Книга Железный Шурик - Леонид Млечин

Аристов поднялся:

— Я был в Рязани.

— Что там? Перебои?

— Нет, — доложил Аристов, — товарищ Сталин, не перебои, а давно там хлеба нет, масла нет, колбасы нет. В очереди сам становился с Ларионовым с шести-семи утра, проверял. Нет хлеба нигде. Фонды проверял, они крайне малы.

Видимо, Маленков докладывал Сталину о ситуации в области иначе, в розовых красках. Не хотел огорчать вождя. Сталину слова Аристова не понравились. Он считал, что во всем виноват секретарь обкома партии:

— Что у нас за секретарь сидит в Рязани? Шляпа. Почему не сигнализировал нам? Снять его с работы! — кричал рассвирипевший Сталин.

Аристов все же сказал, что Ларионов не виноват, что такое положение с хлебом существует и в других городах. Аристова поддержал Хрущев, который не упустил случая подпортить репутацию Маленкова.

— Товарищ Сталин, наша Украина пшеничная, а пшеницы, белого хлеба в продаже не бывает, — доложил Хрущев. — Украинцы с болью говорят: прочитали доклад Маленкова, в котором сказано, что зерновая проблема решена, а нас суррогатом кормят. А украинцы привыкли белый хлеб кушать.

Сталин выслушал и распорядился:

— Дайте украинцам белый хлеб.

Он не знал, что в стране хлеба мало и давать нечего.

Потом было созвано бюро Совета министров. За плохую организацию торговли в Рязани выговоры получили заместитель председателя правительства Анастас Иванович Микоян, министр торговли Василий Гаврилович Жаворонков.

Ларионов едва удержался в своем кресле. Несколько месяцев в Рязани работала группа чекистов из министерства государственной безопасности, они искали следы контрреволюционной организации. В первую очередь чекистов интересовал вопрос: кто подговорил автора письма обратиться к Сталину? Эти люди распространяют недоверие к партии и правительству, значит, они — враги советской власти.

Спасла Ларионова смерть вождя.

Когда Ларионова назначили в Рязань, многие рязанцы жили тем, что выращивали овощи и везли в столицу на продажу. По улицам еще коров гоняли. Из промышленности существовали только четыре завода — «Сельмаш», кожевенный, приборный и фабрика «Победа Октября».

Ларионов, осмотревшись в Рязани, говорил:

— Нам нужны специалисты, а кто приедет в город, где нет хорошего транспорта, жилья, институтов, театров? Если мы начнем строить заводы, открывать институты, будет с кого потянуть денежку.

Местный краевед Нина Булгакова, доктор исторических наук, профессор, пишет, что при Ларионове за десять лет построили больше сорока промышленных предприятий, в том числе станкостроительный завод, завод тяжелого кузнечно-прессового оборудования. Дорога «Большое кольцо» связала районы области. В городе появились троллейбусы, набережная на реке Трубеж, новые жилые кварталы.

Знавшие Ларионова люди вспоминают, что энергичный первый секретарь умел разговаривать с людьми, вселять в них уверенность. Его даже обкомовские буфетчици приходили послушать. Он был увлечен своими идеями, и это передавалось другим людям. Первых секретарей с таким сильным характером ни до него, ни после в Рязани не было.

Надежда Николаевна Чумакова в сорок девятом была секретарем обкома комсомола. Вызвал ее Ларионов:

— Нам нужны новые люди. Мы будем развивать город. На месте речки Лыбедь пруд выроем, по нему лебеди будут плавать.

И предложил стать первым секретарем горкома.

Начал город благоустраивать — скверы, набережную сделал, заложил лесопарк, где была свалка, реставрировал Кремль, построил драматический театр, Дом политического просвещения, газифицировал город, реконструировал центральную площадь города, построил автомобильные дороги.

— При нем Рязань из города, еле-еле себя уважающего, превратилась в культурно-промышленный центр, — считает Чумакова. — Ларионов вдохнул жизнь в старую провинциальную Рязань.

Однажды первый секретарь опоздал на комсомольскую конференцию, где его ждали, объяснил:

— Я думаю, делегаты простят мне мое опоздание. Причина-то уважительная, особая! Мы отправляли наши станки на экспорт, за границу. Подумайте только, лапотная Рязань отправляет металлообрабатывающие станки за рубеж! На Запад! В Бельгию! Промышленно развитую страну!

Он построил в Рязани радиотехнический институт, нефтеперерабатывающий завод. Многие в городе недоумевали: зачем он Рязани? А Ларионов оказалася прав. Завод дал не только рабочие места, но и тепло городу, большие отчисления в городской бюджет.

Павел Гавриков, в ту пору первый секретарь одного из райкомов, вспоминал, как к нему на актив приехал Ларионов.

На совещании председатель колхоза в Коровках Иван Васильевич Машеров обещал сдать хлеб за десять дней.

Встал Ларионов:

— Иван Васильевич, могли бы не за десять, а за семь дней план по хлебозаготовкам выполнить? А мы бы заставили Сельхозтехнику продать вам грузовую машину.

Зал зашумел. Тогда в колхозах еще ни у кого не было грузовой машины.

Машеров недоверчиво переспросил:

— А не обманете? Мы не за семь, мы за пять дней сдадим. Только вы нам не одну, а две машины дайте.

В зале захохотали. Ларионов согласился:

— Хорошо. Договариваемся при всем честном народе.

Зал зашумел:

— А нам? А нам можно?

Ларионов сказал:

— Я думаю, мы всем, кто сократит сроки поставок, поможем приобрести либо машину, либо другую технику. Хватит району в отстающих ходить.

Совещание закончилось. Первый секретарь райкома поехал провожать главу области. Отъехали подальше. Ларионов сказал водителю:

— Останови.

Вышли. Ларионов сказал первому секретарю райкома:

— Здесь нас никто не услышит. Буду тебе вопросы задавать.

Гаврикову не по себе стало.

— Ты веришь, что план по хлебозаготовкам выполнишь?

— Верю, Алексей Николаевич.

— Ты понимаешь, что с тобой будет, если не выполнишь план?

— Снимут с работы?

— Не только. На бюро обкома исключат из партии. Понял?

— Понял.

План был выполнен. Гаврикова вызвали к Ларионову. Первый секретарь обкома пребывал в благодушном настроении:

— Поздравляю. Слово держишь.

Он вытащил из ящика письменного стола письма:

— Это жалобы на тебя. Твой уполномоченный по заготовкам писал. Возьми себе на память. Но с ним не связывайся. На бюро не тащи. Ты его за паникерство из партии исключишь, он начнет на тебя и на меня писать жалобы. Ты так сделай. Будешь подводить итоги — активистов похвали, а потом скажи: «А у нас маловеры были». И эту пачку писем покажи и на него посмотри.