Книга Бегство к любви - Саманта Тоул

* * *

Я лежу на грязном полу грязной комнаты, смотрю на потрескавшийся потолок. Почти все, что я купила, съедено, сама я взмокла от пота, желудок болит как никогда.

Столько, сколько сегодня, я еще зараз никогда не съедала.

Но боль эта умиротворяющая. Лучше уж болезненная тяжесть в желудке, чем агония сердца.

Мама бросила меня ради него.

Ради Джордана.

Ради человека, которого я люблю.

Значит, я и вправду ничтожество.

Я с трудом поднимаюсь на ноги. Тошнота подступает к горлу. Но я ее сдерживаю.

Я должна сама вызвать рвоту. Только это принесет облегчение.

Проковыляв в ванную, я опускаюсь на колени перед унитазом. Сжимаю вместе пальцы, сую их глубоко в рот и избавляюсь от боли, пытающейся поглотить меня.

* * *

Боль не ушла. Ничего не получилось.

Не получилось.

Это у меня тоже отняли.

Способность перестать чувствовать. Избавляться от всепоглощающей боли. И теперь она здесь, в груди, и кажется, что ребра треснут, не выдержав этой душераздирающей агонии.

Нет. Нет. Нет. Нет!

Я его ненавижу.

И ее ненавижу.

Я рада, что она умерла.

Ползком выбравшись из ванной, я поднимаюсь с пола. Ног под собой не чувствую, голова ватная.

Шатаясь, плетусь к кровати. Роюсь в пустых пакетах, обертках, контейнерах, разбросанных по кровати и по полу. Кое-что осталось. Пакет попкорна и шоколадные корзиночки с арахисовым маслом.

Нет! Мало.

Снова перебираю разорванные упаковки на кровати. Больше ничего не осталось.

Разрываю пакет с попкорном. Горстями запихиваю его в рот. Не лезет. Не беда. Давлюсь, но глотаю. Затем принимаюсь за шоколадные корзиночки с арахисовым маслом. Когда и они съедены, опускаюсь на четвереньки и копаюсь в мусоре на полу.

Нахожу банку шоколадной пасты, которая закатилась под кровать. Вскрываю ее и пожираю пасту прямо рукой.

Все съедено. Я не чувствую насыщения, но того, что поглотила, должно хватить. Снова ковыляю в ванную, встаю над раковиной, сую пальцы в рот.

Включаю воду, пытаясь смыть рвоту, но слив забился. Мои руки сверху донизу измазаны шоколадом. В раковине блевотина. Я поднимаю голову и смотрю на себя в зеркало, что висит над раковиной.

Мерзкое зрелище.

Рот, лицо… волосы – все в остатках пищи. На мне блевотина.

Я отвратительна.

Я не их ненавижу – Джордана, Анну.

Я себя ненавижу.

Во мне всколыхнулся неистовый гнев, который я всегда глушила в себе. Я ударяю кулаком по зеркалу.

Оно разбивается вдребезги, маленькие осколки падают в раковину.

Кровь капает с моей руки на белый кафель у меня под ногами.

Я не ощущаю боли в руке – только боль в сердце.

Под ее напором я закрываю глаза.

Ненависть к себе. Отвращение. Потерянность. Беспомощность.

Шлюзы открылись, и все это хлынуло на меня – мощным, могучим потоком, как цунами.

Вцепившись в раковину, я открываю глаза, но ничего не вижу из-за горячих, жгучих слез.

Нужно убираться отсюда. Мне нужно еще… еще что-нибудь, хоть что-нибудь.

Перед глазами пляшут ослепляющие дразнящие тени. Пошатываясь, я блуждаю по ванной, ища выход.

Перестаралась.

Сейчас отключусь.

Черт.

Я шарю рукой по сторонам, пытаясь найти точку опоры. Ничего не нахожу. Понимаю, что спохватилась слишком поздно. Падаю на пол… с громким стуком.

Глава 23

Джордан

– Все, больше не могу, – говорю я, хватая со стола ключи от машины.

Я ждал целый день. Мия так и не появилась.

Уже вечереет.

Я с ума схожу от беспокойства.

Несколько часов назад пытался дозвониться ей на сотовый. Посмотрел ее номер в карточке регистрации, которую она заполняла при заселении. Представляете, я даже не знал номер ее мобильного. Правда, мне ведь не приходилось ей звонить, да и за все то время, что она была здесь, я ни разу не видел у нее в руках телефон. И все же я предпринял попытку.

Зря старался. Телефон был отключен. И я даже не смог оставить речевое сообщение: автоответчик был забит до отказа.

Я расстроен, чувствую себя абсолютно беспомощным. Понимаю, что мне остается только одно: ехать искать ее.

– Я с тобой. – Отец встает.

– Нет, оставайся здесь, – вдруг она появится. Если приедет, сразу позвони мне.

– Где собираешься искать? – спрашивает он, когда я уже открываю входную дверь.

Я останавливаюсь. Понятия не имею. Буду просто кружить по Дуранго, пока что-нибудь не придумаю.

Поворачиваюсь к нему, спрашиваю:

– А ты где бы искал?

Отец проводит рукой по своим коротким седеющим волосам.

– Если б я, как Мия, находился в чужом городе, где у меня нет ни родных, ни знакомых, после полученного шокирующего известия… лично я захотел бы выпить и отправился бы в бар… но, полагаю, Мия спиртным не увлекается и по барам не ходит, – добавляет он, видя, что я качаю головой, отметая его предположение.

– Нет.

– Тогда спрятался бы где-нибудь в тихом местечке. Где можно уединиться.

– Например?

– Здесь, – отвечает он.

– В другом отеле?

– Пожалуй.

– Спасибо, папа.

Я бегу к «Мустангу», сажусь за руль и срываюсь с места, выбивая из-под колес гравий.

* * *

Я проверил стоянки десяти отелей. Ее машины нигде не было.

Наверно, я зря трачу здесь время. Возможно, она уже уехала из города, но я продолжаю поиски.

Останавливаюсь на светофоре на перекрестке. Растерянный, не зная, куда повернуть, я лбом утыкаюсь в рулевое колесо.

Секундой позже подпрыгиваю от неожиданности, услышав сзади нетерпеливый гудок. Смотрю в зеркало заднего обзора, вижу сзади автомобиль.

– Еду, еду! – кричу я. Трогаюсь с места и поворачиваю направо.

И лишь проехав половину улицы, осознаю, что я двигаюсь по направлению из города. Может, она уже покинула Дуранго, что и подсказывает мне мое подсознание.

Окончательно приуныв, чувствуя себя полнейшим неудачником, бросаю взгляд на дорогу, проверяя, нет ли поблизости машин, и начинаю разворачиваться. И замечаю ее автомобиль. Он припаркован возле какого-то замызганного мотеля.