Книга Повелитель снов - Масахико Симада

Рафаэль? Странно. С ним-то можно было бы встретиться. Все-таки мы ходим друг другу в сны. Я превратился в птицу и летал? Интересно, кто пытается меня поймать? Позвоню, спрошу потом.

– Здравствуйте, я звоню вам впервые. Меня зовут Майко Рокудзё. Я слышала о вас в Нью-Йорке от господина Катагири. Мне бы очень хотелось встретиться с вами и поговорить. Я еще перезвоню вам. Оставляю на всякий случай номер своего телефона: 94х – 12хх. Извините за беспокойство.

Говорит очень вежливо, голос молодой. Любопытно, какие у нее проблемы. Непонятно только, что ей про меня наговорил Катагири. И как она нашла меня? Ни Катагири, ни мама не могут знать, как со мной здесь связаться. Ну да ладно. Отложим лишние волнения до завтра. Поскорее приму душ и заберусь под москитную сетку. Мой павильон снов. Система фильтров от хлама, скопившегося в сознании. Не забыть бы выключить телефон. Микаинайт, возвращайся через пятнадцать часов. За эти девять дней я спал в среднем по четыре часа в сутки.

Заплыв на спине вольным стилем

На автоответчике у Мэтью была запись на японском и английском языках.

«Это Мэтью. Сейчас меня нет дома. Оставьте, пожалуйста, свое сообщение».

«You've reached 92x – 09хх. I'm not at home right now. Leave a message, please».

Так вот какой голос разговаривает сам с собой, Майко почему-то пришла в восторг. Она несколько раз звонила Мэтью, когда его не было дома, и его голос, будто магнитофонная запись, начинал звучать у нее в ушах.

В воскресенье Майко пошла в бассейн, чтобы быстрее справиться с акклиматизацией. Она плавала кролем по 25-метровой дорожке, и голос Мэтью звучал даже в воде. По соседней дорожке, поднимая брызги, плыл на спине мужчина весьма оригинальным стилем: движения ног – как в брассе, а рук – как в баттерфляе. На мгновенье Майко показалось, что кто-то окликнул ее, она подняла голову, но рядом с ней по-прежнему поднимался столб брызг от странного пловца.

После заплыва на 800 метров Майко пропотела в сауне и, почувствовав необычайную бодрость, позвонила мадам Амино. Похоже, у мадам был невроз в легкой форме, как и говорил Кубитакэ. Она умоляла Майко срочно приехать в Камакура, давая понять, что может положиться только на нее одну. Майко тут же отправилась в особняк мадам, скорее чтобы повидать ее, а не доложить о ходе дел.

Перед тем как сесть в поезд на линии Йокосука, Майко позвонила Мэтью, но в трубке только тоскливо звучали долгие гудки.

Поразмышляв в дороге, Майко решила, учитывая состояние мадам, сообщить ей лишь о том, что Мэтью находится в пределах досягаемости. Лучше сразу встретиться с сыном, чем предаваться бесплодным навязчивым раздумьям.

Надо научиться методу зубного врача, который предупреждает: «Больно не будет. Раз, два, три – и готово», и при этом вырывает зуб на счет два.

Через пятнадцать минут, когда поезд миновал Цуруми, мысли Майко изменили направление. Посмотрев на сидевших напротив мужчину средних лет, по виду рабочего, и старушку, наверное, его мать, Майко представила себе встречу сироты, оставленного в Китае, с его постаревшей матерью. Майко много раз видела по телевизору эти «волнующие встречи», но ее они никогда не волновали. За этими драмами стояли откровенная политика и стремление к выгоде, поэтому они не вызывали ничего, кроме любопытства. Интересно, как бы развивались события, если бы Китай и Япония поменялись местами? То есть если бы Япония была бедной страной, а Китай – великой экономической державой. Или если бы родители-китайцы оставили своих детей на попечение японских приемных отцов и матерей? Смогли бы осуществиться «волнующие встречи» родителей и детей? Конечно, есть дети, которые на самом деле больше любят своих настоящих родителей, чем тех, кто воспитал их, но разве не естественно желание найти настоящих родителей, чтобы получить свободу и деньги? Для сирот, оставленных в Китае, это возможно, и в этом их привилегия. С другой стороны, родители – не такие обеспеченные, как мадам Амино, – вряд ли станут искать своего ребенка и через сорок лет разлуки, если они не свободны финансово и духовно. Политика в отношениях между теми, кто мечтает о лучшей жизни, и теми, кто может ее дать… Майко видела эту ситуацию только в таком аспекте.

Поиски мадам Амино своего сына можно рассматривать и как своего рода развлечение. Может быть, она осознала это и теперь страдает? Верны ли эти догадки – неважно, в любом случае для Мэтью здесь нет ничего плохого. Не стоит ломать голову. От скуки мадам встречается со своим родным сыном – так пусть вместе с ним попытается заполнить пробелы прошлых лет, а Мэтью сможет получить серьезную поддержку женщины, которая называет себя его родной матерью. Зачем мне переживать из-за таких расплывчатых вещей, как связующие нити между родителями и детьми?

Когда Майко удалось убедить себя, поезд как раз остановился в Офуна. Сидевшие напротив мать с сыном выходили. У матери были больные ноги, и сын, спустившись первым, заботливо подал ей руку. Майко посмотрела вверх и увидела статую Каннон из Офуна, у которой было рассеянное выражение лица.

«Отношения между родителями и детьми не выразить словами», – кажется, давным-давно мать Майко говорила нечто подобное. А она, конечно, имела опыт и дочерний, и материнский. Всё-таки абстрагироваться от страданий мадам Амино не так-то легко. Пришло время ей, посреднику во встрече матери с сыном, показать, на что она способна.

Мадам Амино пребывала в таком же рассеянном состоянии, как Каннон из Офуна, которую Майко видела из окна поезда. Но тем не менее она подготовила различные вопросы и поджидала Майко. Мадам полулежала на диване в комнате с задернутыми шторами; увидев Майко, она прежде всего спросила:

– Наверное, он хорошо умеет ладить с людьми?

– Думаю, да, – ответила Майко.

Последовали и другие вопросы, но ни на один из них не был дан простой ответ.

– Что за человек его приемная мать?

– Ну, в общем-то… Она добрая.

Майко отвечала расплывчато, пытаясь выиграть время на обдумывание. Сама она испытывала к Барбаре чувства, близкие к симпатии и уважению.

– Барбара потеряла своего ребенка и мучилась оттого, что совершала различные ошибки; она шаг за шагом строила доверительные отношения с детьми, которые говорили на другом языке и имели другой цвет кожи. Редко у кого получается такое. Вам, Амино-сан, тоже надо будет, как Барбаре, добиться доверия Мэтью. Но вы другой человек.

– Майко-сан, как ты думаешь, кто из нас лучше подходит Macao?

– Прошу извинить меня, но, мне кажется, вопрос поставлен неверно. Нельзя сравнивать людей, у которых разные роли.

– Но разве одной матери недостаточно?

– Нет. Ведь Мэтью – одновременно и Macao, вот и матерей у него две. И вообще у него гораздо больше матерей, раз он был ребенком напрокат.

– А кто же тогда я?

Мадам была в замешательстве. В ее сознании происходила ожесточенная борьба между тревогой и самоуверенностью родной матери.