Книга Ангел в эфире - Лорен Маккроссан

– Энджел, к нам выйдут, когда закончатся необходимые процедуры. Твой отец в надежном месте, здесь ему помогут доктора и такие же медсестры, как ты, специалисты в своем деле.

– Н-да?

– Слушай, а давай, пока мы все равно тут скучаем, кое-что сделаем? Я хочу позвонить Дельфине.

– Дельфине? Это еще зачем?

– Хотя бы затем, что она твоя мать, – без тени улыбки отвечает Дидье, – и была замужем за этим человеком много лет.

– И что с того?

– Вероятно, ей небезынтересно узнать, что с ним происходит.

– Ты так уверен? – презрительно фыркаю я, надув губки, как заупрямившийся ребенок. – Она скорее поблагодарит небеса, что вовремя избавилась от старого черта и сберегла нервы.

С трудом сдерживаю злобу, которая готова вырваться на волю, будто полноводная река, прорвав дамбу, – лишь дай повод.

– Он сюда из-за нее попал, – злобно шиплю я. – Если бы Дельфина не ушла, папа никогда бы не опустился. Ему было одиноко и грустно, вот он и стал горе заливать. Мне сейчас так нужна ее помощь, а она укатила развлекаться со своим Франсуа, или как там его?..

– Фредерик, – вполголоса поправляет Дидье.

– Фред, Фрэнк – какая разница. Вот я и говорю, что если бы мать так себя не вела, с отцом не случилось бы удара. Она ему сердце разбила, в самом прямом смысле слова. Всю жизнь ему переломала.

Дидье, плотно сжав губы, смотрит в мое заплаканное лицо.

– Ну а если, – тихо говорит он, – если Дельфине пришлось уйти, чтобы себе жизнь не сломать?

– Ага, уж о себе она не забудет, только всегда и слышно было, что «я» да «я». Плевать ей на остальных.

– Не могу согласиться. По-моему, Дельфина испытывала к твоему отцу сильные чувства, просто у них не сложилось. Так бывает.

Стиснув зубы, пытаюсь подавить закипающую в душе злобу. Как он смеет защищать эту негодяйку? Если богат и знаменит, так он и в людях разбирается лучше других? Ну, уж нет. Думает, будто прекрасно понял, что моя мать за человек, да только неправда все это. Сейчас мне надо одного: найти козла отпущения, и она – лучшая кандидатура.

– Неужели так трудно его полюбить – ведь он по ней всегда с ума сходил?! Тогда никто не попал бы в больницу, и все было бы прекрасно.

Вдруг меня осенило, что где-то я подобные суждения уже слышала. Ах да, Тирон рассказывал о несчастье с родителями, и тогда мне его теория показалась по-детски примитивной. Устало опускаюсь в кресло и тяжело вздыхаю.

– Вот что бывает, когда люди женятся по ошибке, Дидье. И до такого доходит.

Он расплющивает в кулаке пустую баночку от «Айрн брю».

– А ты не думала, что твой отец рано или поздно все равно тем же и закончил бы. Может, поэтому Дельфина и решила уйти, приняв самое трудное в своей жизни решение.

– Да, ты явно на ее стороне, – язвительно отвечаю я. – Видно, души в ней не чаешь.

– Зато она не чает души в тебе, Энджел.

– Да? А ты уверен, что ни с кем меня не перепутал? Я – ее единственная дочь, толстуха двенадцатого размера, которая связалась с «недалеким» парнем и зарабатывает себе на жизнь постыдным делом.

– Non, мать гордится тобой, Энджел, у тебя замечательная профессия: ты помогаешь больным людям.

Горько засмеявшись, качаю головой: аргументы защиты рушатся прямо на глазах.

– Дидье, – отвечаю со вздохом, – никакая я не медсестра. Если бы я имела хоть какое-то отношение к медицине, то помогла бы несчастному папуле. – Уронив лицо в руки, зажмуриваюсь. – Я диджей, mon ami. Безвестный диджей на захудалой радиостанции с жалкой группкой слушателей, которые не могут придумать себе занятия поинтереснее, чем звонить на мою передачу, – думают, я сумею разрешить все их проблемы. Так вот, не смогу. А после этой пятницы – тем более.

– Почему?

– Потому что мне дадут расчет, – огрызаюсь я, не в силах больше сдерживаться: жалость к себе хлынула через край. – Да если хочешь знать, я на Би-би-си тебя искала только затем, чтобы ты пришел на мою передачу и дал это треклятое интервью, а ведь даже этого не смогла сделать по-человечески. Вот так. Теперь тебе все известно о девушке по имени Энджел Найтс и ее никуда не годной семейке. Радуйся, что у нас ничего не вышло!

Глава 20

В ЖИЗНИ ВСЕ ВОЗМОЖНО[94]

Мы уехали из больницы и больше не виделись. Это было в среду, да? А сегодня пятница, если не ошибаюсь. Должно быть, так, хотя с тех пор, как обстоятельства вынудили меня осознать, что жизнь моего отца висит на волоске, в голове творится настоящий хаос – мне даже трудно отслеживать дни недели. Причем, когда я узнала, что уже наступила пятница, меня словно по голове огрели – ведь сегодня мы с Дэном должны появиться перед З. Г. и с горечью признать, что даже две веселые розовые хрюшки Пинки и Перки, любимицы всех английских ребятишек, слишком знамениты для нашей передачи. У вас бывают такие дни, когда себя страшно жалко и кажется, будто на твою жизнь обрушилась месячная порция негатива? Именно так я чувствую себя сегодня.

Поверьте, я не из тех девушек, которые с легкостью кидаются в бездну отчаяния, но на этой неделе мне явно отпущено пережить не одну неприятную минуту.

Начнем с того, что отец лежит под капельницей, весь исколотый, просвеченный и прощупанный. Хотя меня заверили, что он выздоровеет, я ума не приложу, как устроить его жизнь, чтобы он снова не сорвался. Во-вторых, случилось то, о чем хочется поскорее забыть: я поцеловала человека, который ни образом, ни подобием, ни сладкозвучием не похож на моего постоянного бойфренда. Не говоря уж о том, что я чуть не поддалась его чарам и не прыгнула к нему в постель, – надо сказать, папуля вовремя устроил переполох со своими сердечными делами. Мало того, я вспылила и умудрилась настроить против себя нового знакомца и партнера по поцелуям, признавшись, что общалась с ним в угоду своим диджейским интересам. Тем самым я забила последний гвоздь в гроб собственной карьеры, отказавшись от возможности использовать Дидье Лафита. То, что у мамули хватило наглости подговорить вышеупомянутую знаменитость, чтобы затащил ее единственную доченьку в постель, возмутительно (правда, об этом позже). Так что, выходит, мы оба поступили по отношению друг к другу нечистоплотно. И в довершение всего через восемь дней мне стукнет тридцать. Не рассчитывала я встретить очередной рубеж безработной и обманутой неудачницей. К каким бы вершинам мы ни стремились, порой приходится очень больно ушибаться.

Короче говоря, моему дурному настроению, требующему медикаментозного вмешательства, имеется несколько веских причин. Но хватит ныть.

Вчерашний день я провела точно в полузабытьи. Из больницы вернулась уже под утро, Дидье свалил в своем лимузине задолго до того, как я повидалась с отцом, подержала его за руку и сказала несколько ободряющих слов. После удалось урвать пару часиков сна, а по пробуждении я получила веселенькую открытку от Коннора. Мысль, конечно, неплохая, зато уж очень не вовремя: Микки Маус с доской для серфинга под мышкой, зажатый, как котлета, между двумя пышногрудыми красотками. На обороте красовалась столь же беззаботная надпись: