Книга Колдовство - Джо Беверли

— Мне не хотелось его беспокоить, — промямлила она. Герцогиня прищурилась:

— Что это за сентиментальная вещица? — Как и ожидала со страхом Мэг, она все же спросила об этом.

— Каменная статуэтка.

— Садовое украшение?

— Возможно, ваша светлость.

— Но на самом деле это не так? Послушайте, мы здесь не в дурацкие шарады играем, милая. Так что это?

Мэг не сдержала неприязненного вздоха.

— Это старинная ирландская фигурка. Очень древняя, представляющая ценность только для антиквара, но она хранилась в семье моей матери на протяжении нескольких поколений. Это все, — твердо солгала Мэг.

Герцогиня поджала губы.

— А почему она так важна для вас?

— Я же сказала: она передавалась в семье моей матери от поколения к поколению.

— Тогда зачем было сэру Артуру красть ее?

— Не знаю, — ответила Мэг и, поскольку в комнате повисла тяжелая пауза, добавила:

— Может быть, просто по злобе?

— По злобе? А почему он на вас злился?

Мэг проклинала себя.

— Я бы предпочла об этом не говорить, герцогиня. Это не имеет отношения к делу.

— Чушь! Если между вами была какая-то вражда, это прекрасный мотив для убийства.

— Вряд ли я стала бы убивать кого бы то ни было из-за каменной статуэтки!

Герцогиня расхохоталась резким, трескучим смехом:

— Вы хотите сказать, что не совершили бы языческого жертвоприношения. А если бы был повод, то смогли бы?

Мэг подумала о Лоре. Ведь ей приходила в голову мысль, что в крайнем случае, защищая сестру, она могла бы и убить сэра Артура.

— Вероятно, каждый смог бы.

Некоторое время в комнате стояла тишина.

— Это верно, — кивнула наконец герцогиня. — Случаются времена, взывающие к убийству, и есть люди, заслуживающие смерти. И есть убийцы, которые не заслуживают кары. Если вы убили этого человека, признайтесь прямо сейчас.

— Я не убивала сэра Артура, герцогиня, — как можно убедительнее сказала Мэг. Герцогиня снова кивнула.

— Хотите чаю?

Мэг так удивилась, что не сразу ответила:

— Это было бы очень кстати. Спасибо.

— Идите в соседнюю комнату. Дафна все устроит. — При этих словах Дафна вскочила на ноги и поспешно вышла. — Я пошлю кого-нибудь подробнее разузнать обо всем, что там произошло, и собрать слухи. Может быть, вы поднимаете шум понапрасну.

Мэг встала, ноги едва держали ее.

— Молю Бога, чтобы так оно и оказалось, герцогиня.

— И тогда что? Обратно к Саксонхерсту?

— Наверное.

— Звучит не слишком твердо.

Мэг повертела на пальце золотое кольцо, к которому еще не успела привыкнуть.

— Я замужем, ваша светлость. Куда же мне еще идти?

— Можно найти способ освободить вас. Вас устраивает ваш брак?

Мэг не колеблясь ответила:

— Да.

Герцогиня скорчила гримасу.

— Идите. — Она указала на дверь, ведущую в соседнюю комнату, и Мэг послушно вышла, довольная тем, что допрос у верховного инквизитора завершен.

И только теперь вспомнила о своем намерении аннулировать брак. Но ведь на самом деле, если быть до конца честной, она желала остаться женой графа Саксонхерста и мечтала завершить то чувственное путешествие, в которое они пустились вчера.

Теперь Мэг очутилась в небольшой спальне, хорошо обставленной, но мрачной, потому что свет проникал сюда через единственное окно. Отодвинув тяжелую серовато-бежевую штору, она увидела, что окно выходит на торец одного из сараев, стоящих на заднем дворе. Неудивительно, что в комнату проникало так мало света. К тому же окно номера, расположенного в цокольном этаже, было забрано решеткой от воров. Разумная, но не слишком располагающая к уюту предосторожность.

На маленьком столике возле кровати стояла лампа; Мэг зажгла ее, и комната наполнилась теплым сиянием.

Кое-какие вещи, лежащие на переносном деревянном столике — Библия в тисненом переплете и щетка для волос в серебряной оправе, — позволяли предположить, что это спальня Дафны. В этом аскетичном наборе было нечто печальное". Мэг посочувствовала молодой женщине, вынужденной проводить двадцать четыре часа в сутки в обществе престарелой герцогини. Наверное, она была бы рада любому избавлению. Вероятно, Дафна стала бы даже хорошей женой Саксонхерсту. Ведь своими чарами этот человек мог и пугливую ласку обратить в домашнего котенка.

Несколько слезинок скатилось по щекам Мэг — то были слезы усталости, страха и утраты. Она смахнула их и, поддавшись искушению, плюхнулась на кровать, раскинув руки.

Господи, о Господи, как все запуталось! Только теперь Мэг вспомнила, как серьезно граф предупреждал ее не ходить в гостиницу «Квиллер». Конечно, он не мог предвидеть подобную ситуацию, но все равно теперь рассердится — Мэг вздрогнула при мысли о буйном, разрушительном гневе, который, по словам мистера Чанселлора, вызывает у него только бабушка. И именно к ней Мэг пришла просить о помощи! Она ведь была так решительно настроена стать графу хорошей женой, как же все это могло случиться?

Конечно, герцогиню приятным человеком не назовешь и ее манера обращаться с людьми кого угодно способна вывести из себя, но можно как-то уладить отношения, если быть терпимее. Если герцогиня вызволит Мэг из беды, граф, разумеется, будет ей благодарен…

Щелкнул дверной замок, и вошла Дафна, неся чашку с блюдцем. Не говоря ни слова, она передала их Мэг. Та приняла, поблагодарила и с удовольствием отхлебнула горячего сладкого чая. Быть может, ей следует сделать первый шаг, чтобы растопить лед, разделявший ее и кузину Саксонхерста. Она не осуждала леди Дафну за то, что ей не нравилось исполнять роль служанки.

— Как долго вы с герцогиней собираетесь оставаться в Лондоне, леди Дафна? — спросила она.

— Мы собирались оставаться здесь до свадьбы, которая должна была состояться на Двенадцатую ночь. — Дафна открыла дорожный сундук и вынула из него шелковое кремовое платье, украшенное кружевами. — А потом мы с Саксонхерстом должны были провести медовый месяц в Дейнджерфилде.

Мэг переводила взгляд с платья на дрожащие губы женщины, не зная, что сказать.

— А разве его загородный дом не больше подходит для медового месяца?

— В Дейнджерфилде мне было бы спокойнее.

Мэг отпила еще чая, удивляясь, как леди Дафна могла думать, что ей будет спокойно с Саксонхерстом где бы то ни было. Однако не значит ли это, что его буйные приступы всем хорошо известны? Быть может, он был таким с детства и суровое воспитание герцогини — лишь попытка ввести его темперамент в берега?