяснить, где спрятан юноша, если Андрей его отпустит.

– Посмотрим,– сказал Ласковин.

И Гужма приободрился.

Ненадолго. Потому что Андрей решил точно выяснить, Лешиновым ли организован взрыв на Кутузовской набережной. А чтобы «потомственный маг» говорил охотней, Андрей поощрил его парой оплеух. Проверенное средство и на этот раз не подвело. Гужма «запел», как породистый кенар. То есть со всеми обертонами и подробностями.

Да, Андрей не ошибался, считая Лешинова организатором взрыва на Кутузовской. Гужма назвал даже имя исполнителя, человека, бросившего бомбу: Роберт. Вероятно, тот самый Роберт, о котором говорила Галя. Что ж, тем лучше, одним покойником меньше.

Причина, по которой папаша так невзлюбил Ласковина и его друзей, была сынку неизвестна, но Андрей без труда мог протянуть ниточку к покойному депутату Пашерову. И отругал себя за то, что засветился. Выходило так, что это он виноват в смерти Пети. Не сунься Андрей расправляться с господином депутатом, Лешинов не стал бы мстить ему и Потмакову.

«Ладно,– утешил Андрей сам себя.– „Протоиерей“ все равно наш „клиент“. Сшиблись бы рано или поздно».

Гужма порывался рассказать о вселенском значении секты, о мощи ее ритуалов и лично «святого отца» Константина. Пожалуй, будь на месте Ласковина Зимородинский, он наверняка выслушал бы все, и с вниманием. И использовал против своего врага.

Но Андрею на ритуалы было насрать. Его интересовало, где и как можно взять за яйца папашу «потомственного мага».

И на этот вопрос его сынок дал исчерпывающий ответ.

– Где? – переспросил пораженный Ласковин.

Он ожидал, что логово секты, «подворье монастыря», как назвал его Гужма, окажется где-нибудь в районах новостроек или вообще за городом. Вроде молелен Свидетелей Иеговы, например. Но гнездо последователей князя тьмы оказалось в самом центре Питера, можно сказать, под боком у Зимнего дворца.

– Сакральное место,– гордясь за собственную братию, заявил Гужма.

И получил очередную оплеуху.

– Отвечать только на вопросы! – предупредил Ласковин.– А сейчас марш в машину!

Гужму следовало спрятать. Но выбор мест, куда можно было сунуть бывшего наркомана, у Ласковина был, мягко говоря, ограничен. На Блюхера – нельзя. Две змеи в одной норе – это много. Отвезти на родительскую дачу? Можно, но Ласковин не был там уже года два. И ключей у него тоже не было.

«Может, арендовать гараж у „тобольцев"?» – наполовину в шутку, наполовину всерьез размышлял Андрей.

Чего-чего, а «емкостей» для хранения заложников у гришавинских хватало, можно не сомневаться.

Выход нашелся.

– Жри,– приказал Ласковин, протягивая пленнику две таблетки.

Тот попытался схитрить, опыт «дурки» у «потомственного мага» был приличный. Но Ласковин тоже был не дурак: приказал Гужме открыть вонючий рот, обнаружил «тайник» и пригрозил вколоть внутривенно. Угроза сработала мощно. Должно быть, кто-то заложил в бывшего наркомана панический страх перед шприцом. Ни шприца, ни препарата для инъекции у Ласковина не было, но «потомственный маг» проверить не рискнул, проглотил обе таблетки мигом. Спустя полчаса Гужма спал сном, хоть и не младенческим, но крепким.

Ласковин рискнул оставить его в машине, вышел, купил «Рекламу-шанс» и уже через полчаса договорился с агентом о съеме однокомнатной квартиры неподалеку от его собственной, тоже на Блюхера. Правда, за неделю аренды агент заломил сто тридцать долларов, но зато – никаких актов и никаких документов.

Еще через полчаса Ласковин получил ключи и адрес в обмен на указанную сумму.

Агент, из молодых да ранних, предупредил, что договор можно продлить, причем на более льготных условиях, но по истечении срока Ласковин должен выместись без всяких, иначе будет совсем плохо.

Андрей удивился, что ни слова не было сказано о «порядке», но, переступив порог арендованных апартаментов, понял: ухудшить интерьер может разве что пожар. Однако Гужме к подобной обстановке не привыкать, а Андрей задерживаться здесь дольше, чем необходимо, не собирался.

Растолкав «потомственного мага», Ласковин привел его в новое жилище, пристегнул купленными по дороге наручниками к батарее, поставил рядом банку с водой и найденную на кухне кастрюлю с крышкой, выглядевшую так, словно ее уже не раз использовали в качестве ночного горшка.

Предоставленный самому себе, Гужма немедленно уснул.

Ласковин решил, что самое время проведать вторую заложницу, благо ехать недалеко.

Глава двенадцатая

П режде чем открыть дверь, Ласковин прислушался. Внутри было тихо. «Будем надеяться, что она еще спит»,– подумал он.

Однако Галя не спала. И вид у нее был просто кошмарный.

Ласковин прикинул, что она провела на привязи больше полусуток. Пожалуй, это слишком жестоко даже для приспешницы сатаниста.

Стараясь не смотреть на ее распухшее лицо, Ласковин разомкнул цепь.

– Где ванная, ты знаешь,– сказал он. Пленницу не пришлось упрашивать дважды.

– Дверь не закрывать! – крикнул он.

Кто знает, что придет бабе в голову? У него ведь там бритвенные лезвия, стекло. Чиркнет по венам – и возись потом с телом. Кроме того, покойницы, как известно, не разговаривают.