Книга Теневой дозор - Аркадий Шушпанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Виновных в таких преступлениях не развоплощают. Ты слышал о Саркофаге Времен? Я заключу тебя в него вместе с собой до конца всего сущего. Покуда есть Сумрак, из Саркофага нет выхода. Ты никогда больше не увидишь своих детей!
Последняя фраза возымела наисильнейшее действие. Крысолов захотел было упасть на колени, но приклеенные к полу ступни не давали.
А Дреер вдруг подумал, что действительно может сделать то, что сказал. Принцип самого страшного заклятия Серых им объяснили в Праге в конце обучения. Но сотворить его мог бы только один из Великих Инквизиторов или Иной, временно поднятый до высших ступеней магии за счет чужой Силы. Всего трижды за все столетия, прошедшие со дня заключения Договора, применялся Саркофаг Времен. Трое Инквизиторов навечно плывут живыми в небытии вместе с самыми яростными и опасными нарушителями равновесия.
Это и правда оказалось бы пострашнее «отрицания неживого», и Силы Дмитрию теперь было не занимать. Но сейчас Крысолов должен был… нет, не жить, конечно. Двигаться. Мыслить. Функционировать. Говорить.
– Нет, – взмолился Крысолов. – Пощады!
Колени его гуляли. Наверное, он и рад был бы упасть в обморок, но тени не могут потерять сознание, ведь это все, что у них осталось. Все же у тонких натур слабые нервы.
Дозорные вокруг стояли с каменными выражениями лиц. Самое трудное – не выдать блефа. Они еще не знали, что Саркофаг Времен уже не блеф.
– Освободи их!
– Но они должны остаться такими, – проговорил Крысолов. – Они не проживут здесь долго.
– Долго и не надо. Скоро наступит «Венец Всего». Мы все покинем Сумрак. Живые в одну сторону, ушедшие – в другую.
– Да, Мерлин говорил мне…
– Что?!
Это сказали одновременно Дреер и Теплов, но подумали все дозорные. Кого первым услышал Флейтист – не суть важно.
– Ты видел Мерлина? – жестко спросил Игорь, опережая резко подавшегося вперед Лепорелло.
– Он приходил в наш город. – Крысолов попытался развернуться к нему, но приклеенные ноги снова не позволили. – Говорил, что скоро мы все освободимся, что знает путь!
– Вы не послушались Великого? – невольно прорвалось у Джакомо. – Не прекратили свои дела без промедления?
– А он и не велел, – сказал Крысолов.
Дозорные расположились полукругом. Игорь стоял, облокотившись на стенд, Алиса замерла рядом. Андрей не отходил от еще не расколдованной Тигренка. Джакомо, казалось, обратился в живую статую без всякого «фриза». Галя Добронравова уселась по-турецки на пол, стараясь при этом находиться за спиной у Крысолова и внимательно следя за каждым его движением.
Кто-то из Теневых – Дмитрий не увидел, кто именно – дистанционно пододвинул Крысолову музейный стул. Тот подъехал сам и ткнулся приклеенному Флейтисту под колени, заставив сесть, как на допросе. Впрочем, это и был допрос.
Дреер в скафандре продолжал нависать над Крысоловом. Еще один скафандр, пустой, висел в зале над спускаемым модулем корабля «Союз-16». Они вместе с Дреером выступали как типичные «плохой» и «хороший» следователи.
Подвергнутые «фризу» дети, казалось, тоже затаив дыхание слушали рассказы Крысолова. Музыкант умел завоевывать юную аудиторию, не откажешь.
– Мальчик был последним. Он способный, даже на второй слой однажды шагнул. Там я и уловил его след…
Матвея Косицына словесник опознал еще до того, как Флейтист выскочил из портала. Сразу не увидел только потому, что паренек натянул на голову капюшон своей черной толстовки, расписанной мордами нечисти.
– Тогда почему вы не провели ритуал?
– Моих детей сто двадцать один. А еще дочь ведьмы. Ради нее она мне и помогает.
– Для этого ты пришел в школу?
– О нет! – сказал Флейтист. – Нужно особенное дитя. Даже в школе магов таковых не имелось, уж я-то проверил. Фуаран не согласилась бы на простую Темную. Она хочет, чтобы ее дочь в мире живых была самой могущественной. Тогда никто уже не посмеет поднять на нее руку!
– Но среди живых есть только один такой ребенок, – сказала Алиса.
– Да, – кивнул Флейтист. – Мерлин рассказал о девочке, равной ему. Фуаран тогда сразу поняла, что ей нужно.
– А школа вам зачем понадобилась? – продолжил допрос Дмитрий.
– Школа нам ни к чему. Неужели ты не уразумел, Инквизитор? Нам нужен был ты сам! Ты – часть пророчества, человек с холодным сердцем!
– Вы могли добраться до меня еще в Суздале! – Дреер наклонился над Крысоловом, едва не касаясь его носа забралом шлемофона.
– Командору помешали. Тот Светлый маг, служитель Господа.
– А ты мог развоплотить меня прямо в школе, зачем отпускать за «Тенью Владык»?
Что-то во всем этом не сходилось, и одновременно разгадка уже скреблась у двери ума, желая, чтобы ее впустили поскорее.
– То была воля дона Гонзаго. – Крысолов оскалился. Зубы у него были ровными и белыми. – Он мечтал свести счеты со своим врагом и твоим учителем. Эдгар и придумал план…
– Эдгар?!
Игорь, услышав имя, все-таки выматерился и двинул кулаком по стенду, так что по стеклу разбежались трещины:
– Так и знал, без него не обойдется! Если какая-нибудь интрига – он где-то рядом, к оракулу не ходи!
– Я его тоже помню, – сказала Галя. – Я еще маленькая была, мы Антону с нашим вожаком помогали одну ведьму брать. А он, Эдгар, потом расследование вел, меня тоже допрашивал.
Она передернула плечиками.
– А ведь в тебя стреляли пулями Инквизиции… – произнес Теплов. – Вот же выродок!
– Расскажи то, чего мы не знаем, – потребовал Дреер у Флейтиста. – Только начни с Мерлина.
Можно было бы наложить на Крысолова заклинание антилжи, ту же «Последнюю Исповедь». Можно было даже применить изуверский «Правдолюб», давно не используемый никем, кроме самых упертых Инквизиторов. Наверное, аналоги земных пыток тоже пригодились бы. Однако Дреер всего лишь зашел Крысолову за спину и положил на плечо руку в белой перчатке космонавта.
Как это хорошо и правильно, что на этом слое тени почти во всем имитируют человеческую физиологию. Можно было почувствовать, как часто бьется сердце музыканта, как напрягаются мышцы, как участилось дыхание. Если бы не перчатка, можно было бы почувствовать и холодный пот. Очень холодный.
– Великий сказал, грядет «Венец Всего», и придет Иной-освободитель. Это будет дитя, совсем еще девочка.
– Это мы знаем.
– Он сказал, девочка слишком мала, но в урочный час выполнит предназначение. Живое дитя и ее родитель подарят нам настоящий покой. А невинные получат новый шанс благодаря мужу, ушедшему слишком рано. Еще сказал, что дорогу укажет послание, оставленное для избранного. А пока время ждать. Так он сказал и удалился.
