Книга Форт Росс. Призраки Фортуны - Дмитрий Полетаев

Появление в зале молодого человека Марго заметила сразу. Она как раз проводила в спортзале Кадетского корпуса тренировочное занятие на концентрацию с использованием техник восточных единоборств. Ее способности в «маршал-артс» были сразу замечены в академии, руководство даже предложило Марго преподавать кадетам ФСВ кендо — японское искусство владения мечом, в котором девушка была особенно сильна. Естественно, не потому, что у академии была нехватка специалистов, а потому, что где-то в административных недрах Федеральной службы времени кто-то посчитал, и вполне справедливо, надо отдать должное этому «неизвестному» функционеру, что преподавание дисциплины специалистом, который понимает, для чего он готовит выпускников, и то, в каких условиях эти знания будут применяться, принесет гораздо больше результатов.

И действительно, даже кендо, это древнее искусство японских самураев, Марго, на основании собственного опыта и не дожидаясь подсказок, стала потихоньку перекладывать на «современный» лад, адаптируя и приспосабливая восточные практики к европейской традиции владения холодным оружием, так как основным полем применения этих знаний для абсолютного большинства кадетов-«хронистов» все же оставалась средневековая Европа.

Использование ног при нападении и в защите, в особенности если противник оказывался вооружен не только шпагой, но еще и кинжалом, введение широко используемых на Востоке молниеносных секущих ударов по сухожилиям, выводящих противника «из игры», оставляя его при этом в живых, ну и, конечно, ее коронные приемы — «хвост дракона» (удар ногой с разворота) и «жало скорпиона» — обманный прием с использованием катаны, японского меча, который Марго вполне удачно заменила на европейскую шпагу, — когда противник, устремляясь за «уходящим», повернувшимся к нему спиной врагом, инстинктивно бросается ему вслед и… напарывается на «жало» клинка, выставленного из-под руки назад, навстречу обманутому преследователю. Или, например, техника медитативной концентрации для «единения» с оружием, когда меч становится как бы продолжением руки. Все это давало ученикам Марго неожиданные преимущества.

Сегодня упражнения на концентрацию были особо полезны, так как Марго вот уже второй день не могла найти себе места. Дима так и не пришел на занятия, после того как они расстались в кафе на набережной Мойки, и не ночевал дома. За тот, в общем-то, короткий промежуток времени, который они были вместе, это случилось впервые. Поэтому Марго просто не знала, как на это реагировать. Хуже всего было то, что стандартные предположения в ее с Дмитрием случае не работали. Ни поход с друзьями в баню, ни загул с любовницей, ни какие-либо другие «обычные» житейские причины, за которые некоторое время можно было бы подержаться ради того, чтобы не завыть от страха в предчувствии чего-то ужасного и непоправимого, не могли быть приняты в расчет. Вся жизнь Дмитрия была у нее как на ладони, впрочем, как и ее у него. Они практически не расставались и очень гордились тем, что за четыре месяца такого довольно тесного сосуществования не просто не наскучили друг другу, но то чувство, которое вспыхнуло между ними однажды, стало даже более глубоким и осознанным.

В общем, несмотря на многочисленные обещания друг другу не волноваться в связи со спецификой их работы, Марго была на грани паники.

Поэтому ее оголенные, как электрические провода, нервы сразу же зафиксировали изменение в окружавшем ее энергетическом поле. Она почувствовала это даже раньше того, как поняла, что за ней пристально наблюдают. Не выходя из позы «лотоса», Марго медленно приоткрыла веки.

Стриженого молодого человека, глядевшего на нее, Марго узнала сразу. У нее была отменная память на лица. Тем более что на это «лицо» она сразу обратила внимание еще тогда, в Калифорнии. А все, что было связано с Калифорнией, накануне их с Дмитрием загадочного «провала в прошлое», занимало особое место в ее памяти.

Появление этого человека здесь и сейчас было таким вопиющим нонсенсом, такой несуразицей, что Марго на некоторое время даже забыла о своих страхах и волнениях. Правда, они к ней тут же вернулись, причем как бы в отместку, в троекратном размере. Где-то внутри, в области желудка, вдруг разлился холодок неприятного предчувствия. Очищенный от посторонних «шумов» только что проведенной медитацией мозг мгновенно соединил в логическую цепочку возникшие мыслеобразы. Картина, если даже отбросить всю ее невероятность, получалась тревожная.

«А парень-то, оказывается, из „наших“! И скорей всего, он один из тех самых „таинственных“ и „невидимых“ агентов „первых двух десятков“, о которых нам рассказывал Борис Борисович… Встреча с ним, судя по всему, ничего хорошего не предвещает…»

Это было абсолютно ясно, как и то, что случилось что-то экстраординарное. Потому что рядом с таинственным молодым человеком находились Синицын и «…эта, как ее… „Маша из Центра…“, а, ну да, полковник Шуранова! Дима! Что-то случилось с Димой…»

Цепочка логических умозаключений пронеслась в голове Марго за считаные доли секунды. Забыв про класс, она поднялась и молча подошла к сидевшей на лавочке троице. К ее все более леденящему, сковывающему движения ужасу, самое страшное предположение находило все больше подтверждений — троица, как по команде, поднялась, при этом «стриженый» и Борис Борисович потупили глаза. Только полковник невозмутимо протянула Марго руку. Они молча, по-мужски, крепким и коротким пожатием поприветствовали друг друга. Глаза Шуранова не прятала, а наоборот, строго и серьезно смотрела на Марго немигающим взглядом.

— Полковник Шуранова, — представилась Дарья.

— Очень приятно… — тихо отозвалась Марго. У нее вдруг пересохло во рту.

— Пять ноль, переоденьтесь… Мы вас будем ждать в кабинете у Бориса Борисовича. — Голос у полковника был грудной, мелодичный и очень приятный. Тон, каким были сказаны эти слова, был спокоен, почти кроток, на приказ это никак не походило, тем не менее чувствовалось, что полковник привыкла к незамедлительному исполнению своих «просьб».

Марго не сразу поняла, что Шуранова обращалась к ней, используя ее «агентский» номер 50.

«Хм, а „пять ноль“ звучит гораздо лучше, чем „пятидесятая“…» — машинально отметила про себя Марго.

— Что-то случилось с Димой, да? — почти по-детски, жалобно спросила Марго, обводя взглядом всех троих. — Борис Борисович? — Как утопающий хватается за соломинку, Марго с мольбой уставилась на человека, которому она уже привыкла всецело доверять.

— Да вроде нет… пока… — Синицын поднял на нее глаза. — Я бы назвал это осложнением…

— Что случилось? — повторила вопрос Марго.

Но Шуранова молча развернулась и направилась к выходу. «Стриженый» и Синицын, встрепенувшись, последовали за ней.

— Продолжим в кабинете, Маргош… — успел лишь шепнуть Синицын, ободряюще потрепав ее по плечу.

Глава третья

Мысли вслух

1792 год. Санкт-Петербург

«Замечательно! — Дмитрий отошел от окна и сел в непривычно низкое кресло. — Итак, что мы имеем…»