Книга Судный день - Курт Ауст

За окном снежная буря укрывала землю снегом, а в прачечной тем временем Мария открывала передо мной новый мир, мир тепла, о котором я доселе не грезил даже в самых смелых мечтах. Она управляла мною и направляла меня, но так бережно и мягко, что лишь много позже я осознал, что той ночью Мария сыграла роль творца, превратив меня из юноши в мужчину. Тогда мне казалось, что небо вот-вот упадет на землю, звезды остановят свой ход по небосклону, а смерть уже пришла навсегда, неожиданно простая и благословенная, но прикосновения девушки возродили во мне жизнь и силу, воскресили надежду: нет, планеты, как ни в чем не бывало, вертятся вокруг солнца, да и само солнце еще не раз взойдет для нас…

Именно тогда, в тот самый момент, я словно начал жить. Начало. Жизнь. Неведомые прежде радость и страсть кипели у меня в груди, руках, губах, чреслах…

Наконец меня сморила легкая сладостная усталость, я задремал, но даже во сне чутко прислушивался к малейшему движению. Пробормотав что-то, Мария заворочалась, я открыл глаза и посмотрел на нее. Она лежала на спине, и отблески пламени кружились на ее лице, – она казалась мне такой мягкой и прекрасной. Мария приоткрыла рот, и между ее розовыми губами, блестящими и слегка припухлыми, я заметил темные гнилые зубы. Мне хотелось поцеловать ее, но это зрелище остановило меня: я словно увидел дьявола, выглядывающего из-за плеча самого Христа! Я никак не мог отогнать это видение и даже протер глаза. Мария проснулась и сонно посмотрела на меня. Видимо, она что-то заподозрила, потому что тотчас сомкнула губы и прикрыла рот рукой.

– Что это ты так смотришь?

– Я только… на твое лицо, Мария – ты такая красивая… – И я наклонился поцеловать ее, стараясь спрятать от нее глаза.

С силой оттолкнув меня, девушка повернулась ко мне спиной. Я нерешительно притронулся к ее бедру, но она сердито стряхнула мою руку и отодвинулась еще дальше.

Я совсем растерялся.

Внезапно Мария легла ко мне вполоборота, прикрывая лицо простыней.

– Значит, наш молодой господин явился сюда защищать меня, – с насмешкой бросила она, – да ведь он и сам не знает от кого! – И фыркнула: —Ха! Наш великий профессор и его маленький помощник, – она похлопала по моим вялым чреслам, и я быстро натянул до пояса простыню, – хотят найти убийцу! Ищут, и рыщут, и задают хитроумные вопросы! Уж они-то лучше знают, как Мария должна относиться к ведьме и ко всем остальным! – Она хрипло рассмеялась. – Но известно ли кому-нибудь, кто убийца? – Ответа она не ждала. – Конечно! Маленькой Марии все известно! Маленькая глупенькая Мария все знает!

Я схватил ее за плечо и попытался развернуть:

– Тебе известно, кто убийца?!

Она яростно отбросила мою руку:

– Отстань! Я спать хочу… – в голосе ее зазвучала усталость, и я решил дождаться, когда девушка сама проснется.

Я стряхнул с себя сон, встал и пошел проверить, не высохла ли одежда. Она оказалась жесткой, но сухой – даже толстый плащ. Только сапоги изнутри были влажноватыми. Засмущавшись, я надел рубаху и штаны. От колких замечаний Марии у меня горели щеки: я все еще чувствовал себя мужчиной, но распиравшая меня ранее гордость в мгновение ока превратилась в тягостную неуверенность.

Внезапно позади меня мелькнула какая-то тень. Я повернулся и увидел прижатое к окну лицо с расплющенным носом и губами и вытаращенными глазами. Незнакомец оглядел комнату, и взгляд его остановился на спящей Марии. Вскрикнув, я метнулся за сапогами – и лицо исчезло. Я с трудом натянул сапоги и набросил на плечи плащ. Мария проснулась, привстала и озадаченно посмотрела на меня. Я откинул крючок на двери, а девушка вновь легла на бок и заснула. Хлопнув дверью, я выбежал и стал пробираться сквозь сугробы. Фонарь я в спешке позабыл, но возвращаться за ним и терять время не хотелось – тогда незнакомца мне уж точно не догнать! Впереди вдруг мелькнул огонек – значит, у беглеца есть фонарь! Я хотел кинуться ему наперерез, но вынужден был отказаться от мысли вернуться на протоптанную дорожку. Пытаясь не сбиться с пути, я шарил рукой по краям сугробов и, выбиваясь из сил, шел по следам, оставленным беглецом. Я даже не задумывался, что буду делать, если догоню его, а в голове моей крутился лишь один вопрос: кого же я увидел? Я пытался найти сходство с кем-то из подозреваемых и других постояльцев, но сплющенное лицо могло быть чье угодно, однако оно не было похоже ни на одно из тех, кого я знал. А в висках у меня стучала единственная мысль: убийца! Это убийца! И скоро я схвачу этого мерзавца!

Вновь блеснул свет фонаря, на этот раз совсем близко, и я, как бык, рванулся через сугробы, задыхаясь от ледяного воздуха, обжигавшего легкие. Он не должен ускользнуть от меня! Фонарь вновь погас, я немного сбавил ход и опять стал искать тропинку. Внезапно плечо пронзила резкая боль: в темноте я наткнулся на угол харчевни. Когда боль немного утихла, я, отдышавшись, пошел вдоль стены, нащупывая ее рукой.

Однако вскоре уперся в очень высокие сугробы, а выбравшись из них, оказался неподалеку от крыльца, на которое поднялся из последних сил.

Оказавшись внутри, я сразу заметил, что кто-то погасил свет, а ведь, когда я выходил, в коридоре было светло. Закрыв дверь, я ждал, пока глаза привыкнут к темноте, и не сразу увидел, а скорее почувствовал, будто слева что-то шевельнулось. Не успел я обернуться, как на голову мне обрушился тяжелый удар, – ноги мои подкосились, я попытался опереться на стену, но стена ускользнула от меня, и я провалился в темную бездну.

В темноте возятся мыши – я слышу, как они перебирают лапками по усыпанному песком полу, попискивают и грызут хлебные крошки. Иногда они смелеют – порой мышь даже запрыгивает ко мне на одеяло, – правда, к моему лицу они никогда не приближаются.

Князь Реджинальд предлагал поставить мышеловку или разложить тут мышиный мор, чтобы избавить меня от этой напасти. Но я отказался. Мыши – мои друзья. У меня остались лишь они и мороз. Бессонные зимние ночи все равно не приносят мне ни отдыха, ни покоя, и мыши тут ни при чем. Их возня подстегивает мои мысли, заставляет вспомнить, что жизнь на земле не ограничивается людьми и нашим человеческим злом.

Мороз же напоминает мне о смерти.

Сейчас князь Реджинальд навещает меня каждый вечер. Говорит, что печется о моем самочувствии. Но я-то вижу его насквозь – подобная забота ему не свойственна. Истинная причина его визитов – моя история. Он присаживается на стул, рассказывает, как прошел день, и спрашивает: “Вы сегодня что-нибудь написали?” Но я только качаю головой.

Вот уже неделю я ничего не писал. Голова моя не желает… Или пальцы.

Я боюсь. Боюсь того, чем продолжится мое повествование, но еще больше боюсь неведомого или, скорее, забытого. Пока я пишу, в моем воображении всплывают обрывки воспоминаний, будто мелкие осколки большой картины. Удивительно: я давно выбросил их из головы, а сейчас они против моей воли рвутся на бумагу. Я знаю, что без них история не будет правдой, но они пугают меня все сильнее и сильнее. В последние дни меня особенно поразили два воспоминания. Притаившись, будто два маленьких демона, они ждали своего часа, чтобы внезапно выскочить и совсем сбить старика с толку.