Книга Светлячок надежды - Кристин Ханна

– Это вам. – Доктор Моди протянула ей маленький конверт.

Дороти взяла конверт и посмотрела на пакет с изображением ярко-красных томатов-черри.

– Семена помидоров?

– Для вашего экологически чистого огорода.

За последние недели Дороти разработала план. Изучала, представляла, мечтала. Но сможет ли она его воплотить? Сможет ли снова переехать в старый дом на улице Светлячков, который родители сдавали в аренду, выкорчевать разросшийся рододендрон и можжевельник, расчистить маленький участок земли и выращивать на нем овощи?

Никогда в жизни у нее не получалось за чем-нибудь ухаживать. Она неизменно терпела неудачу. Во всем. Паника медленно поднималась изнутри, словно всплывающие на поверхность пузыри.

– Я приеду в пятницу, – сказала доктор Моди. – Привезу моих мальчиков. Мы поможем начать расчистку.

– Правда?

– У вас получится, Дороти. Вы сильнее, чем думаете.

Нет. Не сильнее. Но разве у нее есть выбор? Назад пути нет.

– Вы свяжетесь с дочерью?

Дороти тяжело вздохнула. Перед глазами пронеслась череда картинок из прошлого. На всех она, Облачко, бросала Талли. Можно вернуть себе имя Дороти, но Облачко никуда не делась; она разбивала сердце дочери столько раз, что невозможно даже сосчитать.

– Пока нет.

– А когда?

– Когда я поверю.

– Во что?

Дороти посмотрела на психотерапевта и увидела вопрос в ее темных глазах. Доктор Моди хотела исцелить Дороти, и на пути к этой цели она провела пациентку через детоксикацию, своими беседами помогла пережить худшие периоды ломки, убедила принимать успокоительное, чтобы справиться с резкой сменой настроения. Все это помогло.

Но прошлое ничем не исправишь. Нет такой таблетки, которая принесла бы ей искупление за ошибки. Дороти могла лишь изменить себя, смириться и надеяться, что однажды у нее хватит сил предстать перед дочерью и попросить прощения.

– В себя, – наконец сказала она, и доктор Моди кивнула.

Правильный ответ. Иногда на групповых занятиях они обсуждали это. Очень важно поверить в себя, но как это трудно для тех, кто в совершенстве овладел искусством разочаровывать друзей и родных. Честно говоря, когда Дороти произносила эти слова, стараясь быть искренней, она сама не верила в возможность искупления. Только не для нее.

День за днем, час за часом, минута за минутой. Именно так Дороти научилась жить в этой своей новой жизни. Тяга к алкоголю, наркотикам и забвению, которое они давали, никуда не исчезла; помнила Дороти и о том горе, которое она принесла близким, о разбитых ею сердцах. Наоборот, сознательно не давала себе забыть об этом. Стремление к переменам стало для нее чем-то вроде веры. Она будто погружалась в свои страдания, купалась в ледяных водах трезвости.

Дороти начала новую жизнь не торопясь, делая все по порядку. Написала бизнес-менеджеру дочери и сообщила, что переезжает в дом родителей на улице Светлячков. Он стоял пустым уже много лет, и Дороти без осложнений и по праву могла поселиться в нем. Отправив письмо, она почувствовала, как к ней протянулась тонкая ниточка надежды. Каждый день Дороти ходила к почтовому ящику с одной мыслью: «Она ответит». В январе шестого года пришло деловое письмо, но не от дочери, а от ее менеджера: «Ежемесячное содержание будет отправляться по адресу: улица Светлячков, 17».

Что ж, по крайней мере Талли знает, где ее теперь найти. У нее нет права надеяться на ответ дочери.

Та первая зима запомнилась отчаянием, жестким распорядком и усталостью. Дороти старалась так, как не старалась никогда в жизни. Вставала на рассвете и дотемна работала на большом ровном поле, а потом без сил падала в кровать, иногда даже забывая умыться и почистить зубы. Каждый день она завтракала (банан и оладьи из экологически чистой муки) и обедала (сэндвич с индейкой и яблоко) прямо в поле, сидя по-турецки на взрыхленной черной земле, от которой поднимался запах плодородия. Исключение составляли лишь дни, когда она садилась на велосипед и ехала в город на собрания группы поддержки. «Привет, я Дороти, и я алкоголик. Привет, Дороти».

Как ни странно, рутина успокаивала ее и даже приносила ощущение своего рода комфорта. Незнакомые люди, которые окружали ее после собрания, пили дрянной кофе из пластмассовых стаканчиков и ели магазинное печенье, стали ее друзьями. Тут она познакомилась с Майрон и Пегги, а через Пегги с Эдгаром, Оуэном и людьми из Ассоциации экологических ферм.

К июню шестого года Дороти очистила четверть акра земли и вспахала маленький участок. Купила кроликов, построила им сарайчик и научилась делать компост, смешивая их помет с опавшими листьями и остатками еды. Она перестала грызть ногти, приверженность к алкоголю и марихуане сменилась одержимостью экологически чистыми фруктами и овощами. Она отказалась от большинства благ цивилизации, решив, что это поможет ей укрепить обретенную самодисциплину.

Однажды, когда Дороти работала на своем участке, стоя на коленях и разрыхляя землю тяпкой, она услышала за спиной голос.

Дороти отложила тяпку и встала, отряхивая землю с рабочих перчаток.

Через улицу к воротам шла невысокая пожилая женщина в солнцезащитных очках. На ней были темные джинсы и светлая толстовка с яркой надписью: ЛУЧШАЯ В МИРЕ БАБУШКА. Темные волосы – пробор открывал седые корни – обрамляли круглое румяное лицо.

– О! – Женщина внезапно остановилась. – Так, значит, это вы.

Дороти стянула перчатки, сунула их за обвисший пояс джинсов и, вытирая пот со лба, подошла к ограде. Только она хотела сказать женщине, что не знает ее, как вдруг вспомнила.

Я лежу на диване, раскинув руки с горкой травы на животе. Я пытаюсь улыбнуться благодетелю, который только что вошел в дом, но до такой степени одурманена, что могу только смеяться и сыпать проклятиями. Таллула стоит рядом пунцовая от смущения.

– Вы мама девочки с прихваткой, – сказала Дороти. – Той, что жила через дорогу.

– Марджи Муларки. Да, это я отправила сюда свою дочь с горячей кастрюлькой в далеком семьдесят четвертом году. Вы были тогда не в настроении.

– Под кайфом. И наверное, пьяна.

Марджи кивнула и не стала возражать.

– Я решила посмотреть, что тут происходит. Не знала, что вы переехали сюда. Дом ведь пустовал много лет. Я бы приметила вас и раньше, но у нас выдался тяжелый год. Мы часто и подолгу отсутствовали.

– Я могу присмотреть за вашим домом, если понадобится. Забирать почту. – Как только эти слова сорвались у нее с языка, Дороти поняла, что сказала глупость. Приличная женщина вроде Марджи Муларки, которая приглашает соседей на чай, а в свободное время, вероятно, занимается вязанием или шитьем, вряд ли примет помощь от такой, как Дороти.

– Это было бы чудесно. Я вам очень благодарна. На нашем крыльце стоит ящик из-под молока. Если не трудно, складывайте почту туда.