Книга Клуб "Калифорния" - Белинда Джонс

— Ты ее любишь? — требовательно вопрошала Мэдди еще более возмущенным голоском.

— Разумеется!

— И твоя любовь глубока, как река, и высока, как гора? — Мэдди, прищурившись, процитировала слова из песенки Тины Тернер, которую новобрачные избрали для своего первого танца.

— Думаю, да.

— А я думаю, недостаточно! Я думаю, что она не глубже, чем лужа, или не выше муравейника!

У меня было предчувствие, что она станет адвокатом, когда вырастет.

— Что это такое было? — спросил Элиот, у которого явно испортилось настроение, когда Мэдди отвели к родителям.

— Знаешь, девочки ее возраста так легко влюбляются в кого-нибудь, — я заметала следы. — Уверена, через пару лет у нее это пройдет.

Потом мы топтались без дела на краю танцплощадки, где все еще целовались жених с невестой.

— Посмотри, как близко они друг к другу… — заметил Элиот.

— Танцуют щека к щеке, и так до конца дней своих, — я вздохнула.

Элиот бросил на меня недоуменный взгляд.

— Это Джун Уитфилд сказала в каком-то комедийном фильме.

— Таких, как ты, больше нет, Лара, — Элиот покачал головой.

Мы уселись вновь в наш райский уголок рядом с камином, Элиот потянулся, выгнулся и неуклюже принял новую позу. Я осмелилась придвинуться к нему чуть-чуть ближе и как бы невзначай положила руку ему на предплечье. На его чрезвычайно мускулистое, накачанное предплечье. Господи, с каких пор участок от локтя до запястья стал таким эротичным? Может, это из-за того, что он так классно владеет барабанными палочками. Я знала лишь одно — все мое тело, от пальчиков ног до кончиков пальцев рук, пронзительно кричало: «Это он! Он моя пара! Давай же сделаем это!»

— О господи, послушай! — Элиот сильно сжал мою руку. — Они же играют нашу песню.

Он сказал «нашу песню», но в данном случае это словосочетание не содержало даже отдаленного намека на романтику. Просто это была одна из тех мелодий, что сидят у вас в печенках, — композиция «Неужели я солгал бы тебе?» группы «Чарльз и Эдди». В те времена мои черные волосы были аж до пояса, так что я — это Эдди, и я бросаю Чарльза ради Элиота. Мы всегда спорили, кому достанется подвывать в припеве, а сами слова «Неужели я солгал бы тебе?» мы в тот год вставляли к месту и не к месту.

Элиот засмеялся, по-видимому, он в первый раз за вечер расслабился. А я все еще пребывала в радостном состоянии духа, хотя и знала, как будет больно падать обратно на грешную землю. Как бы мне ни хотелось, чтобы это была моя жизнь, но это было не так. Это был шаг в какой-то параллельный мир, чтобы показать мне, как все могло бы быть, если бы Элиот любил меня.

Внезапно я почувствовала боль от того, как сильно мне хотелось именно такой жизни, она усилилась и затопила меня с головой. Это было все, чего я желала, — ощущения, что Элиот рядом. Мне хотелось, чтобы это длилось вечно и было моим, а не случайным миражом. Я больше не смогу вынести этого эфемерного состояния, которое намного лучше моей теперешней жизни. Я даже испугалась, что полуобуглившееся полено вот-вот сползет и просто распадется в золу, повлияв тем самым на мое настроение.

— Через пять минут нужно ехать, Элиот! — Мистер Гедимэн наклонился к дивану и потряс Элиота за плечо.

Вот и все, хорошенького понемножку. Я попыталась быстро справиться с подступившими слезами, но весьма громко всхлипнула, когда он сказал нам:

— Все хорошее рано или поздно заканчивается. Элиот наклонился и потер лицо.

— Хорошо, я догоню через секунду!

Это слишком быстро. Я не хочу, чтобы он уходил. Про себя я думала: «Если ты меня попросишь, я поеду с тобой, но ты должен меня попросить…» Он не попросил.

— Может, я могла бы вернуться с тобой? — предложила я.

— Ты что, с ума сошла? Ты хочешь уйти от всего этого? — он потряс головой.

— Но я так и не узнала до конца, каково это — жить в Йосемитском парке, — уговаривала я его.

Элиот заключил меня в объятия, и я почувствовала, что мое сердце готово разорваться.

— Иди сюда!

В обычной жизни я могла держать себя в руках, но час, проведенный бок о бок, сыграл со мной злую шутку. Я не могла дистанцироваться. К счастью, он все еще обнимал меня и горячо шептал куда-то в волосы:

— Ты же знаешь, что тебе были бы больше чем просто рады в моем заплесневелом спальном мешке, но я бы предпочел, чтобы ты провела ночь в тепленькой мягонькой постельке.

Он отпрянул и взглянул на меня, и обычный его нежный взгляд в воспринимался мной более остро. Я почувствовала, что его руки отпустили мои и двинулись наверх, к моему лицу. Он убрал волосы мне за уши и быстро провел по скуле. Потом посмотрел на мои губы, словно видел их в первый раз.

— Ты такая красивая, — прошептал он.

Часть меня потеряла голову, а другая завизжала:

«Не надо! Не делай следующий шаг к сближению, пока ты действительно не захочешь этого!» Я полностью отдалась его воле. Может, он скажет хоть что-нибудь?

— Лара, — сказал он просто, когда наклонился и запечатлел самый сладостный поцелуй на моих губах. Я почувствовала его каждой клеточкой своего тела. Чувство было даже сильнее, чем я надеялась пережить.

— Элиот! — внезапно вмешался мистер Гедимэн. — Ой, извините!

— Ничего! Пойдемте! — Элиот вскочил, взъерошил мои волосы. Он как бы снова оттолкнул меня, я свалилась со своего пьедестала и снова стала просто другом. — Я завтра приеду к завтраку!

Как он может уехать? Как он может уехать после того, что сделал? Я не могла говорить. Я была в шоке. Каждая моя частица хотела его. Но от ушел.

Обняв одну из больших гобеленовых подушек, чтобы восполнить пустоту из-за его ухода, я вновь переживала поцелуй. Я столько лет фантазировала о продолжении того поцелуя на вечеринке, и теперь, когда это произошло, я чувствую то, что не ожидала почувствовать. Не могу полностью определить это ощущение. Я проигнорировала страсть, желание и мечтательность и осознала, что к моим переживаниям примешивается раздражение. Негодование. На самом деле часть меня обижена. Почему Элиот что-то предпринял именно тогда, когда у меня завязываются какие-то отношения с Джоэлом? Не пытается ли он просто-напросто вновь получить полную власть над моим сердцем? Может, его эго не может смириться с наличием соперника, и хотя он ничего мне не предлагает, но все равно хочет, чтобы я была предана ему на все сто. Но, разумеется, это на него не похоже.

Я постаралась запереть свое сердце обратно в шкатулку, через которую к нему не просочились бы чувства, но оно все равно выскакивало из груди, словно чертик из табакерки.

«Я не закончило! Ты заставила меня пережить такую встряску, а теперь хочешь, чтобы я просто лежало и играло в спящего льва. Я не смогу!»

«Ты должно! — сказала я своему сердцу. — Эта любовь ни к чему не приведет. Он ушел. Нужно взять себя в руки. Сердечко мое, ты должно сдерживаться! Нужно притвориться, что ничего не было, просто чтобы не свихнуться». На минуту оно и впрямь успокоилось. Но затем у моего бедного сердца произошел новый приступ гнева.