Книга Белоснежка и семь апостолов - Всеволод Пименов

— Мы тебя слушаем, — приветливо сказал Горинец тоном хозяина вечеринки.

Брат Николай с готовностью заговорил:

— Меня прислал старший брат Олег. Он велел ехать сюда…

— Откуда ехать? — вмешался я.

— Из Зарайска, — просто ответил парень.

— Что ты там делал, в Зарайске? — подключился к допросу Замалтдинов.

— Не поверите — жил.

— Стоп-стоп-стоп, — замотал головой Замалтдинов. — Зарайск — это где?

— Это в Московской области. Москва — знаете? Столица нашей родины?

— Кончай издеваться, — нахмурился мой резвый напарник. — Дальше давай.

— Так вот, старший брат Олег наказал, — терпеливо продолжал юноша, ничуть не смутившись, — чтобы я присоединился к вам и помог спасти Деву Посланницу.

Тут не выдержал я:

— Артем, только честно: это розыгрыш какой-то? Это что, ваш новый клоун?

— Я иллюзионист, — с едва различимой досадой в голосе поправил меня посланник «старшего брата», — и в цирк меня еще не приняли. Но я надеюсь заслужить эту честь.

Я перевел взгляд на нашего нового знакомца Николая. Точнее, в Николая. Он был абсолютно искренен и почти совершенно спокоен — хотя центр удовольствий посверкивал, рассылая импульсы по нейронным цепям. Черные глаза глянцево блестели, как свежий асфальт под солнцем. Нашел чему радоваться — присоединиться к квартету смертников…

— Продолжай, — велел я.

— Старший брат Олег пообещал, что вы возьмете меня, если я покажу себя в деле.

— Возьмем, — от души сказал Горинец.

Замалтдинов закашлялся от такой наглости.

— А вот это письмо, — брат Николай опять по локоть зарылся в свою непомерную сумку, — он велел отдать вам.

Лицедей передал Артему неподписанный конверт.

— Не вскрывайте до утра, — торопливо предупредил его Николай.

Артем без раздумий сунул конверт во внутренний карман куртки. Сказал весело:

— Стало быть, доживем. До утра в смысле.

У меня в голове как будто медленно провернулась какая-то шестеренка, зацепилась зубцами за следующую, и мысль, призрачно и неуловимо брезжившая где-то на краю сознания наконец, оформилась предельно четко.

— Как вы себя называете? — спросил я. — Ты и твои «братья»?

Он будто ждал этого вопроса:

— Церковь Нового Преображения.

— Твою мать, — с чувством выдал я.

Николай беспечно засмеялся:

— Старший брат Олег говорил, что вы обязательно это скажете.

Я перегнулся назад и вперился в глаза Горинцу:

— И ты, Брут?

— Упаси бог, — криво усмехнулся он, — я к этому братству никакого отношения не имею.

И, к моему разочарованию, это оказалась правда. Признай он эту связь — глядишь, и упростил бы нам работу…

— Во-во, — встрял Николай, — старший брат Олег и про это упомянул. Что апостол отречется. Только это неважно. Как себя ни называй, мы делаем одно дело.

— Развелось вас… — прошипел Замалтдинов.

Вот, значит, как все складывается. Кучки энтузиастов (а их наверняка больше чем две), до нынешнего момента развивались обособленно, а вот теперь начинают слипаться. Систематизироваться. Было броуновское движение, а теперь кто-то формирует электрический ток. Знать бы кто. Знать бы, где он.

Дева Посланница, сказал он. Та, кто послана (знать бы еще кем) превращать людей в аномалов. Судя по тому, что наш нежданный помощник — сам явный аномал, у них там, в этом чертовом братстве, видимо, есть свой Посланник. Или Посланница. Или даже не один.

— Этот твой старший брат — он Посланник? — спросил я.

— Нет, — без заминки ответил Николай, — он апостол. Это одно и то же.

— Час от часу не легче, — вздохнул я.

— В русском языке слово «апостол» — мужского рода, женского нет. — Брат Николай посмотрел полувопросительно исподлобья, словно ожидая, что после такой солидной подсказки меня осенит, я стукну себя по лбу и возглашу: «И как я только раньше не догадался!»

— Ну и? — спросил я тупо.

— Мы все апостолы. И Дева тоже.

— А… хорошо, зададим вопрос по-другому: а кто у вас мессия?

— Не скажу, — простодушно заверил меня Николай.

— Давайте выясним это потом. Времени почти нет, — напомнил Артем.

Вот в такие моменты жалеешь, что нет в кармане замедлителя времени. Шанс на контакт с представителями далекой секты в других обстоятельствах был исчезающее мал, и вот тем не менее он состоялся. Но мне надо в этот исключительно важный момент думать не о работе, а о спасении объекта номер два.

Стоп, щелкнуло в мозгу. Апостол Олег знал про нашу сегодняшнюю встречу. Он ее предвидел задолго до того, как она произошла, судя по тому, что парень прибыл издалека и затратил на дорогу (даже если самолетом) достаточно времени. Но Артем-то тоже предвидел ее! И по всему выходит, он получил какое-то знание об этом моменте именно во время своего странного припадка. И… он даже знал, как зовут нашего юнгу, хотя тот так и не представился. Еще один дар в копилку Продюсера? Что ж, впору переименовать его в Нострадамуса.

Артем встряхнул меня за плечо. «Понял, понял», — отмахнулся я. Время не ждет.

Под несмолкающий собачий вой мы двинулись к воротам Жабьего Двора.

И тут меня настиг еще один сюрприз.

За спиной явственно щелкнул взведенный курок.

Артем

Капризный орган для манипуляций со временем, управлять которым я с переменным успехом пытался научиться в предельно сжатые сроки, дал о себе знать как раз в тот момент, когда разговор с Андреем был закончен и я готовился попрощаться с Владом и Димкой. Мягко тюкнуло в затылок, и раскрылась перед мысленным взором карточная колода спрессованных секунд. Сосредоточиться не успел, и все случилось само собой, этот призрачный отросток мозга сам решил, что из колоды надо выдернуть именно пикового валета; неглубоко воткнулся в карты, зафиксировал нужную, выдернул, поднес прямо к глазам.

…Влад, виновато косясь, лезет в карман и медленно вытягивает оттуда что-то тяжелое и темное. Я протягиваю руку и принимаю в ладонь холодную рукоять пистолета…

Я сморгнул видение, благо дальнейшего развития эпизода мне не показали. Я только что увидел будущее, которое сейчас уже было на кончике моего языка. Я мог, наверное, оттянуть этот момент. Промолчать. Позволить Владу помахать мне длиннопалой ручкой виолончелиста и уйти в ночь с трофеем в кармане, о котором сейчас не знал никто, кроме нас двоих. Нет, экспериментировать будем в другой раз. А сейчас…

— Влад, паршивец, сдай пушку.