Книга Третий рейх - Роберто Боланьо

Конгресс

Я решил все-таки поехать с Конрадом на конгресс, но в качестве зрителя. В первые дни было очень скучно, и, хотя мне приходилось от случая к случаю выступать в роли переводчика немецких, французских и английских коллег, как только выдавалось свободное время, я удирал и до конца дня бродил по Парижу. Но вот с большим или меньшим успехом все доклады и речи были произнесены, все игры сыграны и все проекты по созданию европейской федерации военных игр изложены и терпеливо выслушаны. Что касается меня, то я пришел к заключению, что восемьдесят процентов докладчиков нуждаются в помощи психиатра. Чтобы утешиться, я постоянно внушал себе, что они безобидны, и в конце концов со всем смирился; это было лучшее, что я мог сделать. Гвоздем программы стал приезд Рекса Дугласа и американцев. Рексу уже за сорок, это рослый, крепкий мужчина с густой и блестящей (пользуется брильянтином, что ли?) каштановой шевелюрой, излучающий энергию везде, где бы он ни появился. Можно утверждать, что он стал безусловной звездой конгресса и главным пропагандистом всех высказанных на нем идей, какими бы дикими и несуразными они ни были. Что касается меня, то я предпочел с ним не знакомиться, а вернее будет сказать, предпочел не делать усилий, чтобы познакомиться с ним, постоянно окруженным толпой организаторов конгресса и почитателей. В день, когда он приехал, Конраду удалось переброситься с ним парой фраз, и потом вечером, в доме Жана Марка, у которого мы остановились, Конрад только и говорил о том, какой интересный и толковый парень этот Рекс. Говорили, что он даже сыграл партию в «Апокалипсис» — это новая игра, которую его издательский дом только что выбросил на рынок, — но меня в тот день на конгрессе не было, и поэтому я это пропустил. Случай представился мне в предпоследний день конгресса. Рекс разговаривал с несколькими немцами и итальянцами, а я стоял метрах в пяти от него, возле стола с экспозицией штутгартской группы, и вдруг услышал, что меня окликнули. А это Удо Бергер, чемпион нашей страны. Когда я приблизился, все расступились, и я оказался лицом к лицу с Рексом Дугласом. Я начал что-то говорить, сбивчиво и бессвязно. Рекс протянул мне руку. Он не вспомнил о нашей короткой переписке, а может, не хотел, чтобы о ней узнали. Вскоре он продолжил беседу с представителем кёльнской группы, и я некоторое время слушал их, прикрыв глаза. Говорили они о «Третьем рейхе» и об изменении стратегии в связи с новым вариантом, добавленным Беймой. На конгрессе игрался «Третий рейх», а я даже ни разу не удосужился пройтись по периметру игровых столов! Из их разговора я понял, что парень из Кёльна играл за немцев и что в какой-то момент боевые действия пришли к мертвой точке.

— Так это хорошо для тебя, — уверенно сказал Рекс Дуглас.

— Да, если мы удержим завоеванные позиции, но это будет нелегко, — ответил кёльнец.

Остальные закивали. И стали хвалить французского соперника, игравшего за СССР, а затем начали договариваться о сегодняшнем ужине, еще одном из череды дружеских ужинов. Я незаметно отошел в сторонку. Потом вернулся к штутгартскому демонстрационному столу, где не было выставлено почти ничего, кроме проектов, финансируемых Конрадом, поправил немного экспозицию, передвинув журнал в одну сторону, а игру в другую, и тихо покинул помещение, где проходил конгресс.