Книга Московская магия. Темное сердце - Артем Михалев

В тот момент я не обратил внимания на двойственность ситуации. Один демон погиб от моих рук, и в то же время я больше всего на свете жаждал, чтобы родился еще один. Возможно, еще более опасный. Темный источник в моей груди удовлетворенно шевельнулся, одобряя перемены, и затих. На этот раз уже окончательно. Сосредоточенный на умирающем Ящере, я не обратил внимания на поведение своего двуличного «сердца».

А зверь выкарабкался.

Кровь помогла или сам справился — не знаю. Я отдал ему все, что мог, и теперь стоял, покачиваясь от слабости. Рана на запястье затягивалась неохотно, и на оборотня я смотрел с изрядной опаской, задним числом понимая, что второй раз придавить его не получится. Ящер лежал, положив голову на плоский камень, и учащенно дышал, через раз хекая. По крайней мере, здоровенная зверюга не бросилась на меня сразу. Это обнадеживало.

— Ты как вообще? — поинтересовался я, отходя на безопасное расстояние. Ноги подкосились, и я без сил сполз по скале. — Жить будешь?

Наверное, со стороны это выглядело по-идиотски. Разговаривать с ящерицей-переростком, по меньшей мере, глупо, но, против ожидания, мои слова не остались без ответа. Зверь перевел на меня взгляд и с усилием поднялся на лапы. Судя по тому, как его качало из стороны в сторону, опасаться мне было нечего. Не доковыляв до меня пары метров, он обессиленно рухнул на землю и оставшееся расстояние прополз короткими, судорожными рывками. Взглянув на меня осмысленным взглядом, чешуйчатое создание тяжело вздохнуло и плюхнуло башку мне на колени. Окровавленная пасть, тяжесть как у наковальни и непередаваемый запах изо рта — облагодетельствовал, называется.

Замерев от неожиданности, я некоторое время рассматривал застывшего Ящера, а затем осторожно положил ладонь ему на голову. Оказалось, что гладить чешуйчатого оборотня — все равно что шуровать рукой в ведре с битым стеклом. Впрочем, выход нашелся быстро. Обернув собственную руку броней, я с честью выдержал испытание и был вознагражден басовитым урчанием. Не таким мелодичным, как у кошки, но когда на твоих ногах мостится зверюга за тонну весом — будешь благодарен и за такое проявление миролюбия. Чем дольше я гладил Ящера, тем большее умиротворение испытывал. Вторая рука лежала на загривке урчащего монстра, и биение его сердца мощно отдавало в ладонь.

Начало я упустил.

Усталость взяла свое, и ритмичная пульсация незаметно заворожила меня. Битва осталась позади, и мысли текли лениво и неспешно. Я так и замер с занесенной рукой, когда мое собственное сердце вдруг запнулось. Дыхание сперло. В груди медленно нарастал жар. Со мной явно что-то происходило, но опасности я не чувствовал. Одного беспокойного взгляда Ящера хватило, чтобы понять — зверь тут ни при чем. Хоть он и выглядел пополам чудовищем, демона в нем не осталось.

А потом мне стало не до демонов. Внутри ухнуло как от взрыва гранаты, и сошедшие с ума источники принялись выламывать мне ребра. Секунду спустя то же самое начало происходить со зверем. Нас крутило как в мясорубке, и я лишь чудом не угодил под удары его хвоста. Скалы вокруг Ящера крошило в пыль, а я извивался, как мог, стараясь отползти как можно дальше. Грудную клетку разламывало так, что на глазах выступили слезы, и реальность расплылась в тумане. Жар все нарастал, а достигнув своего пика, начал расходиться в стороны. Вокруг нас плавились скалы.

Я видел бьющегося на земле оборотня. Видел исковерканный, умирающий мир острых скал и гниющего неба над каменной пустыней. Но сквозь статичную картинку проступала другая: зеленая трава на вершине холма, сверкающий крест и четверо священников вокруг моего распластанного на земле тела. Зыбкие образы накладывались друг на друга как кадры киноленты.

Очередная вспышка застила глаза, когда я с удивлением обнаружил, что боль ушла. Рано обрадовался! Я не успел даже смахнуть слезы, как меня вздернуло в воздух. Тело зависло над землей, подвешенное на невидимых нитях. Я чувствовал, как шевелились источники. Их жар нарастал, распирая. Еще немного, и даже запасов прочности сверха не хватит, чтобы сдерживать напор. Перегорю как лампочка.

Когда в дело вмешался третий источник, я уже мысленно прощался с жизнью. Мерцающее истинное зрение выхватило пробуждение темного «сердца». Погасив пожар небрежным вбросом силы, оно намертво сковало два других колодца, а затем распухло уродливой опухолью. Все замерло в шатком равновесии. И нарыв лопнул. Сходно с моими опытами медитации, но стократ сильнее. Пугающее озарение настигло за секунду до того, как сместилась реальность. Раньше я всего лишь наблюдал чужие миры в грезах. Сейчас меня выдергивало туда целиком.

Резкое падение. И удар.

Отец Илларион стоял возле закладного креста и молился. Священник уже давно не вкладывал душу в слова, а лишь исполнял привычный ритуал. Медитация, разминка для мозгов — называйте как хотите. С тех пор как на Землю пришла магия, многих настиг кризис веры. Первое время Игорь молился неистово, задавая десятки и десятки вопросов. И не находил ответов. Все усложнилось многократно, а привычный мир даже не пошатнулся — он перевернулся с ног на голову.

Вампиры, оборотни, сумасшедшие маги и божественные чудеса — сообщения о невиданном поступали каждый день. И с каждой минутой их становилось все больше. К приходу Волны даже глупцы поняли, что джина не засунуть обратно в бутылку. И когда народ толпами рванул в храмы, священники были готовы. Они объясняли, успокаивали и утешали. Библия — сложная и многогранная книга, а миряне не слишком разбирались в богословии. Нужды в смене аргументов не возникло. Все в руках Господа! Служители Церкви хорошо выполнили свою работу. Миллионы людей ежедневно возвращались домой, переложив часть своих тревог на чужие плечи. Даже без чудес этого было достаточно.

А чудеса были. Правда, из-за количества их очень скоро прекратили так называть. Священники продолжали ссылаться на Божью волю, но работали уже сами. Исцеляли болезни, снимали проклятия и защищали от нежити. Многие из них, сами того не ожидая, оказались на острие атаки. Молодые служки попадали на «фронт», едва окончив семинарию. И очень многие обзаводились сединой в течение недели-другой. Об этом почти не говорили в новостях, но в среде военных отношение к рясе поменялось кардинально. Да, они не брали в руки оружия, но в бою лечили тело, а после боя — душу. Мало кто понимал, как тяжело приходилось самим священникам. В отличие от солдат, им было не к кому идти.

Со временем кто-то терял веру, кто-то, наоборот, укреплялся в ней. Нередко появлялись фанатики, но таких быстро убирали подальше от людей. Прятали в уединенные монастыри и скиты. Размышлять о Боге. Не сеять панику. Не раскачивать дырявую лодку.

Отец Илларион самолично прошел через все стадии и снова находился на распутье.

Впрочем, дел накопилось столько, что голова пухла и без вопросов веры. Мир продолжал меняться, и, откровенно говоря, Игорь был за это искренне благодарен. В глубине его души зрела уверенность — стоило остановиться переменам, и всему миру придется что-то решать. Сейчас же человечество просто плыло по течению, дружно справляясь с бурунами и водоворотами. Вот и отец Илларион отложил вопросы веры в дальний ящик.