Книга Опаленные страстью - Марша Кэнхем

— У него депеши. Он может доказать, что они фальшивые.

— Как? По водяному знаку?

Его улыбка повергла Аннели в отчаяние.

— Знак не менялся?

— Это было искусно сделано.

— Странно, — раздался голос у них за спиной, — мы только что это обсуждали.

Бэрримор обернулся и увидел Эмори, Уэстфорда, Энтони и Мэтленда, которые стояли с мрачными лицами. Эмори держал Бэрримора под прицелом.

Маркиз выхватил нож и приставил к шее Аннели.

— Не приближайтесь, джентльмены. Не приближайтесь, не то мисс Фэрчайлд дорого заплатит за вашу браваду.

— Посмотрите вокруг, Бэрримор, — сказал Эмори. — Некуда деваться.

На палубе воцарилась тишина. Матросы бросили работу и внимательно прислушивались к разговору Бэрримора с Эмори. По сигналу Мэтленда солдаты взвели курки. Аннели закрыла глаза от боли. Ей не надо было видеть выражение лица Эмори и других мужчин, чтобы понять, что по шее у нее теплой струйкой стекает кровь.

— Думаю, у меня хватит сил добраться до берега, — произнес Бэрримор у самого ее уха.

— Допустим, вы уйдете с корабля. Что потом? Как долго вы можете держать нож у ее горла? Представьте, что у вас занемеет рука или же вы оступитесь. Учтите, я буду следовать за вами неотступно, держа пистолет наготове.

— А у вас имеются варианты?

— Мы можем решить это прямо сейчас. Вы покинете корабль целым и невредимым и доберетесь до берега. Это я вам гарантирую.

— Послушайте, Олторп… — вступил в разговор Мэтленд.

— Согласен, — сказал Бэрримор, не дав капитану возразить. — Я победил и могу беспрепятственно уйти прямо сейчас. Гарантия моей безопасности — ваше слово офицера.

Аннели затаила дыхание. Ни единый звук не нарушал воцарившейся на палубе тишины. Даже ветер, казалось, замер. Аннели слышала, как бешено бьется сердце Бэрримора. Он до боли сжал ее руку. Она не знала, насколько глубоко вошел в тело нож, но кровь потекла сильнее.

Все взоры в этот момент были устремлены на Фредерика Мэтленда.

— Будьте вы прокляты, Олторп, — сказал он, — не вам решать, отпускать Бэрримора или не отпускать. Для этого есть суд и власти.

— На борту этого корабля, сэр, вы — и власть, и судья. И если хотите решить данный вопрос прямо сейчас, я помогу вам.

Мэтленд задержал взгляд на Эмори, затем посмотрел на Уэстфорда. Граф кивнул. Бэрримор убрал нож от горла Аннели, и она помчалась к Эмори, который заключил ее в объятия.

По палубе пронесся гул, мужчины образовали круг: теперь предстояло выбрать оружие.

— Это я должен драться с ним, — заявил Энтони. — Вызов уже брошен.

— Если у меня не получится, — улыбнувшись, сказал Эмори, — можете занять мое место.

— Он превосходно владеет шпагой, я как-то раз с ним тренировался и знаю это по опыту. Кроме того, он оскорбил мою сестру, и я должен ему отомстить.

— Я — жена Эмори, — заявила Аннели. — Когда все это кончится, можем ли мы попросить вас о маленьком одолжении, капитан?

К удивлению Энтони, Мэтленд кивнул:

— С большим удовольствием выполню вашу просьбу, юная леди.

Эмори разделся, оставшись в одной рубашке и бриджах. Маркиз тоже разделся и перепробовал на вес дюжину предложенных ему шпаг.

— Ты не можешь просто пристрелить его и покончить с этим раз и навсегда? — спросила Аннели, опасаясь, как бы Эмори не усомнился в ее верности королю и стране.

Он повернулся и посмотрел на нее; щека предательски дернулась, выдавая волнение. Он нежно взял лицо Аннели в ладони и, подарив ей долгий поцелуй, отвел к брату. Затем взял шпагу и провел пальцами по лезвию. Потрогал острие, сделал несколько выпадов и кивнул.

Бэрримор с противоположного конца палубы смотрел, как Эмори целует свою возлюбленную, и лицо его исказила гримаса презрения.

— Если вы готовы…

Мужчины обошлись без обычных формальностей — в смертельной схватке они не нужны. Они кружили по палубе, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, оценивая друг друга. Напряжение все росло.

— Энтони сказал, что вы великолепно владеете шпагой, — осторожно произнес Эмори. Бэрримор слегка поклонился.

— У меня была возможность поучиться у Риво, в Брюсселе, но мне показалось, что его теория защиты слаба, и я предпочел итальянскую школу Стрекки, хотя мне больше нравится стратегия по уходу от удара, предложенная испанцем Леопольду.

Эмори кружил, шпага его сверкала на солнце.

— А я учился у кельта Тернбулла. Он учил меня убивать или быть убитым.

— Трудно спорить с такой логикой, — согласился Бэрримор. — Но она оставляет пробелы в технике.

Он неожиданно выбросил шпагу вперед, нанес Эмори несколько ударов и отступил, очень довольный результатом атаки; на губах его зазмемлась злорадная улыбка. Он ранил Эмори в бедро, в предплечье, в запястье и в кисть. Лента сползла с головы, и густые волосы упали на лицо и ослепительно белый воротник.

На палубе яблоку негде было упасть. Матросы взобрались на пушки, чтобы лучше видеть, и делали ставки.

Бэрримор снова пошел в атаку, шпаги со звоном скрестились, но теперь Эмори действовал более профессионально, блокируя удары и, в свою очередь, смело нанося их противнику.

— Отлично. — Искренне удивленный Бэрримор похвалил своего заклятого врага.

— Я способный ученик, — сказал Эмори, отошел на полшага и, когда Бэрримор поднял шпагу, чтобы отразить удар слева, ударил справа, распоров шелковую рубашку маркиза, сквозь которую проступила кровь. Он снова нанес удар и подошел к Бэрримору так близко, что коснулся волосами его уха. Маркиз нанес ответный удар и пошел в наступление, заставляя Эмори метаться из стороны в сторону, чтобы не врезаться в грот-мачту.

Ставки делали не только на палубе корабля, но и на лодках внизу, хотя оттуда ничего не было видно.

Олторп пошел в атаку, преодолевая боль. Бэрримор использовал малейшее преимущество, и Эмори вдруг обнаружил, что стоит спиной к трапу и отступать ему некуда.

Рубашка липла к телу, с лица градом катился пот. У него было такое чувство, что маркиз просто играет с ним, изнуряя ударами, которые сыпались на него один за другим, но не ранили. Он попытался выполнить один из классических приемов, но не смог и попал в ловушку в нижней части коридора, зажатый между деревянными перилами.

Бэрримор усмехнулся и нацелил острие шпаги прямо в грудь Эмори. Уклонившись в последний момент от удара, Эмори ухватился за перила и решил воспользоваться классическим приемом Тернбулла: толкнул маркиза ногами в живот и получил таким образом немного свободного пространства.

Столь неожиданный прием привел Бэрримора в ярость, и он стал наносить удары с такой быстротой, что Эмори едва успевал отбиваться. Бэрримор перестал играть. Изрыгая проклятия, он дрался неистово, исступленно, пустив в ход все свое умение и силу.