Книга Расслабься, крошка! - Георгий Ланской

Инна все прекрасно понимала и потому заранее отказалась от проторенной дорожки.

Прежде всего, в строгой секретности она обзвонила лучших хитмейкеров, причем не отечественных, а западных, работающих со звездами мировой величины. Предложившая жирный кусок Инна не прогадала. Спустя всего месяц на конкурс были отобраны две песни, готовые прогреметь на всю Европу. На обе песни в режиме такой же строжайшей секретности в спешном порядке отсняли клипы.

Инна искала танцоров, музыкантов, декораторов, предпочитая не связываться с отечественными специалистами. Наши делали все неспешно, с прохладцей и проволочками, а допустить простоя и утечки информации Инна позволить не могла.

Когда до российского отборочного тура осталось чуть больше месяца, Инна перекроила весь график гастролей, задействовав самые крупные города, куда отправились сразу несколько агентов пиар-кампании. Газеты запестрели заголовками проплаченных статей, и о Диме Белове заговорили вновь, причем в куда более благожелательном тоне.

В ее гениальном плане был слабый момент: дальнейший его успех зависел от того, пройдет ли Димка отбор или останется в аутсайдерах. В случае успеха его ждал масштабный тур по когда-то братским республикам с грандиозными и многочисленными выступлениями, иногда по два, а то и три в день. Республики, претендовавшие на вхождение в Шенгенскую зону, все равно традиционно голосовали за Россию: во-первых, потому, что россияне оставались своими — понятными и привычными, а во-вторых, бывшие «братские» рассчитывали, что и Россия в свою очередь проголосует за них. Пройди Димка отбор — его с распростертыми объятиями ожидали бы Прибалтика, Украина, Беларусь и Кавказ.

Авральные методы работы приводили Димку в ужас, но, понимая, что выхода нет, он терпел: бросил пить и практически совсем отказался от сигарет.

Теперь он вел себя тише воды, ниже травы, на пресс-конференциях старался говорить исключительно о музыке, игнорируя скользкие вопросы о скандальной личной жизни.

Прессу это не устраивало. Видимо, такое положение вещей не устраивало и Галахова, поскольку он в столь же спешном порядке решил вновь проехаться по Димкиной биографии. По своим каналам в самый последний момент Инна узнала: вести отборочный тур будет именно Галахов, а уж он постарается выставить их в дурном свете, к гадалке не ходи!

Раздавая прессе щедрые пряники, она не учла одного: Галахов использовал не только компромат, но и собственный авторитет. За право провести отборочный тур «Еврохита» боролись несколько ведущих, но выбрали прожженного профессионала, кого всем меньше всего хотелось видеть. Любой артист знал, в какую глупую ситуацию может поставить исполнителя на сцене неопытный ведущий.

— Он узнал, — раздосадованно констатировала Инна. — Впрочем, сейчас это уже не секрет. Что же делать?

— Да ничего уж не поделаешь, — вздохнул Димка. — Разве что не ходить.

— С ума сошел? — взвизгнула Инна. — После всего, что мы уже сделали — сдаться? Тебе, может, и все равно, а я деньги вложила, и немалые. И потом — не он же там все решает.

— Может, и не он, но его влияния хватит, чтобы все наши продюсеры проголосовали против меня. И потом, ты прости, конечно, но тягаться с Матвеевым, Крутиным и Ивантеевым мы не сможем.

Димка сказал «мы», хотя, разумеется, имел в виду Инну.

Три самых крупных продюсера страны, по совместительству — композиторы и текстовики, на конкурсе хотели бы видеть своих протеже, и уж никак не Белова с его подмоченной репутацией. Инну никто всерьез не воспринимал, полагая ее взбалмошной богатой дамочкой, решившей поиграть в шоу-бизнес.

— Значит, придется платить, — хмуро сказала Инна.

— Им?

— Им тоже. Но самое главное — генеральному директору канала. Умасливать и… все такое.

— Я умасливать не пойду, — устало сказал Димка.

— Кто бы сомневался, — издевательски фыркнула она, а потом вздохнула: — Только вот они тоже умасливать пойдут. Вопрос в цене — кто больше предложит. Будь все по-честному, мы бы точно победили. Ни у кого из продюсеров нет внятной песни, я узнавала. На нашем фоне они бледно смотрятся. Так что, если бы действительно выбирали зрители, на «Еврохит» поехал бы ты. Но купить троих продюсеров и директора канала… У меня таких денег нет.

Инна приуныла и уставилась в стенку. Димка немного подумал, а потом предложил:

— А ты возьми их на «слабо».

Инна посмотрела на Димку с легким интересом:

— Как это?

— А вот так. Предложи честную битву. Напомни историю Влада Голицына, которого на спор сделал звездой Люксенштейн. Скажи: так, мол, и так, я слабая женщина, но, если дойдет до честного поединка, я вас сделаю. Докажите, что вы мужики с яйцами, бейтесь по правилам.

— Не поведутся, — с сомнением протянула Инна, но глаза загорелись.

— Ну попробуй, — пожал плечами Димка. — Нам-то терять нечего.

Инна пожала плечами и надолго задумалась, а потом, не прощаясь, уехала домой.

Димка, предпочитавший в последнее время не высовываться из квартиры, впервые за несколько лет взял в руки книгу, но, пробежав пару страниц, заснул.

Наутро книжка нашлась на полу в самом жалком состоянии.

«Как они это все читают? — с неудовольствием подумал Димка, вспомнив в первую очередь Егора. Тот вечно таскался с новомодными авторами и читал, читал, то с айфона, то с электронной книги. — Ведь скучища неимоверная, лучше кино посмотреть или в стрелялку какую сыграть. А еще можно поехать на тусовку, попрыгать под музыку, потрещать с друзьями, а тут… книги какие-то…»

Димка поднял книжку и повертел ее в руках.

Ничего особенного. Обложка серая, скучная, без картинок. И автор с каким-то непонятным именем — Сомерсет Моэм.

И чего Егор так нахваливал?

Димка зевнул и бросил книгу на стол.

Весь следующий день у него все валилось из рук.

Он названивал Инне, но ее телефон отвечал вежливым металлическим голосом автоответчика. Надиктовав ей полтора десятка сообщений, Димка не выдержал и уехал тусоваться.

В первом же клубе какая-то настырная журналистка поинтересовалась, правда ли, что он спал со своим продюсером Люксенштейном и потом довел его до могилы. Другая спросила, какую цель он преследовал, наложив кучу в ванну гостиничного номера.

Не отвечая, Димка бросился в спасительный мрак танцпола и неоновых вспышек.

Но облегчения вечеринка не принесла.

Вокруг были такие чужие «свои» люди, которых совершенно не интересовали Димкины проблемы!

Проскакав под веселую музыку пару часов, он ушел к столику, где жадно пил воду и мечтал о парочке таблеток веселенького розового цвета, так поднимавших настрой…

Нет. Нельзя.

Оттого, что нельзя было напиться, нельзя было закинуться экстази, а еще потому, что рядом не было никого, кому можно было бы открыть душу, стало еще хуже.