Книга Заклятие предков - Александр Прозоров

— Милостивые боги! — мотнул головой Олег. — Зачем ты это сделала?! Зачем?

— Иначе они убили бы всех моих воинов, — пожала плечами Верея. — Уже начали убивать, ты же видел!

— Плевать! Умереть ради тебя не страшно… — Рука невольно легла на рукоять сабли. — Я лучше погибну, чем увижу, как тебя!.. Откажись…

— Поздно, — перебила его боярыня. — Я дала слово.

— Но, Верея…

— Здесь холодно… — Женщина приложила палец к его губам. — Согрей меня, ведун.

— Я люблю тебя, Верея, — сглотнул Олег. — Ради тебя…

— Нет, ведун… — Снова закрыла она ему рот прохладной ладонью. — Вспомни, это моя последняя ночь. Я не хочу провести ее в спорах. Я хочу провести ее рядом с тобой.

Она легла на застеленный ковром пол, перекатилась с боку на бок, заворачиваясь в шкуры, сладко потянулась, искоса бросила взгляд на Середина. Олег рванул крючки налатника, расстегнул косуху, сбросил пояс с оружием, быстро содрал с себя штаны и рубаху, кинулся к ней.

— Только не задави! Я же обещала…

Олег прильнул к ее губам, потом поцеловал ямочку на подбородке, сам подбородок, шею, плечи, грудь. Он покрывал поцелуями все ее тело, пытаясь запомнить каждую его клеточку, каждую выпуклость или ямочку — и только когда Верея застонала от желания, осторожно проник в ее лоно, короткими толчками пробиваясь к тому, в чем заключается главное человеческое счастье. Точнее — пытался пробиваться, поскольку очень быстро страсть пересилила желания разума, мышцы стало сводить словно судорогами, и толчки превратились в такие удары, что могли пробить даже мерзлую землю. Верея взвыла, закинув голову, заколотила кулаками по коврам — и вдруг обмякла. И почти сразу Олег ощутил такой сладострастный взрыв, что должен был умчаться на небеса не меньше чем на неделю…

Однако он находился в палатке. В парусиновой палатке, на стенах которой плясали отблески огней.

«Ах да, — понял ведун. — Я должен был думать о свете. А думал о ней. Только о ней. О ней невозможно не думать».

С улицы донеслись какие-то крики, звяканье. Далекий вопль. Быстрый топот, болезненный стон, чье-то частое дыхание.

Олег приподнял голову, потом дотянулся до оружия, подтянул пояс к себе.

— Не смей… — слабым голосом сказала женщина.

— Что? — непонимающе оглянулся ведун.

— Не смей никуда уходить. Я же слышу, как ты схватился за саблю.

— Но там что-то происходит! Разве ты не слышишь?

— Плевать. Пусть хоть весь мир рухнет, пусть Сварог перевернет его небом книзу, и все начнет рушиться в эту бездну. Плевать. Эта ночь моя — ты забыл?

— Но, Верея…

— Ты только что клялся умереть за меня. А теперь намерен сбежать из-за какого-то шороха? — Она повернула голову набок и открыла глаза. — Иди сюда, ляг рядом. Я хочу чувствовать твое тепло. И не только тепло. Ведь сегодня я последний раз делаю это по своей воле.

— Верея моя… — Олег откинул саблю. Действительно, какая разница, что происходит снаружи? Половцы пошли на штурм ли, или керносы решили сожрать всех ратников на ужин — все это может грозить ему в худшем случае смертью. Пережить жертву, которую намерена принести утром Верея, будет намного труднее, чем просто умереть. — Любимая…

Он снова начал целовать ее пальцы, губы, волосы…

Разбудил Олега легкий шорох — привык он за месяцы скитаний и ночных привалов в одиночестве спать чутко, как сторожевой пес. Ведун приоткрыл глаза, увидел, как внутрь шатра просунулась голова Лесавича. Боярыня чуть приподнялась на локте. Воевода еле заметно покачал головой из стороны в сторону. Верея, шевельнув кончиками пальцев, отослала воина прочь, легла обратно.

Костры все еще полыхали за стенами, но свет их уже не казался таким ярким, как ночью. Сверху же, наоборот, ткань стала светлее. А это означало только одно…

Олег тряхнул головой, как мог осторожнее выполз из-под шкур, откатился к своей одежде в углу.

— Ведун, что с тобой? — сонно подала голос женщина.

— Светает, — кратко ответил Середин, натягивая штаны.

Боярыня, обиженно вздохнув, тоже села, нашла рубашку, просунула в нее руки и голову, поднялась, стала собирать куртки и штаны. Олег за это время успел одеться полностью, выбрался наружу.

В этот раз свежий воздух его не радовал, равно как и первые солнечные лучи, подсвечивающие голубое небо. Середин зябко передернул плечами, пошел к костру, возле которого оставил вчера свой щит, но через несколько шагов остановился, обратив внимание на странную тишину на реке. Там не слышались переклички половцев, не ржали лошади. Там не горело ни одного костра.

Ведун огляделся. Боярские ратники кто спал, кто подвешивал котелок над огнем, кто неторопливо вычищал меч. Дальше, между лагерем и рекой, сидели, свесив головы, человек десять в халатах… И, судя по позам, руки у всех были связаны за спиной.

Олег немного сдвинулся, вглядываясь между деревьев… На месте половецкого лагеря на том берегу стояли, выстроившись в несколько шеренг, не меньше ста монголов. Да еще по бокам пританцовывали десятка два керносов. Коричневые големы виднелись и на месте двух других стоянок.

Полог палатки откинулся. Боярыня, взмахнув плащом, резко повернула налево, быстро пошагала к реке.

— Верея! — кинулся было за ней Олег, но Лесавич решительно заступил дорогу:

— Осади, путник! Тебя не звали!

— Верея… — Рука скользнула к сабле, но ведун вовремя остановился. Еще не хватало резню среди недавних сотоварищей устраивать. Воевода сам не кинется. Значит, хозяйка остановить наказала.

Середин вернулся к погасшему костру, возле которого потихоньку поднимались ратники.

— А-а, пришел, — зевнул уже знакомый воин. — В котле свою долю возьми. С вечера оставили, да ты не явился. А кобылу напоили, коли сам забыл.

— Спасибо… — Ведун сел на щит, поставил котелок перед собой и достал ложку.

Вскоре вернулась и Верея. Не глядя в сторону Олега, она громко хлопнула в ладоши:

— Полгривны и двух коней тому, кто принесет голову хана Котяна!

Ратники, вскочив со своих мест, резво кинулись к половецким лагерям. Олег лишь повернул голову в сторону реки: монголы и керносы лениво разбредались кто куда.

— Значит, это ты… — негромко произнес ведун, глядя прямо перед собой.

— Что — я?

— Ты всю эту нечисть на землю напускаешь.

— Не-ет, что ты, глупенький, — засмеялась женщина. — Просто мне повезло узнать, как можно с ними справиться. Вот я сейчас и…

— Ты призвала их сюда, Верея. Уговорила половцев подождать до утра, а потом напустила на них нежить. Ящеров, глиняных людей. Представляю, что творилось ночью у степняков в лагере, когда из темноты на них поперли эти твари. Ломают, давят, копья их не берут, мечом протыкать бесполезно. Костры они быстро затоптали, а в темноте это и вовсе смертным ужасом стало. Потом подошли керносы, свели големов в отряды, начали правильное наступление… Половцы были обречены. Эти, небось, сами прибежали? — кивнул ведун в сторону пленных. — От такого убежишь!